СОСТАВ УРАЛЬСКИХ ЗАВОДЧИКИКОВ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА. ВЛАДЕНИЯ. ДВИЖЕНИЕ ЗАВОДСКОЙ СОБСТВЕННОСТИ.

УРАЛЬСКИЕ ЗАВОДЧИКИ В ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX ВЕКА: ВЛАДЕЛЬЦЫ И ВЛАДЕНИЯ

Неклюдов Евгений Георгиевич — д.и.н., г.н.с., Институт истории и археологии УрО РАН (г. Екатеринбург)
E-mail: ntplant9@mail.ru 

Уральский государственный университет им. А.М. Горького, Нижнетагильская государственная социально-педагогическая академия. Нижний Тагил, 2004 год

Владельцы: состав и функции
Состав заводчиков. Движение заводской собственности

Определение персонального состава владельцев уральских заводов при реконструкции практик владения показывает, что за период с 1800 по 1861 г. в этой роли побывали 324 лица (не учтены малолетние дети Е. А. Лебедева и, вероятно, кто-либо из Яковлевых и Маленковых), 60 из которых стали владельцами еще в XVIII в. Они принадлежали к 108 фамилиям, 77 из которых относились к 14 разветвленным родам, включавшим от 2 до 24 фамилий.

За вычетом 60 лиц, вступивших в права владения в предыдущем столетии, численность заводчиков первых шести десятилетий XIX в. примерно в 1,4 раза превышала общее число уральских заводчиков всего XVIII в.

Это свидетельствует о значительном росте их численности, что при отсутствии возможности образования новых горнозаводских хозяйств на казенных землях явилось следствием двух процессов – “генеалогической” эволюции родов заводчиков (“естественный прирост”) и движения заводской собственности в ходе продаж округов (“искусственный прирост”).

Рассмотрим, как распределились эти роды и фамилии по группам “старинных” (основанных в XVIII в.) и “новых” (в первой половине XIX в.) заводчиков, подразделяя их на подгруппы “оставшихся” и “выбывших” из состава владельцев в 1800–1861 гг. 

Возглавлял группу “старинных оставшихся” владельцев единственный 6-поколенный род Демидовых. Всего за первую половину XIX в. в роли владельцев уральских заводов побывали 35 представителей этого рода (10,8 % всех заводчиков), что делает его не только старейшим (первый Невьянский завод был передан Н. Д. Антюфееву-Демидову в 1702 г.), но и одним из самых крупных.

Наибольшее число представителей рода (20) относилось к 4–6-му поколениям ветви, идущей от младшего сына основателя Никиты Никитича Демидова. Они владели на Южном Урале крупными Кыштымскими и небольшими Кагинскими заводами. Остальные 15 лиц являлись потомками Акинфия Никитича Демидова и принадлежали к 4–6-му коленам старшей ветви рода. На Среднем Урале они владели крупнейшими Нижнетагильскими, Ревдинско-Рождественскими и Суксунскими заводами.

Именно эти Демидовы (особенно “тагильские” и “суксунские”) стали наиболее известны в первой половине XIX в. своим родством с такими знаменитыми российскими дворянскими фамилиями, как Лопухины, Строгановы, Карамзины, Бенкендорфы, благодаря чему вошли в состав российской аристократии.

Наиболее богатые и амбициозные “тагильские” Демидовы в лице Анатолия Николаевича сумели получить первые в роду титулы (с 1836 г. – графа, с 1840 г. – князя Сан-Донато) и породниться с Французским и Российским императорскими Домами.

Среди заводовладельцев Демидовых четверо имели высшие придворные чины и звания (от действительного камергера до гофмейстера), двое дослужились до чина тайного советника, трое – действительного статского советника, один имел чин генерал-лейтенанта и звание генерал-адъютанта, двое дослужились до генерал-майора.

Значительный вклад в развитие российской науки и просвещения внесли своей меценатской деятельностью П. Н. Демидов (учредитель знаменитых Демидовских премий), А. Н. Демидов (организовавший несколько крупных научных экспедиций) и расставшийся со своими заводами еще в XVIII в. П. Г. Демидов (основатель Демидовского юридического лицея в Ярославле).

В отличие от растущего значения рода в составе российского и европейского дворянства, роль его в составе уральских заводчиков за первую половину XIX в. существенно снизилась. Если в начале XIX в. Демидовы были представлены здесь семью лицами, в 1820–1850-е гг. – 28, то к 1861–1862 гг. их число резко сократилось всего до двух человек. В составе владельцев остались только Павел Павлович Демидов (Нижнетагильские заводы) и Петр Алексеевич Демидов (Ревдинско-Рождественские заводы).

Первый принадлежал к ветви Никиты Акинфиевича, второй – Григория Акинфиевича. Правда, три представителя демидовского рода (относившихся к той же ветви Григория Акинфиевича) числились в то время еще в составе акционеров вскоре закрытого Товарищества Суксунских заводов (П. Г. Демидов, О. А. Демидова и С. А. Кочубей), но владели там не самыми крупными пакетами акций. Заметно, таким образом, “вымывание” демидовского рода из состава заводчиков.

В первую очередь, оно произошло в результате продажи двух горнозаводских округов (Кыштымского в 1809 г. и Кагинского в 1830 и 1855 гг.), после чего младшая (и самая многочисленная) ветвь рода полностью утратила свою заводскую собственность на Урале. Причем ветвь “кагинских” Демидовых (за исключением Н. В. Демидова) показала пример равнодушного отношения к своей заводской собственности, фактически добровольно отказавшись сначала от управления, а потом и владения ею.

Акционирование в 1848 г. Суксунского округа надолго (до 1886 г.) вывело из управления и отчасти владения еще одно родовое имение. С большими проблемами в 1833 г. были возвращены в собственность рода утраченные было в 1808 г. Ревдинско-Рождественские заводы. Ветвь Григория Акинфиевича, таким образом, переживала период кризиса, грозившего полной утратой уральских владений в будущем.

Наибольшие способности к развитию показали “тагильские” Демидовы, потомки Никиты Акинфиевича. Они сумели справиться с возникавшими порой “внутренними” проблемами (попыткой “натурального” раздела 1842 г., “разводом” А. Н. Демидова в 1846 г.) и сохранить крупнейшие на Урале Нижнетагильские заводы в своей собственности.

Этому способствовало преодоление ими (путем раздела в 1861–1862 гг.) тенденции к увеличению числа совладельцев, чреватой серьезными последствиями. В результате именно “тагильские” Демидовы оказались наиболее “перспективной” линией демидовского рода в составе уральских заводчиков, сумевшей удержаться в ней до конца имперского периода.

Таким образом, единственный 6-поколенный род заводчиков Демидовых за первую половину XIX в. значительно сократился в своем составе и из пяти горнозаводских округов лишь два сохранил в полной собственности и один – в частичной. Персональный состав заводчиков был представлен исключительно дворянами, в том числе тремя титулованными (А. Н. Демидов, А. К. Шернваль-Демидова-Карамзина и С. А. Бенкендорф-Демидова-Кочубей).

Из 5-поколенной группы наиболее разветвленным и многочисленным оказался род Яковлевых – наследников государственного крестьянина, ставшего дворянином, Саввы Яковлевича Собакина-Яковлева. По, возможно, не совсем полным подсчетам за 1800– 1861 гг. в составе владельцев крупнейших Верх-Исетского, Невьянского, Алапаевского с Уинским и Холуницкого округов Среднего и Западного Урала побывали 73 представителя этого рода (или 22,5 % всех заводчиков), относившихся к четырем его ветвям (Ивана Саввича, Петра Саввича, Сергея Саввича и Михаила Саввича), одна из которых (П. С. Яковлева) пресеклась в самом начале столетия.

Особенностью этого рода заводчиков явилось то, что за редким исключением (разделы 1806 г. и 1852 г., пересмотренного в 1862 г.) в нем не было разделов с “выходом” наследников. Поэтому с течением времени число совладельцев неуклонно возрастало (если в 1800 г. было всего три владельца, то на 1861 г. – уже 32) и заводская собственность приобретала все более “многовладельческий” характер.

Последнее в первую очередь относилось к Невьянскому (находившемуся в общей собственности трех ветвей рода) и Алапаевскому округам, ставшими самыми “многовладельческими” из числа всех горнозаводских хозяйств Урала (в 1861 г. первым владели 32, вторым – 14 лиц).

Род Яковлевых оказался не только самым многочисленным, но и самым разветвленным, особенно в его “алапаевской” ветви, где наследование в основном происходило по женской линии. В итоге к 1861 г. немногим более половины (53 %) владельцев носили фамилию основателя, остальные принадлежали к 22 другим дворянским фамилиям.

Наиболее высоко “взлетели” наследники С. С. Яковлева (владельцы Алапаевского и части Невьянского округов), в 4–5-м поколениях (от основателя) породнившиеся с такими известными и знатными российскими дворянскими родами, как князья Волконские, графы Орловы-Денисовы и Никитины, а также Мордвиновы, Чернышевы, Олсуфьевы, Барановы и другие.

Ветвь И. С. Яковлева (владельцы Верх-Исетского и части Невьянского округов) породнилась с князьями Шереметевыми (через “выделенную” дочь Ивана Саввича Екатерину) и Салтыковыми (через воспитанницу не имевшего детей И. А. Яковлева), а также шведскими графами на русской службе Стенбок-Фермор.

