РАССТРЕЛ ЗАЛОЖНИКОВ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 29 ИЮНЯ 1918 года
КОНФЕРЕНЦИЯ:
ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА НА ВОСТОКЕ РОССИИ: ВЗГЛЯД СКВОЗЬ ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ НАСЛЕДИЕ
Омск, 13-14 ноября 2019 г.
И. С. СИЛЬЧЕНКО
Музейный комплекс УГМК, Екатеринбург, Россия
РАССТРЕЛ ЗАЛОЖНИКОВ В ЕКАТЕРИНБУРГЕ 29 ИЮНЯ 1918 г. ОПЫТ МИКРОИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
Постановка проблемы.
В настоящее время красный террор на Урале в 1918–1922 гг. недостаточно изучен. Исторические и юридические работы, посвященные данной тематике, как правило, лишь эпизодически раскрывают социальные, экономические, правовые и моральные аспекты политических репрессий.
Однако, наряду с некоторым количеством сводной информации, слабо изученной остается личностная, «человеческая» сторона данного явления. При этом важным является то, что восприятие исторических процессов через личностные эмоции способствует более глубокому их осмыслению и анализу.
Политика борьбы с оппозицией требовала от Советской власти не только формирования системы карательных органов, но и создания нормативно-правовой базы, способной юридически оправдать репрессии.
7/20 декабря 1917 г. Постановлением СНК РСФСР была учреждена Всероссийская Чрезвычайная комиссия (ВЧК), обладавшая широким набором карательных функций [1, с. 133].
Право на проведение внесудебных репрессий ВЧК получила после принятия 21 февраля 1918 г. Декрета «Социалистическое отечество в опасности» и 5 сентября 1918 г. Декрета о «красном терроре» [2, с. 95]. Но активные репрессивные действия были начаты задолго до указанных дат.
Основная часть.
Уже на рубеже 1917–1918 гг. в Екатеринбурге арестовали ряд чиновников и предпринимателей, однако первоначальные меры наказания сводились, как правило, к кратковременному содержанию под стражей и последующей подписке о невыезде [3, с. 32].
В декабре 1917 – январе 1918 гг. по городу прошла волна обысков и арестов. Так, лишь 14 декабря арестовали около 100 человек, изъяв большое количество ценностей [3, с. 33].
Создание 24 февраля 1918 г Уральской областной чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией (УОЧК) [4, с. 24] поставило борьбу с противниками новой власти на иной уровень.
Так, в мае 1918 г. в ходе жестоко подавления восстания рабочих Верх-Исетского завода было убито около 30 человек, а аресты и обыски стали ежедневными рядовыми событиями. Приближение бело-чешских войск, неудачи на фронтах, десятки антибольшевистских восстаний в тылу заставляли чекистов действовать более жестоко.
21 мая 1918 г был арестован и помещен в тюрьму Николай Павлович Чистосердов. Состоявший в партии кадетов и имевший высшее юридическое образование
Чистосердов занимал должность помощника присяжного поверенного в Екатеринбурге [5, л. 11]. После Февральской революции он был избран членом Пермского губернского комитета кадетов, а также членом Екатеринбургского комитета безопасности. Но формальной причиной ареста стала его деятельность в Городском попечительстве о бедных (далее – попечительство) в должности товарища председателя президиума.
В феврале 1918 г комиссаром попечительства была назначена Дина Харитоновна Полякова-Чуцкаева, а общественная организация включена в состав Народного комиссариата призрения [5, л. 11 об.]. В своих показаниях Чистосердов рассказывал: «на одном из собраний Чуцкаева заявила, что я являюсь кадетом, и работа в попечительстве не соответствует моим политическим убеждениям. Чуцкаева заявляла, что все попечительство кадетская организация, что советская власть приведет весь состав попечительства к ответственности за организацию белой гвардии» [5, л. 11об.].
При этом стоит учесть, что большое влияние на арест Чистосердова имели личные взаимоотношения с Поляковой-Чуцкаевой, которые с самого начала общения были холодными, или даже враждебными [5, л. 11об.].