В родне «Михайловичей» (владельцев части Невьянских заводов) оказались грузинские князья Баратовы, курляндские дворяне Бистром, Янжул-Михайловские. Среди заводовладельцев один имел звание камергера, один дослужился до чина генерала от кавалерии, два – генерал-майора. Среди 32 женщин было 12 генеральш.

Несмотря на столь сложный состав владельцев, им удавалось (хотя и не без проблем, особенно в “невьянской” части) сохранить в своем владении основную часть наследства, которая в результате внутрисемейных переделов к 1861–1862 гг. сконцентрировалась преимущественно в руках трех лиц – графини Н. А. Стенбок-Фермор, И. А. Яковлева и графини Е. А. Орловой-Денисовой.

Исключение составили несколько частей Невьянского округа (проданные в 1850-е гг. купцу В. Н. Рукавишникову) и Холуницкий округ, принадлежавший всего одному владельцу (А. И. Яковлеву), не справившемуся с единоличным владением хозяйства, проданного с публичных торгов в 1839 г.

Еще одна продажа в 1859 г. Уинских заводов только укрепила положение “алапаевской” части, для которой эти небольшие медные заводы являлись довольно обременительным, а потому ненужным “придатком”. В итоге род Яковлевых утратил за первую половину XIX в. два горнозаводских округа из пяти. Из трех его ветвей наибольшую “дееспособность” обнаружили наследники Ивана Саввича (на 1861 г. представленные двумя лицами, в том числе одним титулованным) и Сергея Саввича (14 лиц, в том числе двое титулованных). Ветвь Михаила Саввича являлась самой многочисленной (16 лиц), с большими проблемами владевшей третью Невьянских заводов.

Не таким многочисленным, но не менее разветвленным являлся 5-поколенный род потомков породнившихся симбирских купцов (ставших дворянами) Ивана Семеновича Мясникова и Ивана Борисовича Твердышева, крупнейших промышленников Южного Урала.

К нему принадлежали 38 лиц (11,7 % всех заводчиков), ни одно из которых уже не носило фамилии основателей в силу того, что наследование еще в конце XVIII в. пошло по четырем женским линиям. Уже во втором (женском) поколении дочки купца породнились со старинными дворянскими родами Бекетовых, Пашковых и Дурасовых, а также с Козицким, а в 3–5-м поколениях вошли в высший свет России.

Бекетовы породнились с князьями Волконскими, Балашевыми, графами Паскевич-Эриванскими; Пашковы – с князьями Долгорукими и Васильчиковыми, графами Толстыми, Левашовыми, Зубовыми, Моден, Адлербергами, Барановыми и Дашковыми; дочери и внуки Е. И. Козицкой породнились с князьями Белосельскими-Белозерскими, Трубецкими, Кочубеями, графами Лаваль, Коссаковскими, Шуваловыми, Борх, Лебцельтерн, а также Бибиковыми, Чернышевыми и Сухозанетами.

Подобного “взлета” не знал ни один другой род уральских заводчиков. В результате среди владельцев оказались представители 14 дворянских фамилий, в том числе трех княжеских и трех графских. Шестеро из владельцев имели придворные чины (в том числе три женщины), семеро дослужись до генеральских эполет (в том числе один генерал от инфантерии). Среди владельцев были экс-министр полиции (А. Д. Балашев) и жена министра юстиции (Е. В. Дашкова).

Удачно складывалась и “заводская биография” рода, не только не утратившего в течение первой половины XIX в. ни одного из восьми наследственных горнозаводских хозяйств на Урале, но и преумножившего свое достояние покупкой двух основанных предками заводов (Благовещенского в 1835 г. и Преображенского в 1838 г.).

Особенностью развития этого разветвленного рода являлось то, что довольно интенсивно в нем происходил передел собственности. Всего за 60 лет было осуществлено 9 разделов, 5 продаж и 7 покупок заводов. За исключением покупки А. И. Пашковым в 1830 г. и продажи в 1855 г. части демидовских Кагинских заводов, все сделки были заключены внутри рода между его ветвями.

Следствиями такого движения собственности между родственниками явились, во-первых, не столь значительный рост числа владельцев, как у Яковлевых (в 1800 г. – 4, в 1861 г. – 11 лиц), и, во-вторых, изменение первоначального состава владений между ветвями рода.

В итоге в составе уральских заводчиков полностью угасла ветвь А. И. Дурасовой, сыновья которой не проявили способностей к управлению заводской собственностью.

Ветвь И. И. Бекетовой была представлена родом ее зятя А. Д. Балашева, владельца Симских заводов. Ветвь Д. И. Пашковой по мужской линии разделилась на две линии, одна из которых владела Белорецкими (и временно частью купленных у Демидовых Кагинскими), а другая – Воскресенским, Верхоторским, Богоявленским и Преображенским заводами. От последней по женской линии в состав уральских заводчиков вошел род Дашковых путем покупки Благовещенского завода.

Заводы, принадлежавшие ветви Е. И. Козицкой,  по женской линии перешли в роды графов Лаваль и князей Белосельских-Белозерских (и временно графов Шуваловых и князей Трубецких и Кочубеев). От первых в составе уральских заводчиков осталась ветвь графов Коссаковских, владельцев Архангельского завода.

Вторые сохранили за собой Катавские заводы, а перешедшие от Бекетовых Юрюзанские заводы были переданы по женской линии во владение рода Сухозанетов. В итоге 11 представителей рода, относившихся к семи его ветвям, к 1861 г. владели 10 горнозаводскими хозяйствами на Урале. За исключением покупки части Кагинских заводов, историю наследства И. Б. Твердышева и И. С. Мясникова в первой половине XIX в. можно признать вполне удавшейся. Не в последнюю очередь это оказалось возможным благодаря выгодным родственным связям потомков предприимчивых купцов.

16 лиц (или 4,6 % всех заводчиков) представляли в первой половине XIX в. еще один 5-поколенный “старинный” род тульского происхождения Мосоловых. Они принадлежали к двум далеко разошедшимся ветвям, одна из которых (в 3–5-м поколениях) владела небольшими вятскими Шурминско-Залазнинскими заводами, а вторая (во 2–3-м поколениях) – всего одним южно-уральским Каноникольским заводом.

Мосоловы еще в конце XVIII в. добились дворянского звания и в первой половине XIX в. укрепили свое положение в составе служилого дворянства. Среди пяти мужчин четверо были военнослужащими (в том числе генерал-майор) и один штатский; среди десяти женщин одна являлась статской советницей, одна – генеральшей и две – адмиральшами.

В родне Мосоловых появились тогда дворянские роды Аксаковых, Карцевых, Овцыных, Загорских, Загряжских, Шешуковых, Бороздиных. Преимущественно женский состав владельцев (с 1815 по 1841 гг. “шурминская” ветвь была представлена семью, с 1844 по 1861 г. “каноникольская” ветвь – двумя далекими от интересов заводов владелицами) создал благоприятную почву для конфликта (в первом случае) и упадка управления (во втором).

В известной степени преодолению этой ситуации способствовали разделы с выделом части владельцев, в результате чего каждое из горнозаводских хозяйств Мосоловых еще в 1840-е гг. оказалось, как и в начале века, во владении одного лица (Шурминско-Залазнинские заводы – Н. И. Мосолова, Каноникольский – Е. И. Шешуковой). Оба хозяйства на рубеже 1850–1860-х гг. переживали серьезные трудности, чреватые скорой утратой собственности.

Замыкают группу 5-поколенных “старинных” родов наследники А. Ф. Турчанинова, владельцы крупных Сысертских заводов на Среднем Урале. В истории их владения в первой половине XIX в. можно обнаружить много сходства с Мосоловыми: 15 лиц, принадлежавших, правда, к шести боковым ветвям, родственные связи в основном с представителями служилого дворянства (Титовыми, Колтовскими, Зубовыми, графами Ивелич, Аничковыми, Кокошкиными, Раевскими, Клейнмихелями), до 1829 г. преимущественно женский состав владельцев, острейший семейный конфликт, с переменной динамикой длившийся весь период и приведший (в ряду других причин) к передаче заводов во временное казенное управление.

Из девяти мужчин рода шестеро выбрали военную карьеру (П. Д. Соломирский дослужился до генерал-майора и сенатора), один (М. П. Турчанинов) – горную службу. Среди шестерых владелиц две были генеральшами. Так же, как и у Мосоловых, путем скупки паев число владельцев сократилось с девяти в конце XVIII в. до четырех в 1861 г., причем несколько больше половины заводской собственности принадлежало одному лицу – П. Д. Соломирскому, за долги находившемуся с 1839 г. под попечительством.

Как и заводы Мосоловых, Сысертский округ в течение первой половины XIX в. сохранился во владении потомков А. Ф. Турчанинова, но переживал серьезные финансовые трудности.

Четыре поколения своей истории в первой подгруппе насчитывали три рода заводчиков – Строгановы, Голицыны и Лебедевы. Крупнейший предпринимательский род Строгановых был представлен двумя ветвями – старшей (“баронской”), идущей от барона Николая Дмитриевича, и младшей (“графской”), идущей от барона Сергея Дмитриевича.

Благодаря разделам XVIII и первой половины XIX в. каждую из них представляли всего по четыре лица, относившихся ко 2–4-му (а если считать с летописного основателя рода Спиридона, современника Дмитрия Донского, то к 11–13-му) коленам. Строгановский род еще в XVII–XVIII вв. влился в состав российской аристократии.

В первой половине XIX в. он еще более укрепил там свои позиции, породнившись с князьями Урусовыми, Кочубеями, Мещерскими, Салтыковыми, графами Толстыми, Ферзен, Потоцкими, а также Васильчиковыми, Чертковыми и, наконец, в третий раз с Романовыми.

Важнейшим событием в эволюции рода и судьбе уральских строгановских вотчин стал брак графини Н. П. Строгановой (представительницы младшей ветви) и барона С. Г. Строганова (представителя старшей ветви), состоявшийся в 1818 г. Слияние двух ветвей рода в дальнейшем приведет к объединению двух Пермский имений Строгановых, сохранившихся на Урале после разделов и продаж XVIII в.

В составе уральских заводовладельцев Строгановы являлись, пожалуй, самыми высокопоставленными лицами. Из шести мужчин двое имели высший гражданский чин действительного тайного советника, двое дослужились до полных генералов. Они оставили заметный след во внутренней и внешней политике России (Г. А. Строганов, П. А. Строганов, А. Г. Строганов), являлись крупнейшими деятелями российской культуры и просвещения (А. С. Строганов, С. Г. Строганов).

Среди заводчиков были президент Академии художеств (А. С. Строганов), попечитель Московского учебного округа, основатель знаменитого Строгановского художественного училища и воспитатель цесаревича (С. Г. Строганов), член Негласного комитета (П. А. Строганов), управляющий Министерством внутренних дел (А. Г. Строганов).

В первой половине XIX в. Строгановы не утратили свои позиции и как заводовладельцы. Они значительно укрепили и завершили формирование Билимбаевского округа, принадлежавшего “графской” ветви, и благодаря учреждению в 1817 г. майората не допустили его раздела и выхода из владений рода.

Менее успешно в руках “баронской” ветви развивался Кыновский округ, сокрушительный удар по которому нанесла неудачная аренда Кнауфа. В итоге он перестал играть прежнюю важную роль в многоотраслевом хозяйстве “кыновских” Строгановых, переориентировавшихся в основном на солепромышленность.

Самыми знатными в составе уральских заводчиков первой половины XIX в. оставались семь представителей рода князей Голицыных (принадлежавших к ветви “Михайловичей”). Они относились к четырем поколениям (и к 15–18-му коленам от Великого князя Литовского Гедимина) и двум линиям рода.

Наибольшую известность из них получил С. М. Голицын, действительный камергер и действительный тайный советник 1-го класса, прославившийся на поприще государственного попечительства (попечитель и главный директор Московской Голицынской больницы, член и председатель Московского Опекунского совета и других благотворительных организаций) и просвещения (попечитель Московского учебного округа).

43 года он довольно успешно сочетал свои государственные и общественные обязанности с ролью совладельца Пермского имения Голицыных, включавшего Нытвенские заводы. Совместное владение (сначала с братом, затем с двумя племянниками) не мешало ему осуществлять, по сути, единоличное управление имением, достигнутое благодаря невмешательству совладельцев в заводские дела.

В результате двух разделов с выделом части владельцев Нытвенские заводы, как и в начале XIX в., к 1861 г. оказались во владении одного представителя рода (С. М. Голицына младшего).

Еще в XVIII в. одна из ветвей известного предпринимательского крестьянского рода Осокиных по женской линии перешла в род дворян Лебедевых, владельцев небольшого вятского Бемышевского завода. Нам известны не все представители четвертого поколения рода (если считать от основателя этой ветви Ф. Ф. Осокина). Известные же два владельца, один из которых (Е. А. Лебедев) принадлежал к третьему, а другой (А. Е. Лебедев) – к четвертому поколениям, дослужились до майорского звания (8-й класс), а в горной службе (Е. А. Лебедев) – до чина бергауптмана 6-го класса.

Несмотря на чреватые обострением социальной напряженности попытки преодолеть “ресурсные” и “кадровые” проблемы небольшого хозяйства, Лебедевы сумели сохранить в своей собственности завод, обреченный в будущем на неизбежное закрытие.

Три поколения в составе уральских заводчиков насчитывали роды Шаховских, Всеволожских и Губиных. Правда, древний княжеский род Шаховских был представлен всего двумя лицами, принадлежащими к первому и третьему поколениям: В. А. Шаховская передала свои Лысьвенские заводы, минуя рано умершую дочь, внучке В. П. Шаховской. Последняя трижды в жизни меняла фамилию и связала свой род с родами графов Шуваловых,

Полье и князей Бутеро-Родали. В 1792–1797 гг. (после “неудачного” замужества Е. Б. Шаховской) и в первые годы после перехода владения (1823–1827 гг.) Шаховские устранялись (казной или по собственному желанию) от управления и попадали под опеку и попечительство.

Преодолев эти “кризисы”, владелицы вели свое обширное хозяйство (большей частью проживая за границей) через родственников или наемных доверенных лиц.

Не менее древний род Всеволожских был представлен в составе заводовладельцев тремя лицами, принадлежавшими ко второму и третьему поколениям от “первого приобретателя”. Отец и два сына Всеволожских принадлежали к элите российского дворянства, имели высокие придворные чины и звания (камергера, церемониймейстера, егермейстера), были известны в литературных и общественных кругах.

В жизни их отличало желание приобщиться к новому, передовому, что отразилось и в делах по Пермскому имению и Пожевским заводам в частности. Новые методы строительства заводов (построено пять заводов), новые технологии выделки железа, первые пароходы и паровоз, грандиозный железнодорожный проект, “уральские франки” – далеко не все из перечня их дел, многие из которых оказывались, правда, настоящими авантюрами, требовавшими огромных затрат.

Это в совокупности с присущей владельцам расточительностью приводило к хроническому недостатку денег на заводах и, как следствие, вмешательству властей в управление ими (попечительство в 1833–1848 гг.). Поэтому столь же постоянными, сколь и бесперспективными, оказывались поиски владельцами (особенно А. В. и Н. В. Всеволожскими) путей сохранения обширнейшего имения в своей собственности (от залога до аренды и раздела 1849 г.).

Единственный в своем роде “натуральный” раздел Пожевского округа на две части привел к появлению двух горнозаводских хозяйств во владении двух боковых линий рода Всеволожских. Этот раздел в конечном счете станет одной из причин последующих продаж обоих новых округов.

Не менее “проблематично” протекала в первой половине XIX в. и история московского купеческого рода Губиных, представленного в составе уральских заводчиков восемью лицами.

Во втором поколении род разделился на две ветви. В том же втором и в третьем поколении четверо их представителей приобрели дворянский статус. Единственный представитель “старшей” ветви – П. М. Губин – получил его за “усердную” благотворительность и по чину статского советника; три женщины из “младшей” ветви – в результате замужества.

Одна из них, А. И. Губина, (во втором браке) стала генеральшей Ушаковой, а две других (А. К. и З. К. Губины) породнили купеческий род с Нарышкиными и Толстыми.

Но “заводская карьера” рода оказалась куда менее успешной. Дела шли удачно только при первом владельце М. П. Губине, когда со строительством трех заводов завершилось формирование двух крупных горнозаводских округов на Среднем и Южном Урале – Сергинско-Уфалейского и Авзяно-Петровского. Но после перехода заводов двум сыновьям и их раздела в 1838 г., оба округа стали клониться к упадку.

В 1848 г. по просьбе самого П. М. Губина Авзяно-Петровские заводы были взяты в опекунское управление, а в 1858 г. проданы.

В 1844 г. после учреждения над больным К. М. Губиным опеки Сергинско-Уфалейские заводы перешли в управление его жены, сумевшей временно преодолеть финансовые трудности, но не сумевшей организовать эффективное управление заводами в общей собственности наследников, вынужденных во второй половине XIX в. расстаться со своими уральскими владениями.

Крупнейшим заводовладельцем Урала оставался в первой половине XIX в. армянский род дворян Лазаревых, представленный в своей “уральской” биографии пятью лицами, относившимися к 1–2-му поколениям и двум ветвям владельцев Чермозских заводов в Прикамье.

Влияние и богатство рода стали причиной того, что еще в XVIII в. он получил графский титул Священной Римской империи и породнился с влиятельными и титулованными родами “кавказской диаспоры” российского дворянства.

В первой половине XIX в. Лазаревы установили родство с российскими родами князей Манук-Бей, Абамелеками, Урусовыми, графами Деляновыми и западноевропейскими родами герцогов Бирон, маркизов д’Абзак-де-Мейрак, графов Видман-Седльницких и Нирод.

Трое из владельцев имели придворное звание камергеров, трое – гражданские чины 2 и 4-го классов, один – военный чин генерал-майора. Е. Л. Лазарев стал организатором и первым попечителем Института восточных языков в Москве.

Драматично для этого рода заводовладельцев каждый раз складывалась ситуация с наследованием. Смерть единственного сына первого владельца заводов И. Л. Лазарева обусловила переход Пермского имения в ветвь младшего брата Е. Л. Лазарева.

Не утихающий конфликт между сыновьями последнего неоднократно подрывал финансовое состояние заводов. Смерть единственного сына Х. Е. Лазарева привела к пресечению мужской линии рода, следствием чего стал (во второй половине XIX в.) переход наследства по женской линии в род князей Абамелек, принявших наименование Абамелек-Лазаревых.