После 26 дней заключения Чистосердова вызвали на допрос в следственную комиссию, которая располагалась в здании окружного суда [5, л. 11об.]. Член следственной комиссии Коковин задавал вопросы о наличии у попечительства мануфактуры, о растрате денег, а после принес «какую-то книгу, вроде Уголовного кодека и начал указывать на статью о лжесвидетельствовали в суде» [5, л. 12]. После окончания допроса без предъявления обвинения Чистосердов был возвращен в тюрьму.
29 мая 1918 г в 8 часов вечера арестовали отца Чистосердова – Павла Ивановича. Под конвоем он был доставлен в дом Злоказова, где уже находился гласный Екатеринбургской городской думы Л. И. Дукельский, управляющий Азовско-Донским банком В. Ф. Щепин, врачи В. М. Онуфриев и А. В. Линдер и другие граждане города [5, л. 5]. В третьем часу утра задержанных лиц отправили в Екатеринбургскую тюрьму, где разместили в бараке № 7.
21 июня 1918 г в квартиру инженера Кузьмы Ивановича Бронских явились четверо солдат с мандатом, подписанным комиссаром Петровым. После обыска в квартире Бронских доставили в ЧК на допрос [5, л. 23]. По словам жены арестованного – Марии Апполинарьевны: «его допрашивали в комиссии в присутствии каких-то Мотовилихинских рабочих, стучали кулаками по столу и называли его кровопийцей» [5, л. 23].
При этом оказалось, что в ЧК работает М. В. Успенский, служивший под начальством К.И. Бронских на строительстве Северо-Западной железной дороги. Обратившись за помощью к Успенскому, Мария Апполинарьевна получила ответ: «что он постарается “аттестовать моего мужа как следует” за то, что на строительстве железной дороги он выступал всегда против большевиков, а его, Успенского[,] называл идиотом» [5, л. 23].
29 июня (после 33 дней, проведенных в тюрьме) П.И. Чистосердов и бывший екатеринбургский мещанский староста Н.И. Козлов под конвоем были отправлены в Американскую гостиницу (здание Екатеринбургской ЧК) и размещены в помещении биллиардной комнаты [5, л. 23].
Там в этот момент находилось 12 человек, 6 из них были рабочими Невьянского, Верх-Нейвинского и Верх-Исетского заводов, приговоренные к расстрелу за антиреволюционную деятельность [5, л. 23]. Также среди арестованных находились братья Николай и Константин Дылдины, а также крестьянин Березовкого завода Е.И. Зырянов [5, л. 19].
Братьев Дылдиных арестовали после того, как в результате обыска в телефонной конторе Верх-Исетского завода (на месте работы их матери) был обнаружен револьвер и 2 фунта патронов [5, л. 43]. Зырянова взяли под стражу за участие в собрании по разоружению Красной Гвардии Березовского завода [5, л. 19].
В 11 часов вечера в помещение вошел председатель УОЧК Я.М. Юровский с сопровождающим, которые объявили о том, что задержанные будут отправлены на окопные работы и приказали сдать под расписку ценные вещи [5, л. 19].
В это же время выяснилось, что П. И. Чистосердов был арестован по ошибке, вместо него между 11 и 12 часами был доставлен из тюрьмы его сын. К 12 часам ночи в здании Американской гостиницы находилось около 40 арестованных [5, л. 23].
На рассвете 30 мая 1918 г по указанию чекистов из них была выделена отдельная группа, в которую входили участники Невьянского восстания А.Д. Воробьев, Д.Р. Агапов, Чижов, Андреев, участники выступления рабочих Верх-Исетского завода Е.П. Мамкин и Т. Нахратов, инженеры К.И. Бронских, А.М. Мокроносов, А.И. Фадеев, дядька цесаревича Е.Т. Нагорных, лакей царской семьи И.Д. Седнев, домовладельцы В.В. Соколов и Н.Е. Первушин, счетовод К.В. Дылдин и его брат Н.В. Дылдин, крестьянин Е.И. Зырянов, юрист Н.П. Чистосердов, граждане Козлов и Корсаков [5, л. 24].
Арестованным приказали выйти на улицу и разместиться в 2 грузовых автомобилях и 2 повозках. В качестве конвоя было выделено 30–40 красноармейцев, вооруженных карабинами и гранатами [5, л. 13].
По воспоминаниям Н. П. Чистосердова командовал конвоем «распорядитель – товарищ Сахар» [5, л. 8]. Без сомнения, этим человеком являлся Валентин Александрович Сахаров – товарищ председатель Екатеринбургской ЧК [6, л. 214].