При владении Лазаревых из двух купленных и четырех построенных заводов в начале XIX в. сложился единый Чермозский горнозаводский округ. Но постоянно возникавшие проблемы с наследованием и владением не могли не сказываться на развитии округа, обремененного массой долговых обязательств его владельцев.

Лишь установление в 1860 г. единоличного владения Х. Е. Лазарева позволило преодолеть “пик кризиса” и обеспечило более спокойное и успешное развитие заводов в последующий период.

Род Лазаревых замыкает первую подгруппу “старинных” родов заводовладельцев, сохранивших за собой заводскую собственность на Урале к 1861 год. 

Ко второй подгруппе “старинных выбывших” относились 11 родов и одна отдельная фамилия заводчиков. Старейшим (5-поколенным) и самым крупным из них являлся род Осокиных, в начале XIX в. владевший четырьмя небольшими горнозаводскими округами на Западном Урале.

Поскольку к тому времени все заводы “фирмы” Осокиных сосредоточились в руках одного владельца – первого в роду “жалованного” дворянина Ивана Петровича, то именно его ветвь и сохранилась в составе заводчиков в первой половине XIX в.

Она была представлена всего пятью владельцами, относящимися к 3–5-му поколениям рода. В пятом поколении бывшие монастырские крестьяне породнились (по линиям дочерей Г. И. Осокина) с Бестужевыми, Левашевыми, Коковцовыми, что свидетельствовало о росте авторитета рода среди российского дворянства.

Но до высоких чинов Осокины не дослужились. Высшими “достижениями” стало получение И. П. Осокиным чина подполковника (7-й класс) в военной, а П. И. Осокина – коллежского асессора (8-й класс) в гражданской службе.

Возникавшие проблемы с владением заводами (дело о фальшивых закладных 1812 г.) и наследованием (раздел 1847 г.) успешно предотвращались или преодолевались Осокиными. Но финансовая несостоятельность, обнаружившаяся уже в начале столетия, так и не была преодолена.

В совокупности с утратой одворянившимися потомками желания заниматься заводским предпринимательством она в итоге привела к потере всех заводов (продажа Юговских в 1804 г., Троицких – в 1837 г., аренда Омутнинских в 1820 – начале 1840-х гг. и продажа Омутнинских и Мешинского заводов в 1848 г.) и выходу рода Осокиных из состава уральских заводчиков после 118 лет пребывания в нем (хотя здесь, как уже отмечалось, осталась боковая ветвь дворян Лебедевых).

Три рода насчитывали на своем веку четыре поколения заводчиков (Курочкины, Красильниковы, Кобелевы). Курочкины являлись одворянившимися в третьем поколении потомками великоустюжского купца. В начале XIX в. четыре представителя этого рода, относившихся ко 2–4-му поколениям, попеременно владели вологодскими и вятскими Кирсинско-Кажимскими заводами и даже в 1812 г. прикупили к ним еще одно предприятие (Нювчимский завод), завершившее формирование сложного окружного хозяйства.

Но в 1820 г. в результате трагического случая (гибель при пожаре Н. Я. Курочкина) род пресекся, и во владение оставшимся наследством в 1823 г. вступили четыре представителя родственных дворянских родов Боборыкиных и Голохвастовых. Однако “случайность” получения ими в собственность заводов не могла не сказаться на дальнейшей судьбе имения.

Первыми в 1828 г. из состава заводчиков вышли сестры Голохвастовы, передав свой завод Боборыкиным. Последние продержались здесь несколько дольше – 19 лет, но также предпочли расстаться с обременительным и не очень доходным хозяйством, тем более что основной владелец Н. Н. Боборыкин предпочел литературные занятия роли владельца металлургических заводов. В 1842 г. округ был продан.

Из восьми владельцев, относившихся к трем ветвям рода, один принадлежал к купечеству, семеро – к дворянству. Последние, однако, не поднимались выше 10-го класса (инженер-капитан) в горной и 9-го (титулярный советник) – в гражданской службе.

Разветвленный тульский купеческий род Красильниковых клонился к упадку еще в конце XVIII в. Уже тогда он утратил половину своих небольших южно-уральских заводов (Илдианский был закрыт, Шильвинский – продан), да и оставшиеся – Архангельский (Шаранский) и Коринский – уже фактически бездействовали.

Из-за полной неспособности шести владелиц Архангельского завода (наследниц прапорщика П. Г. Красильникова) к возрождению остановленного еще в 1795 г. предприятия и невозможности продать разоренное имение в 1836 г. завод был официально признан горными властями уничтоженным.

Та же участь постигла Коринский завод во владении вдовы и пятерых малолетних детей елабужского мещанина С. Т. Красильникова. Попытка сдать завод в аренду оказалась последним неудачным испытанием для завода, остановленного в 1817 г. и окончательно выведенного из состава уральских металлургических предприятий к 1832 г.

Столь же драматичной оказалась судьба вятского Пыжманского завода во владении четырех казанских купцов Кобелевых, принадлежавших ко 2–4-му поколениям рода. В 1805 г. он был остановлен, а в 1823 г. из-за бесперспективности продажи с публичных торгов и восстановления признан уничтоженным. В результате Кобелевы выбыли из состава владельцев уральских заводов, продержавшись здесь 60 лет.

К 3-поколенным родам второй подгруппы “старинных” заводчиков относились четыре рода (Тевкелевы, Глазовы, Иноземцевы и Маленковы). Среди них Тевкелевы относились к знатному татарскому дворянскому роду. Двое его представителей после Пугачевского восстания, не менее разорительной аренды и пожара 1798 г. так и не нашли средств для восстановления своего небольшого вятского Варзино-Алексеевского завода. В 1823 г. совершенно разрушенное предприятие было признано уничтоженным.

Тоже татарский, но купеческий род Иноземцевых в составе заводчиков первой половины XIX в. представляли восемь лиц, относившихся ко 2–3-му поколениям от основателя небольших южно-уральских Таишевских заводов. Упадок рода, начавшийся еще в XVIII в., отразился как на статусе владельцев (из казанских купцов переписавшихся в малмыжских купцов и казанских мещан), так и положении заводов.

Будучи неспособными из-за личных качеств и отсутствия необходимых капиталов самостоятельно управлять заводами, Иноземцевы сдали один из них в аренду, но перессорившись друг с другом и с арендатором, окончательно разорили заводы и вынуждены были их продать с публичных торгов в 1826 г.

Род одворянившихся потомков симбирского купца Глазова, владельцев небольшого южно-уральского Богословского завода, был представлен четырьмя лицами, имевших военные и гражданские чины 14 (корнет), 9 (капитан) и 8-го (коллежский асессор) классов.

Из-за истощения рудников в третьем поколении владельцы перепрофилировали медеплавильный завод в селитренный и построили еще два “минеральных” предприятия, но не смогли их содержать. Волнение крепостных окончательно подорвало положение заводов, которые в 1834 г. были проданы.

По тому же пути превращения медного в “минеральный” (поташный) завод пошли представители симбирского купеческого рода Маленковых. Трое его представителей, относившихся ко 2–3-му поколениям, владели на Южном Урале небольшим Берсудским заводом.

Подобная Иноземцевым эволюция рода от симбирских купцов к мамадышским мещанам свидетельствовала об упадке рода и завода, от которого после неудачной аренды владелец сам предпочел освободиться, передав в публичную продажу, а после ее неудачи – к уничтожению в 1826 г.

Двухпоколенные роды Хлебниковых, Ширяевых и Гусятниковых оставили недолгий след в составе уральских заводчиков. Род дворян Хлебниковых еще в XVIII в. соединил в своем владении два горнозаводских имения на Южном Урале – купленный медный Благовещенский и перешедший по женской линии из рода сызранского купца Петрова железный Нязе-Петровский заводы. Из двух его “младших” представителей один (Н. П. Хлебников) имел чин подполковника и коллежского асессора, а вторая (А. П. Полторацкая)
была статской советницей.

Пресечение мужской линии рода привело к переходу имения по женской линии в известный дворянский род Полторацких, во владении которого Благовещенский завод находился 28 лет до его продажи в 1835 г.  Нязе-Петровский завод был продан еще “старшей” владелицей (И. Я. Хлебниковой) в 1809 г.

Одворянившийся купеческий род Ширяевых в первой половине XIX в. был представлен тремя лицами двух его поколений. Последний в роду мужчина – майор А. С. Ширяев – прославился тем, что добровольно отказался в пользу казны от управления полученными по наследству небольшими зауральскими Шайтанскими заводами. После его смерти заводы перешли по женской линии в знаменитый дворянский род Мордвиновых, но задержались там всего на полгода и были проданы в 1810 г.

Род богатейших московских купцов Гусятниковых представляли в составе уральских заводчиков восемь лиц, двое из которых принадлежали к первому и шестеро – ко второму поколениям.

Проблемы с южно-уральским Преображенским заводом возникли еще в конце XVIII в. вскоре после его покупки в связи с банкротством П. М. Гусятникова и расстройством его обширных дел с западноевропейскими компаньонами. Пожалуй, первым в истории уральской металлургии, завод был отдан в управление иностранных кредиторов владельца.