В своей работе «Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале» М.К. Дитерихс дает ему следующую характеристику: «с воцарением большевиков он записывался в их ряды, ходил с комиссаром Мрачковским на Дутовский фронт, но особенно отличился в тылу зверскими расстрелами интеллигентов и буржуев в Кушве, Тагиле и Бисерти. Ему было лет 25–26, высокого роста,худощавый, болезненного вида,блондин, без усов и бороды.В общем – характерный продукт, воспитавшийся в среде городских подонков»[6,с.19].
Сахаров расположился в кабине автомобиля рядом с водителем Арестованных повезли мимо станции Екатеринбург-II по Сибирскому тракту. Через ¼ версты после пересечения железнодорожной ветки, ведущий на Челябинск автомобили и повозки повернули вправо на грунтовую дорогу и, достигнув территории городской свалки, остановились.
После того, как к месту остановки прибыли красноармейцы, ехавшие на лошадях, арестованным последовала команда «выходи» (приказано выйти на дорогу), после чего вооруженные люди окружили их.
Как вспоминал Н.П. Чистосердов: «тут волнение арестованных передалось исполнителям, вследствие чего “Сахар” закричал: “Пермяки, окружайте!”» [5, л. 13].
Людей повели к лесу и приказали выстроиться в шеренгу вдоль канавы, ограничивающей одну из сторон свалки. Чистосердов и Зырянов оказались слева, чуть за спиной Сахарова, при этом, основная масса людей сбилась в кучу: кто-то просил о пощаде, а «Агапов стал просить дать ему время помолиться[,] и поднял было руки к верху, но в то время началась стрельба» [5, л. 19].
Пользуясь замешательством, Чистосердов и Зырянов бросились бежать В лесу они потеряли друг друга из вида. Через полчаса Зырянов вышел к постройкам, которые, по его словам, «были похожи летние дачи», забрался под крыльцо одного из домов и проспал до вечера. Проснувшись и потеряв ориентиры, он пошел «куда глаза глядят» [5, л. 19] и снова вышел к месту расстрела. По его словам, убитых не было видно, а канава была закопана.
30 июня 1918 г в газете «Известия Уральского Екатеринбургского областного совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов» было опубликовано объявление, в котором говорилось о том, что 29 июня в Екатеринбурге были расстреляны 19 заложников.
Расстрел позиционировался как месть за гибель 23 июня 1918 г командира карательного отряда И.А. Малышева, выступавшего для подавления восстания в Сатке. При этом особое внимание уделялось тому, что «в случае повторения белогвардейских расправ, Советская власть будет удесятерять репрессии против контрреволюционеров» [7].
Объявление со списком расстрелянных было размещено также на дверях Американской гостиницы, что вызвало в городе ажиотаж и всплеск слухов.
Это событие упоминается в воспоминаниях ряда екатеринбуржцев. Так, директор отделения Волжско-Камского банка В.П. Аничков вспоминал: «А в газетах, привезённых женой, я громко прочёл следующие строки: “Сегодня ночью, как месть за взятого проклятыми чехами в плен и расстрелянного товарища комиссара Малышева, мы расстреляли из числа заложников двадцать буржуев».
<…> В этом списке стояли и знакомые мне фамилии секретаря думы Чистосердова, юриста по образованию, и Мокроносова, управляющего Сысертскими заводами. Волосы встали дыбом. Что теперь делать?» [8, с. 155].
Менее чем через месяц – 25 июля 1918 г. – Екатеринбург заняли белочехи. Практически сразу начались работы по восстановлению государственных учреждений, ликвидированных Советской властью. Особое внимание уделялось органам суда и прокуратуры, которые, в том числе, занимались расследованием преступлений большевиков.
28 июля 1918 г были обнаружены тела расстрелянных заложников. Эксгумацию тел производили без официального участия медицинских представителей. Однако городской санитарный врач Ксенофонт Сергеевич Архипов, который «присутствовал при вырытии трупов расстрелянных» [5, л. 45], в ноябре 1918 г. вспоминал: «все трупы за исключением двух или трех были сложены в канаву[,] как попало друг на друга, а два или три находились за канавой на территории свалок. Один из трупов был в самых нечистотах[,] другие были присыпаны землей. Большинство расстрелянных были одеты в гражданские платья и только двое или трое [–] в военную форму. Помню, что один из расстрелянных так и не был никем опознан» [5, л. 45]. При этом, характер повреждений тел говорил о том, что часть арестованных пыталась бежать, но была убита.