После смерти купца его многочисленные наследники не смогли сначала договориться, а после раздела – стабильно финансировать завод. Получив чины, дававшие право на дворянство, они предпочли статскую службу купеческим занятиям и в 1838 г. продали свой уральский завод.

Менее всех из “старинных” родов (одно поколение) продержались в составе уральских заводчиков двое известных петербургских купцов Грибановых, один из которых (Г. М. Грибанов) по должности директора Заемного банка еще в XVIII в. получил чин коллежского советника. Купленный ими вологодский Нювчимский завод из-за “немалотысячных” долгов был выставлен на публичную продажу и после 24 лет владения продан в 1812 г.

Грибановы замыкают подгруппу “старинных выбывших” и в целом группу “старинных” родов уральских заводчиков.

Среди семи родов, “заводская” история которых началась в первой половине XIX в. и продолжилась после 1861 г. (“новых оставшихся”) находились всего два 3-поколенных и пять 2-поколенных рода; семь заводчиков были представлены в одном лице.

Уфимский купеческий род Подъячевых оказался в составе уральских заводчиков за четыре года до наступления XIX в., но сумел окончательно утвердиться в правах на небольшой западно-уральский Шильвинский завод (купленный у Н. П. Красильникова) после длительного судебного разбирательства, завершившегося только через 15 лет.

И в дальнейшем историю этого рода, насчитывавшего пять представителей трех поколений, постоянно сопровождали различные судебные тяжбы (вплоть до учреждения Конкурса по долгам) и семейные конфликты за право владения и управления заводом.

Итогом владения явился беспрецедентный случай, когда Н. Н. Подъячев был не только отстранен от управления, но и взят под полицейский надзор и выслан в Архангельскую губернию. Все это в совокупности с сырьевыми проблемами Шильвинского завода дестабилизировало его действие и предвещало ликвидацию в недалеком будущем.

Не без серьезных проблем разворачивалась 3-поколенная история рода московского первостатейного купца Ярцова, представленного пятью лицами. Покупка двух горнозаводских хозяйств (Шайтанских в 1810 г. у К. С. Мордвиновой и Таишевских заводов в 1826 г. у Иноземцевых) не только ввела его в состав уральских заводчиков, но и позволила купцам уже во втором поколении за широкую благотворительность приобрести дворянство, а в третьем – “женском” – породниться с дворянскими фамилиями Кузьминых, Бергов и Николаевых. По мужьям одна из владелиц именовалась генеральшей, а две других – полковницей и подполковницей.

В третьем же поколении между тремя наследницами возник конфликт за право владения более крупными и перспективными Шайтанскими заводами, который продолжался 10 лет. В результате раздела 1856 г. этот округ перешел по двум женским линиям в роды Бергов и Кузьминых. Нерентабельные Таишевские заводы, перейдя в 1850 г. во владение Бергов, через два года были остановлены и ликвидированы.

Известный купеческий род Расторгуевых обосновался в составе уральских заводчиков благодаря покупке у И. Я. Хлебниковой в 1808 г. Нязе-Петровского и у П. Г. Демидова в 1809 г. Кыштымских заводов.

Четыре его представителя, относившиеся к двум поколениям, владели крупнейшим на Южном Урале горнозаводским хозяйством не без серьезных проблем. Начались они еще при жизни основателя – первостатейного вольского купца Л. И. Расторгуева, но в полной мере проявились во владении его дочерей – наследниц, связавших свой род с двумя другими известными старообрядческими родами Харитоновых и Зотовых.

Длительный конфликт между владелицами по поводу раздела заводских доходов привел к установлению полного казенного присмотра, что только и помогло поправить финансовое положение заводов и удержать их во владении двух боковых ветвей рода.

В 1834 г. в результате покупки у П. А. Глазова Богословского завода в состав уральских заводчиков влился род столбовых дворян Шелашниковых, в двух поколениях представленный пятью владельцами.

Основатель рода П. И. Шелашников имел звание камергера и чин надворного советника, два его сына имели тот же чин 7-го и один – 6-го (коллежский советник) класса. Во время их владения на заводе временно было восстановлено медеплавильное производство, но сделано это было лишь для того, чтобы обезопасить от закрытия основанный в имении доходный винокуренный завод и сохранить владение крепостными крестьянами.

В 1862 г. медное производство было остановлено, и, хотя Богословский завод еще какое-то время считался в составе уральских металлургических предприятий, больше действие свое он не возобновлял.

Дворянский предпринимательский род Пономаревых с 1838 г. владел на Урале купленными у А. И. Яковлева Холуницкими заводами, превращенными новыми владельцами в передовые предприятия. Из трех его представителей, относившихся к двум поколениям, один имел чин надворного советника и один майора. Большую часть времени (с 1844 по 1858 гг.) заводы находились под “женским” управлением А. П. Пономаревой, но позже, уже во владении ее сына, пришли в расстройство, предвещавшее скорую продажу.

Из 2-поколенных родов в состав третьей подгруппы входили также два купеческих рода Пастуховых и Коровиных. Оба они оказались здесь после покупок заводов, распродававшихся Осокиными в 1848 г. Казанский купец А. И. Коровин приобрел тогда Мешинский завод, а ярославский первогильдейский купец А. М. Пастухов с двумя “не отдельными” племянниками – Омутнинский округ.

Богатые ярославские купцы успешно владели своими заводами и во второй половине XIX в., превратив их в одно из крупнейших горнозаводских хозяйств Вятского края. Мешинский завод недолго оставался во владении двух представителей рода Коровиных и был продан во второй половине XIX в.

Среди “новых оставшихся” владельцев, представленных в одном лице, оказались пять дворян и два купца. В 1837 г. после покупки у Г. И. Осокина Троицких заводов в составе уральских заводчиков появился крупнейший винный откупщик поручик Д. Е. Бенардаки, который в 1858 и 1859 гг. умножил свои уральские владения покупкой у А. И. Маликова Кирсинско-Кажимских и у Н. Е. Тимашева Авзяно-Петровских заводов. Однако отмена винных откупов после крестьянской реформы привела к его разорению и последующей череде остановок и продаж земли и заводов.

“Русская потомственная дворянка” графиня О. Н. Рошефор в 1859 г. стала владелицей Уинских заводов, купленных у “алапаевских” Яковлевых. Но ее неудачная попытка справиться с многочисленными проблемами этого небольшого округа завершилась остановкой заводов в 1862 г. Хотя еще 30 лет потребовалось горным властям, чтобы окончательно вывести эти заводы из числа металлургических предприятий Урала, действие свое они уже не возобновляли.

С именами известных горных инженеров полковника А. А. Грамматчикова и подполковника Ф. А. Хвощинского, а также их компаньона надворного советника Ильина связана недолгая история основания и действия небольшого Святочудовского медеплавильного завода, с 1855 по 1861 г. действовавшего на каменном угле казенных Сухоложских копей.

Прекращение их разработки привело к закрытию завода, хотя до 1870 г. он еще числился за бывшими владельцами. Необычен этот случай тем, что в первой половине XIX в. Святочудовский завод оказался единственным предприятием, основанным компанией “новых” владельцев на казенных землях.

Петербургский купец 1-й гильдии Ф. П. Никифоров оказался в составе уральских заводчиков, купив в компании с купцом А. В. Татариновым Кагинские заводы М. Ф. Гротена в 1860 г. Через два года он перекупил у компаньона его часть владения и до начала 1880-х гг. оставался единоличным хозяином заводов.

Богатый московский купец В. Н. Рукавишников в конце 1850-х гг. вошел в состав владельцев Невьянского округа (и, вероятно, Алапаевского), скупив несколько частей у наследников С. С. Яковлева. В дальнейшем именно он и его наследник станут крупнейшими пайщиками этих заводов.

В четвертую подгруппу “новых выбывших” вошли шесть лиц и один 2-поколенный род. Этот род верхотурских первогильдейских купцов Зеленцовых (состоявший в родстве с другим знаменитым верхотурским родом Походяшиных) продержался в составе уральских заводчиков с 1808 по 1833 г.

Большую часть этого времени девять его представителей, можно сказать, незаконно владели купленными в рассрочку и под залог Ревдинско-Рождественскими заводами. Как и в случае с Д. Е. Бенардаки (только на полвека раньше), отмена винных откупов, бывших главным занятием основателя рода А. В. Зеленцова, фактически привела к разорению рода и в конечном итоге возвращению заводов путем их продажи с публичных торгов прежним владельцам Демидовым.

Еще одним следствием 25-летнего владения заводами явилось одворянивание рода, несколько членов второго поколения которого приобрели дававшие на то право гражданские чины, а одна наследница (А. А. Бикбулатова) даже превратилась в генеральшу.

Из “новых выбывших” владельцев, представленных в составе заводчиков одним лицом, наиболее заметный след оставил немец А. А. Кнауф, получивший в конце XVIII в. звания московского купца 1-й гильдии и именитого гражданина.

Он появился на Урале в 1796 г. в качестве “комиссионера” (управляющего) Преображенского завода П. М. Гусятникова от двух западноевропейских банкирских домов. Через два года им была предпринята неудачная попытка покупки Златоустовских заводов Лугинина, которые в 1800 г. он получил уже от казны в бессрочную аренду.

Еще одна арендная сделка была заключена в 1804 г. на Кыновские заводы Г. А. Строганова. Наконец, в 1802 г. у С. П. Ягужинского Кнауф купил недействующий Курганский и в 1804 г. у И. П. Осокина Юговские (Кнауфские) заводы.

Но этот первый опыт крупного иностранного предпринимательства в горнозаводской промышленности Урала вскоре закончился полным фиаско. Банкротства Кнауфа и его иностранных кредиторов в период наполеоновских войн привели к разорению Кыновских и Юговских заводов. Испытывавшие финансовые трудности Златоустовские заводы с налаженным военным производством в преддверии войны казна поспешила вернуть в свою собственность.

С поступлением в 1818 г  Кнауфских заводов в кредиторское управление барона А. Ралля и купца Доути, а с 1828 г. в казенное управление, А. А. Кнауф, видимо, окончательно сошел со сцены, оставаясь лишь номинальным владельцем округа до своей смерти.

Более отдаленным и вполне закономерным следствием его владения стало акционирование Кнауфских заводов (1852–1864 гг.), завершившееся столь же закономерным провалом и последующим закрытием заводов.

Временно в группу “новых” владельцев вошли коллежский асессор Н. Е. Тимашев, купивший в 1858 г. у П. М. Губина Авзяно-Петровские заводы, но на следующий год уже продавший их; тульский купец 1-й гильдии А. И. Маликов, в 1842–1858 гг. владевший Кирсинско-Кажимскими заводами, которые купил у Боборыкиных; петербургский купец 1-й гильдии М. Ф. Гротен, владение которого Кагинскими заводами Демидовых и А. И. Пашкова продолжалось с 1855 по 1860 г., и стерлитамакский купец 2-й гильдии А. В. Татаринов, в компании с Ф. П. Никифоровым владевший теми же Кагинскими заводами в 1860–1862 гг.

Все эти владельцы, видимо, “по случаю” купившие уральские заводы, не сумели справиться с финансированием заводов (возможно, что для Тимашева и Гротена покупка являлась не более чем крупной спекуляцией) и сохранить их в своей собственности.

По-своему уникальный случай произошел с московским первогильдейским купцом Н. Л. Старковым (Стариковым), в 1815 г. купившим у Н. А. Дурасова Юрюзанский округ. Но ему “перешла дорогу” родственница бывшего владельца княгиня А. Г. Белосельская-Белозерская, выкупившая заемные письма купца и в 1817 г. утвержденная во владении этими родовыми заводами.

Итак, по числу владельцев группа “старинных” родов была представлена 275 лицами (84,9 % всех владельцев), в том числе 238 (86,6 % владельцев в группе) дворянами (в том числе 35 титулованными), 26 (9,4 %) купцами и почетными гражданами и 11 (4,0 %) мещанами.

В составе группы было 108 (около 40 %) женщин (99 дворянок, в том числе 19 титулованных, и девять купеческих жен и дочерей). Более других женщины были представлены в родах Яковлевых (33 из 73), Мясниковых (18 из 38) и Мосоловых (10 из 16). Род Шаховских в составе заводчиков был представлен исключительно женщинами. 107 из 108 владелиц получили заводы по наследству от родителей или мужей и гражданки и три купеческие жены). Всего одна из них (графиня О. Н. Рошефор) купила заводы; остальным они достались по наследству.

К 1861–1862 гг. в этой группе остались 18 лиц, в том числе девять дворян (среди них одна титулованная) и девять купцов, принадлежавших к семи родам (включавшим девять фамилий) и семи отдельным фамилиям. Заметно, что сословный состав этой группы был более “демократичен”, хотя и ограничен теми же двумя сословиями дворян и купцов (14 из 23 имели еще и почетное гражданство), “допущенных” властью до горнозаводского предпринимательства.

К 1861 г. из их состава выбыли один одворянившийся род Зеленцовых, один дворянин (Н. Е. Тимашев) и пять купцов (А. И. Маликов, А. В. Татаринов, М. Ф. Гротен, Н. Л. Старков и А. А. Кнауф), владевшие шестью горнозаводскими округами. В группе остались два дворянских рода (Пономаревы и Шелашниковы), один одворянившийся (Ярцовы), четыре купеческих (Подъячевы, Расторгуевы, Пастуховы, Коровины), пять дворян (Д. Е. Бенардаки, графиня О. Н. Рошефор, А. А. Грамматчиков, Ф. А. Хвощинский и Ильин) и два купца (В. Н. Рукавишников и Ф. П. Никифоров).

В 1861 г. девять дворян и девять купцов (из них восемь имели еще звание почетных граждан; семь купцов 1-й гильдии и двое – 2-й, записанных в петербургское, московское, ярославское, шлиссельбургское, казанское и елабужское купечество) владели 10 посессионными округами (Холуницкий, Кирсинско-Кажимский, Авзяно-Петровский, Омутнинский, Кагинский, Шайтанский, Мешинский, Богословский, Шильвинский и Святочудовский), одним посессионным округом частично (Невьянский), одним владельческим округом (Троицким) и двумя (Кыштымским и Уинским) горнозаводскими хозяйствами двойного статуса.

Правда, три из этих хозяйств (Уинские, Богословский и Святочудовский заводы) в 1861– 1862 гг. уже прекратили выплавку меди, но еще не были исключены из списка уральских металлургических предприятий.

Все “новые” владельцы входили в статусную группу посессионеров, хотя некоторые из них (Зеленцовы, Расторгуевы, А. А. Кнауф, Д. Е. Бенардаки и О. Н. Рошефор) имели в составе своих округов заводы на вотчинном праве.

Среди “новых” владельцев оказались также 16 акционеров (данные неполные) Товарищества Суксунских заводов и 91 – Компании Кнауфских заводов. Состав первой компании был более “аристократичным” (15 дворян, в том числе шесть имевших генеральские чины), чем второй (где дворяне составляли около 40 % всех акционеров). В то же время Кнауфская компания отличалась значительным числом иностранных граждан.

В нее также входили коллективные участники (“Штиглиц и К°”, “Д. Гитшов и К°”, московские Евангелическая школа и Евангелическая Реформаторская церковь). Эти различия вполне объясняются общим принципом создания первых на Урале акционерных компаний.

Участниками одной стали кредиторы Петра и Павла Демидовых (среди которых было больше знати), второй – кредиторы А. А. Кнауфа (состав которых был более “демократичен” и включал иностранцев).

Таким образом, как по числу владельцев (85 %), так и владений в уральской горнозаводской промышленности в первой половине XIX в. доминировали “старинные” роды, обосновавшиеся здесь еще в XVIII столетии.

К 1861 г. они владели 26 округами (62 %), в то время как “новые” владельцы – 14 (33 %, включая акционированные Юговские заводы). В совместном владении представителей обеих групп находились два округа (Невьянский и акционированный Суксунский).

Как уже упоминалось, все заводчики принадлежали к 108 фамилиям, в том числе 84 дворянским, 15 купеческим и девяти, в составе которых были дворяне, купцы и мещане.

Из общего числа 324 владельцев 264 были представлены дворянами (81,5 %), 49 – купцами, именитыми и почетными гражданами (15,1 %) и 11 – мещанами (3,4 %).

Если в 1800 г. дворяне составляли 63,3 % (в их составе было пять титулованных особ), купцы и именитые граждане – 28,3 % и мещане – 8,3 % владельцев, то к 1861 г. доля дворян увеличилась до 86,7 % (12 титулованных), а доля купцов и почетных граждан (это звание, введенное в 1832 г., имели все купцы 1-й гильдии из состава заводчиков) снизилась до 13,3 %.  В этой связи можно констатировать, что межсословная группа уральских заводовладельцев становилась все более однородной, дворянской, по составу.

Объяснить это можно несколькими причинами.
Еще по Жалованной грамоте городам 1785 г. “фабрики и заводы” разрешалось “иметь или заводить” только дворянам и купцам 1 и 2-й гильдий, но это правило в отношении “старинных” заводчиков не соблюдалось 38 лет.

О нем власти “случайно” вспомнили только в 1823 г., когда (по прецеденту) было решено навести здесь порядок. В результате сенатским указом от 27 июня того года из состава заводчиков были исключены мещане и купцы 3-й гильдии.

На деле это коснулось очень небольшого числа уральских заводчиков и привело к ускорению продажи или ликвидации нескольких маломощных заводов, уже не действовавших или находившихся на грани остановки.

Из состава заводчиков тогда окончательного выбыли Кобелевы, Маленковы, Красильниковы и Иноземцевы. Купцы третьей гильдии Подъячевы перешли во 2-ю гильдию и тем самым сохранили за собой Шильвинский завод.

Таким образом, этот “ограничительный” указ всего лишь поспособствовал затянувшемуся “уходу” наиболее “слабых” уральских заводчиков и не столько спрогнозировал, сколько отразил уже сложившееся естественным путем положение в их составе, где представители исключенных страт занимали ничтожную долю (около 3 %).

Но сам факт того, что владение заводами официально признавалось особым правом ограниченного круга представителей общества (дворян, купцов 1 или 2-й гильдий и почетных граждан) являлся своего рода “рецидивом средневековья”, не имевшем перспективы в условиях развивавшегося капитализма, где “фильтрация” владельцев происходит “естественным” путем продажи заводов. Но в разрешенных сословных границах группа заводчиков по-прежнему оставалась открытой при “входе” и “выходе”.

Усилению удельного веса дворян способствовал также продолжавшийся в первой половине XIX в. процесс нобилитации заводчиков (как механизм характерной для российского общества вертикальной социальной мобильности)*.