30 июля 1918 г. в газете «Уральская жизнь» опубликовали заметку об обнаружении тел.
В материале перечислялись фамилии убитых, при этом особое внимание уделялось тому, что вместе с ними был расстрелян за злоупотребления агент ЧК Млынарский [9]. Возможно, именно он и являлся тем неопознанным трупом, о котором говорил К. С. Архипов.
31 июля 1918 г процессия с телами расстрелянных в сопровождении тысяч людей проследовала к центру города. Отпевали убитых в Кафедральном соборе. Прах предали земле на Монастырском и Ивановском кладбищах [10, с. 65].
29 августа 1918 г Общим собранием Отделений суда было решено возложить на члена окружного суда Константина Павловича Васильева производство предварительного следствия о расстреле большевиками в ночь на 29 июня 1918 г. 19 заложников.
В ходе работы сформировалось следственное дело, состоявшее из допросов свидетелей и родственников расстрелянных.
В ноябре 1918 г дело следствие прекратили, а материалы переданы в Екатеринбургский уголовный розыск для производства ареста виновных.
После проведения опросов работников Американской гостиницы инспекторы уголовного розыска сделали вывод, что все виновные в расстреле за исключением Я. М. Юровского не являлись жителями Екатеринбурга и «в настоящее время арестовать кого-то не представляется возможным» [5, л. 50].
Результаты исследования.
Подводя итоги, следует сказать, что расстрел заложников 29 июня 1918 г в Екатеринбург явился одним из первых актов насилия, направленным на устрашение масс и подавление любых проявлений инакомыслия. Признание расстрела в качестве ответственности за деятельность третьих лиц официально ставило деятельность УОЧК вне существующей законодательной системы. Подобные действия не только противоречили любым юридическим представлениям, но и находились вне всяких человеческих и моральных норм.
Население понимало, что даже аполитичное поведение не способно гарантировать безопасность, а личная неприязнь, или прошлые бытовые конфликты с представителями новой власти могут привести к трагическим последствиям.
Репрессивная политика возымела обратный эффект Жители Екатеринбурга приветствовали установление белой власти. Многие из них вступили в антибольшевистские воинские формирования или служили в белогвардейских государственных учреждениях.
Количество расстрелянных и арестованных граждан Екатеринбурга в 1917–1918 гг, до сих пор точно неизвестно, при этом, по мнению исследователей, оно достигало нескольких тысяч человек [3, с. 36].
В настоящее время детальное изучение данных вопросов способно не только открыть новые, ранее неизвестные факты, но и дополнить общеисторическую картину Гражданской войны на Урале.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Декреты Советской власти. М., 1966. Т. 3. 676 с.
2. Колотков М.Б. Значение декрета «О красном терроре» от 5 сентября 1918 г. В формировании системы политических репрессий в Советской России 1918–1922 гг. // Актуальные проблемы российского права. № 3. 2009. С. 94–100.
3. Кручинин А.М. Красный террор в Екатеринбурге: очерк о действиях советских репрессивных органов в декабре 1917 – июле 1918 гг. // Веси. № 9. 2018. С. 32–36.
4. Кашин В.В. На службе у государства. Органы государственной безопасности города Нижний Тагил: люди, судьбы, факты. Нижний Тагил, 2008. 338 с.
5. ГАСО. Ф. Р–1184. Оп. 1. Д. 2.
6. Дитерихс М.К. Убийство царской семьи и членов Дома Романовых на Урале. Т. 2. Владивосток, 1922. 232 с.
7. В областном совете: от Уральской ЧК // Известия Уральского областного совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. 1918. 30 июня. С. 3.
8. Аничков В.П. Екатеринбург – Владивосток (1917–1922). Москва, 1998. 268 с.
9. Трупы расстрелянных большевиками // Уральская жизнь. 1918. 30 июля. С. 1.
10. Кручинин А.М. Белый Екатеринбург 1918–1919 гг. Екатеринбург, 2018. 218 с.