\* По Табели о рангах 1722 г. личное дворянство давал низший (14-й) гражданский чин (коллежский регистратор), потомственное дворянство – низший (14-й) военный чин (корнет, прапорщик) и 8-й гражданский чин (коллежский асессор).

В 1845 г. класс, дававший потомственное дворянство в гражданской службе, был повышен с 8 до 5-го (статский советник); 6–9-й классы давали личное дворянство, а 10–14-й – личное почетное гражданство.

В военной службе потомственное дворянство стал давать 8-й класс (майор), а низшие – только личное.

С 1856 г. право на потомственное дворянство в гражданской службе давал 4-й класс, в военной – 6-й класс (полковник) (Миронов Б. Н. Социальная история России… Т. 1. С. 97)\

Хотя “одворянивание” не меняло статуса владений и прав владельцев, вхождение в состав “первого сословия” сохраняло тогда свою привлекательность как своего рода критерий значимости и возросшего авторитета рода.

В первой половине XIX в. по этому пути пошли девять купеческих родов (Губины, Ширяевы, Курочкины, Иноземцевы, Гусятниковы, Красильниковы, Ярцовы, Зеленцовы, Грибановы). Происходило это либо благодаря продвижению по службе (Зеленцовы, Д. А. Иноземцев, М. П. и П. П. Гусятниковы, Г. М. Грибанов, Я. И. Курочкин)* или пожалованию за благотворительность (П. М. Губин, И. М. Ярцов), либо путем установления матримониальных связей (дворянки, вышедшие замуж за купцов – П. А. Подъячева и А. Б. Красильникова** ; купеческие жены и дочери, вышедшие замуж за дворян – А. И. Губина-Ушакова, А. К. Губина-Толстая, З. К. Губина-Нарышкина, Е. П. Гусятникова-Майкова, А. А. Зеленцова-Бикбулатова).

\* Поскольку не всегда известно, какого чина в итоге достиг претендующий на дворянство кандидат, а также получил ли он дворянский диплом (специальное исследование дипломов О. И. Хоруженко охватывает только XVIII в.), невозможно точно разделить их на личных и потомственных.

** По Жалованной грамоте 1785 г. дворянки, вышедшие замуж за недворян, сохраняли свой статус, но это не вело к одворяниванию рода, поскольку в таком случае женщина не передавала свой статус детям (Миронов Б. Н. Социальная история России… Т. 1. С. 145).\

Однако этот путь не являлся основным, поскольку касался немногих лиц (33 чел. или 12 % дворян), большая часть которых к тому же выбыла из состава владельцев (остались только роды Губиных и Ярцовых).

Последнее наблюдение свидетельствует о том, что “одворянивание” в изучаемый период приводило скорее к отходу от заводского предпринимательства (“новые» дворяне отдавали предпочтение государственной службе), чем способствовало его развитию.

Другой путь был связан с ротацией в составе заводчиков дворянских и купеческо-мещанских родов, в ходе которой происходило более активное “вымывание” последних, особенно в группе “старинных” родов.

Так, из девяти таких купеческих родов выбыли семь, а из 13 “новых” – шесть, в то время как “старинные” дворяне из 15 родов “потеряли” четыре, а “новые” – из восьми всего одного.

Более заметная “подвижность” купцов в данном случае являлась вовсе не следствием преимуществ дворянского статуса (на грани закрытия в 1861 г. находились заводы многих дворян). Она отразила скорее характерное и привычное для дворян “ментальное” желание дольше удержать собственность (особенно наследственную) в своих руках (в том числе и в расчете и на помощь “дворянского” государства), в то время как купцы значительно легче “расставались” с ней.

Основной причиной увеличения доли дворян в составе заводчиков явился естественный рост “старинных” дворянских родов, насчитывавших в своей уральской истории уже несколько поколений заводчиков (преимущественно от трех до пяти). С каждым поколением число владельцев увеличивалось (особенно в третьем и четвертом), что и вело к опережающему росту дворянского “слоя” заводчиков.

В составе владельцев эти “старинные” роды были представлены 238 дворянами, составлявшими 73,5 % общего числа заводчиков.

Заслуживает внимание еще одно наблюдение над динамикой численности заводчиков: к 1861 г. их число (83) увеличилось по сравнению с 1800 г. (60) всего в 1,4 раза, причем представителей “старинных” родов оказалось 65 (то есть всего в 1,08 раза больше).

Судя по динамике родов, наиболее заметно сокращение числа владельцев происходило на “последних” поколениях. Это было связано не только с тем, что представители этих поколений еще не все вошли “в права владения”, но и в результате предусмотренных законодательством внутрисемейных “переделов” заводской собственности.

По своему содержанию осуществленные заводчиками в первой половине XIX в. разделы заводов можно отнести к четырем типам.

Первый предусматривал раздел остававшихся в общей собственности заводов на условные части, закреплявшиеся за каждым из совладельцев по установленным законом нормам. Такие “долевые” разделы происходили в том случае, когда во владении нескольких наследников переходило единое заводское хозяйство, “по свойству своему нераздельное”.  В результате число владельцев увеличивалось, а собственность приобретала “многовладельческий” характер.

Из 78 учтенных разделов “долевыми” являлись 50 (или 64 %), то есть именно они оказались самыми распространенными. “Долевые” разделы значительно (с 50 до 190) увеличили число владельцев в 1800–1830-е гг., когда в большинстве своем были осуществлены.

Поскольку такие разделы предполагали дележ доходов, они создавали благоприятную почву для конфликтов, которые, в свою очередь, приводили к новым переделам собственности.

Одним из них мог быть второй тип разделов, сопровождавшийся выходом совладельцев из владения. Этот выдел мог быть денежным (либо за условленную сумму, либо за фиксированный ежегодный платеж) или натуральным (в случае, если в наследство входили вотчины или другое недвижимое имущество, которые и передавались выделявшемуся совладельцу без “участия в заводах”).

Такие разделы совершались не только “по убеждению”, но и по желанию кого-либо из совладельцев. Именно они, совершенные преимущественно в 1840 – начале 1860-х гг., приводили к значительному сокращению числа владельцев: в результате 20 учтенных разделов “с выделом” из состава владельцев вышли 34 лица.

Третий тип разделов также мог сократить число владельцев (с 18 до 14), поскольку сопровождался выделом кому-либо из них округов или самостоятельных заводов. Количество подобных разделов (семь) было невелико и затронуло всего четыре “старинных” рода (наследников И. С. Яковлева, наследников И. Б. Твердышева и И. С. Мясникова, Губиных и Осокиных), каждый из которых имел в собственности несколько округов. Два из них к тому же сопровождались одновременным выделом совладельцев.

Наконец, четвертый тип предполагал “натуральный”, раздел горнозаводского округа. Им единственный раз в первой половине XIX в. воспользовались А. В. и Н. В. Всеволожские, когда в 1849 г. поделили на две части Пожевский округ.

Кроме этого известны еще два случая предполагавшихся владельцами для урегулирования вопросов наследства, но по причине чрезвычайной сложности не состоявшихся разделов Чермозского округа Лазаревых в 1818 г. и Нижнетагильского округа Демидовых в 1842 г.

В безвыходной финансовой ситуации горными чиновниками и акционерами высказывались также предложения разделить Кнауфские и Суксунские заводы в 1840–1860-е гг. Это может свидетельствовать о появлении уже в первой половине XIX в. некоторых предпосылок к ломке сложившихся границ горнозаводских округов.

Кроме “хронологических” (“старинные” и “новые”), “динамических” (“выбывшие”,“оставшиеся”), “поколенных”, “статусных” (вотчинники и посессионеры) и сословных групп в составе уральских заводовладельцев можно выделить “имущественные” группы.

Традиционно для российских сословий была характерна трехчленная имущественная стратификация, осуществлявшаяся по определенным критериям. Для дореформенного дворянства таким критерием являлось число крепостных душ, для купцов – величина объявленного капитала.

Заводовладельцы-купцы сами определили свое имущественное положение, записавшись в первую или вторую купеческие гильдии. Но, так же как и дворяне, они владели заводскими крепостными, следовательно к ним вполне можно применить критерий имущественной стратификации заводовладельцев из дворян (имея в виду, что они владели и распоряжались разными категориями заводского населения). 

Оказывается, все уральские заводчики (за исключением владельцев Святочудовского завода, действовавшего вольнонаемным трудом) относились к высшей страте крупно-поместного дворянства (100 и более рев. д.). Это объясняется самим характером заводского производства, которое не могло не быть крупным по количеству обслуживавшего его населения. Причем доминирующее положение в составе заводчиков занимали (по данным 10-й ревизии 1858 г.) душевладельцы тысячи и более крепостных и казенных работников (85 % хозяйств).

Крупнейшими из них являлись владельцы семи горнозаводских округов (более 10 тыс. душ): “тагильские” Демидовы (25 586 рев. д.), “билимбаевские” Строгановы (17 336), “кыштымские” Расторгуевы (16 393), “верх-исетские” Яковлевы (15 745), “сергинско-уфалейские” Губины (12 991), “суксунские” Демидовы (12 520) и “сысертские” Турчаниновы (11 575).

При этом следует учесть, что здесь учтено только горнозаводское население, помимо которого у заводчиков могли быть еще крепостные вотчин уральских или других губерний России.

Хотя примененный выше критерий вполне показателен, тем не менее он не может считаться определяющим в имущественной стратификации заводчиков, поскольку доходность горнозаводского имения зависела не только от числа крепостных или казенных мастеровых и рабочих людей (которые в отличие от крепостных или государственных крестьян не платили оброка; наоборот, их заводская работа оплачивалась).

Специфика изучаемой нами группы заводчиков предполагает, вероятно, и особые критерии стратификации. Ими могут быть размеры землевладения (точнее, лесные площади и рудники) и, конечно, производительность заводов.

По масштабам окружных хозяйств (свыше 300 тыс. дес.) крупнейшими из вотчинников оставались в середине XIX в. “пермские владельцы” (Строгановы, Лазаревы, Всеволожские, Шаховские, Голицыны), хотя их владения на Урале состояли не только из горнозаводских округов, а включали еще и обширные “промысловые” и сельскохозяйственные вотчины.

Из посессионеров крупнейшими землевладельцами являлись “верх-исетские” (733 тыс. дес.) и “алапаевские” (578 тыс.) Яковлевы, “тагильские” (636 тыс.) и “суксунские” (466 тыс.) Демидовы, “кыштымские” Расторгуевы (426 тыс.), “сергинско-уфалейские” Губины (426 тыс.) и “кирсинско-кажимские” Курочкины–Маликовы–Бенардаки (314 тыс.).

Самые крупные горнозаводские латифундии располагались преимущественно в Пермской губернии. В среднюю группу (от 100 до 300 тыс. дес.) входили “ревдинские” Демидовы, “сысертские” Турчаниновы, акционеры Кнауфских заводов, “невьянские” и “уинские” Яковлевы, “симские” Балашевы, “белорецкие” Пашковы, “юрюзанские” Сухозанеты, “катавские” Белосельские-Белозерские, “медные” Пашковы и “каноникольские” и “шурминско-залазнинские” Мосоловы.

В низшую группу входили владельцы Кагинских, Троицких, Авзяно-Петровских, Холуницких, Омутнинских, Шильвинского, Бемышевского, Мешинского и Богословского заводов, которые зачастую вынуждены были арендовать недостающие им лесные площади или покупать древесное топливо.

По главному критерию – объемам производства в высшую страту заводчиков (на заводах выплавляется более 600 тыс. пуд. чугуна и 20 тыс. пуд. меди на 1860 г.) попадают “тагильские” Демидовы (1760 тыс. пуд. чугуна и 102 тыс. пуд. меди), “сысертские” Турчаниновы (964 тыс. и 29 тыс.), “сергинско-уфалейские” Губины (914 тыс. пуд. чугуна), “кыштымские” Расторгуевы (838 тыс.), “верх-исетские” (727 тыс.) и “алапаевские” (704 тыс.) Яковлевы, “ревдинские” Демидовы (650 тыс.) и “медные” Пашковы (56 тыс. пуд. меди).

В среднюю группу (от 300 до 600 тыс. пуд. чугуна и 4–20 тыс. пуд. меди) входили “суксунские” Демидовы, “билимбаевские” Строгановы, Голицыны, Бутеро, Белосельские-Белозерские, Пономаревы, “невьянские” Яковлевы, Лазаревы, Сухозанеты, Балашевы, “белорецкие” Пашковы, а также Е. В. Дашкова, А. И. Коссаковская и Д. Е. Бенардаки.

На другом конце имущественной стратификации находились владельцы небольших горнозаводских хозяйств. По масштабам производства и доходам они не шли ни в какое сравнение с вышеназванными заводчиками и оставляли своим наследникам вовсе не огромные вотчины, роскошные дворцы и виллы, а, как, например, А. М. Подъячев (кроме обремененного долгами завода) нескольких лошадей и коров.

Внук Алексея Матвеевича Николай Николаевич Подъячев по прошествии 40 лет по-прежнему называл себя “ничтожным владельцем при стеснительном положении и убогом заводском действии”
в сравнении с другими заводчиками Оренбургской губернии.

Кроме Подъячевых к низшей страте заводовладельцев можно отнести “бемышевских” Лебедевых, “мешинских” Коровиных, “богословских” Глазовых и Шелашниковых, “таишевских” Иноземцевых, “святочудовских” А. А. Грамматчикова и К°, а также владельцев упраздненных заводов (Красильниковых, Кобелевых, Маленковых и Тевкелевых).

Но далеко не всегда невысокие заводские доходы оставались единственным источником их существования. Многие из них занимались другими видами предпринимательской деятельности или служили.

Заметно, что в эту группу вошли владельцы исключительно медеплавильных заводов, технические возможности которых позволяли наладить и небольшое по масштабу производство.

К этой же страте можно, пожалуй, отнести мелких акционеров железных Кнауфских заводов, владевших от одной до девяти акций (53 % акционеров), и некоторых мелких “долевых” владельцев Невьянских заводов.

Показателем престижности заводов и заводчиков по праву считалось высокое качество продукции и, как следствие, высокие котировки металлов как на внутреннем, так и на внешнем рынках.

Лидирующее положение сохранялось здесь за “тагильскими” Демидовыми. Полосное и листовое железо Нижнетагильских заводов марки “CCNAD”, по признанию специалистов и оптовых покупателей, в 1840–1850-е гг. было непревзойденного качества.

В 1820–1830-е гг. эти Демидовы становятся фактическими монополистами на рынке платины и малахита; тогда же они захватывают значительную часть рынка золота и особенно меди, по объему производства которой (как и по железу) им не оказалось равных на Урале и в России.

Несмотря на трудности сбыта, они оставались и крупнейшими экспортерами железа и меди. Близко за лидерами следовали “верх-исетские” и “алапаевские” Яковлевы и “холуницкие” Пономаревы, высоко державшие марку своего сортового железа, а по меди – Пашковы. Вслед за ними шли “катавские” Белосельские-Белозерские, “симские” Балашевы, “юрюзанские” Сухозанеты, “кыштымские” Расторгуевы, “чермозские” Лазаревы и “билимбаевские” Строгановы, державшие высокие цены на полосное и листовое железо.

По совокупности критериев безусловными лидерами отрасли являлись в первой половине XIX в. Нижнетагильские и Верх-Исетские заводы, а крупнейшими заводчиками Урала – их владельцы Демидовы и Яковлевы.

Подводя общий итог анализа состава уральских заводовладельцев, отметим, что они представляли собой межсословную социо-правовую группу, принадлежность к которой определялась наличием заводов в собственности.

Право распоряжения заводской собственностью регулировалось особым горнозаводским законодательством, придававшим заводовладельцам и особые, отличные от других социальных групп, имущественные права и обязанности.

По характеру этих прав и обязанностей заводчики делились на две статусные группы – вотчинников и посессионеров. Причем количественно преобладали посессионеры (примерно 3/4 общего числа), права распоряжения которых сложной по составу заводской собственностью были ограниченными.

В отличие от правового (который мало менялся) сословный состав заводчиков за первую половину XIX в. претерпел очевидные изменения. В результате естественного роста числа представителей доминировавших в составе заводчиков “старинных” дворянских родов, а также благодаря “вертикальной мобильности” и государственной политике сокращения сословных границ группы заводовладельцев из их состава были удалены низшие слои “городских обывателей” (мещане и купцы 3-й гильдии) и он стал более однородным и “благородным” по статусу (63 % дворян в 1800 г. и 87 % – в 1861 г.).

Заводовладельцы-дворяне принадлежали ко всем учтенным законом группам (дворянство жалованное, военное, по чинам и орденам, иностранное, титулованное и древнее) с преобладанием жалованного дворянства, что отразило сложную историю происхождения большинства заводчиков еще в XVIII в.

В первой половине XIX в. восходящая сословная мобильность достигалась в основном военной и гражданской службой (за которой часто стояла благотворительная деятельность).

Среди небольшой недворянской группы в составе уральских заводчиков преобладали первостатейные столичные купцы и почетные граждане.

Перемены в составе заводчиков происходили также в результате движения заводской собственности путем покупок и продаж. Они в основном касались группы 1–3-поколенных родов. “Старинные” роды уральских заводчиков, представленные в первой половине XIX в. уже 3–6 поколениями, старались сохранить за собой основанные предками заводы (особенно в этом плане преуспели наследники И. Б. Твердышева и И. С. Мясникова).

Следствием движения заводской собственности стало появление в составе заводчиков группы “новых” владельцев, в которой соотношение дворян и купцов было более равномерным (53 и 47 % соответственно).

Учитывая то, что за период 1800–1861 гг. (по Европейской России без Польши и Финляндии) гильдейского купечества было примерно в 2–2,5 раза меньше, чем дворянства, можно говорить о большей предпринимательской “подвижности” купцов. Об этом же свидетельствует и динамика “выхода” родов заводчиков-купцов из состава группы (6 из 13), превышающая “выход” дворян (1 из 8). Дворяне проявляли большую осторожность и крепче “держались” за приобретенную собственность.

Преобладающее большинство владельцев уральских горнозаводских округов по масштабам хозяйственной деятельности должны быть отнесены к предпринимательской элите России. Но там они занимали особое место, определявшееся их преимущественно дворянским статусом со всеми вытекающими отсюда последствиями (в частности, “латифундиальным” характером владений, особым образом жизни и кругом общения, а зачастую и не личным участием в “деле”).