ЗАБЫТЫЙ ПОГОСТ НИКИТЫ ДЕМИДОВА В СЕЛЕ ПЕТРОВСКОЕ-АЛАБИНО
Тагильский рабочий — №105 (23749) Среда, 12 июня 2013 года
Забытый погост
Уральский предприниматель Александр Назаров предлагает перенести прах Никиты Акинфиевича Демидова из Подмосковья на Средний Урал.
Назаров родился в Нижнем Тагиле и никогда не таил, что корни его – в Невьянском районе, в этой крепкой мужицкой вотчине уральского старообрядчества. Современный предприниматель, образованный человек, изрядную долю своего свободного времени он отдает изучению истории Уральского края, интересного, запутанного, а местами и малоизвестного демидовского наследия.
А начиналось все так. Находясь в 90-е годы в столице, когда Интернет еще делал в России первые шаги и персональный компьютер в доме был огромной редкостью, Назаров решил заняться изучением династии
знаменитых горнозаводчиков. Зашел в книжный магазин «Глобус», что на Лубянке, пошарил глазами по полкам и обратился к юной продавщице за помощью:
— Мне бы что-нибудь о Демидовых почитать…
А у той брови с капризом: кто такие? Назаров терпеливо пояснил: мол, это — гордость государства, интересные исторические личности.
Явно смутившись, девица обратилась за консультацией к старшей подруге.
— Скажи, что ничего нет, — лениво донеслось из подсобки, — пускай отвяжется!
Чтобы не тратить попусту время, Александр решил сгонять в Тулу, в родовое гнездо Демидовых. Нашел Оружейную слободу. Именно тут когда-то стоял скромный дом, построенный Никитой-старшим, а в 1730-1734 годах был возведен каменный дворец, отделанный с исключительной роскошью. Здесь же, в приходской Николо-Зарецкой (Христовоздвиженской) церкви, находится фамильный склеп Демидовых.
Близ нее на кладбище в 1725 году и нашел свой последний приют Никита Демидов – отец русского «экономического чуда» ХVIII века. На надгробной плите сохранился текст, заранее составленный самим Никитой, и гласивший, что он был «кузнец и оружейного дела мастер…и за неусыпный труд…в пользу всему нашему российскому государству…в комиссары пожалован и был в том чине даже до часу смерти его».
После той поездки Назаров начал кропотливо собирать все данные о знатном роде, судьбе семьи Демидовых, а особенно отпрысков Акинфия Никитича, на которых, как утверждают некоторые исследователи, «и стала угасать промышленная энергия великого рода».
Известно, что Акинфий Демидов умер 18 августа 1745 года по пути на уральские заводы, тело его затем было перевезено в родную Тулу и погребено в уже упоминавшемся фамильном склепе.
Началась дележка наследства. Помимо многочисленных заводов, рудников, домов, тысяч крепостных душ у Акинфия остались горы драгоценностей, денег, золота, картин. Но в семейном роду Демидовых уже была заведена святая традиция – делить можно все, кроме заводов, передавать и дробить их категорически запрещалось. Такой же была и посмертная воля Акинфия.
В своем завещании он заранее проклял тех родственников, которые осмелятся претендовать на заводское хозяйство, его он однозначно передавал Никите-младшему, ибо считал других сыновей «незамерными», то есть не приспособленными к ведению производства.
Тем не менее, раздел имущества продолжался несколько лет, сыновья Прокофий и Григорий сочли себя незаслуженно обделенными. В конце концов, горную империю Акинфия Демидова разорвали на части: Прокофию отошли шесть Невьянских и три Нижегородских завода, Григорий получил одиннадцать Ревдинских и Суксунских предприятий, а младший Никита – шесть заводов в Тагиле.
Судьба наследников сложилась по-разному. Прокофий Демидов, оставивший заметный след в архитектуре и истории Москвы, умер в ноябре 1786 года и был похоронен на территории Донского монастыря. Место его упокоения украсило внушительное надгробие, а его деяния и заслуги отражены в эпитафии: «По всей справедливости приобрел… почтенные и бессмертные титлы усерднейшего сына Отечества и друга человечества».
Григорий Демидов, породивший в стране эпидемию садоводства, создатель знаменитых «соликамских ранжерей», скончался в 1761 году в Петербурге и похоронен в Туле — в родовой усыпальнице Демидовых.
Как истовый старообрядец, следуя традициям веры, Никита Акинфиевич загодя, еще при жизни, когда находился в Париже, заказал надгробный памятник для своей могилы, а также золотую табличку к нему: «Действительный статский советник, кавалер орденов…». Не указал только дату смерти.
Разумеется, Никита-младший и не предполагал, как повернется колесо Истории… Российский промышленник, меценат, коллекционер, землевладелец Никита Акинфиевич Демидов умер в декабре 1789 года. Но где он похоронен?
Александр Назаров решил самостоятельно отыскать его могилу и в одной из книг случайно наткнулся на переписку демидовских родственников ХIХ века: представители парижской ветви клана интересовались, где находятся могилы их предков. Ответ из Москвы приоткрыл завесу: Н. Демидов-младший похоронен в селе Петровское-Алабино, расположенном в Подмосковье.
Назаров купил карту Московской области и стал ее изучать. Оказалось, Петровских тут несколько. И Алабиных не меньше. Куда же ехать? Интуитивно выбрал направление – в сторону Внуково, почти 50 км от столицы…
(Продолжение следует)
Сергей ПАРФЕНОВ, заслуженный работник культуры РФ
Тагильский рабочий — №125 (23769) Среда, 10 июля 2013 года
Забытый погост
(Продолжение. Начало в №105 за 12 июня 2013 года)
Изначально Петровское входило в вотчину Пафнутьево-Боровского монастыря. Село в разное время называли и Княжищевым, и Алабиным. В 1706 году оно было пожаловано дипломату П. Шафирову, сподвижнику Петра I, который и основал здесь усадьбу, выстроив довольно просторные хоромы с изразцовыми печами.
С 40-х годов ХVIII века поместьем владели уже Демидовы. И основной ансамбль усадьбы выстроен во времена Никиты Демидова-младшего. Господский дом и обширный сад заложили летом 1776 года, и весь этот комплекс предназначался для его супруги. Непревзойденный шедевр усадебной архитектуры», по выражению И. Грабаря, имел даже собственное имя на закладном камне – «Не забудь меня».
Автором проекта роскошного здания, построенного в стиле классицизма, был архитектор М. Казаков, к тому времени один из ведущих зодчих Москвы (строивший, кстати, для того же Н. Демидова торговую контору в Твери). Однако есть мнение, что постройки Петровского-Алабино спроектированы архитектором И. Сатаровым, так как он был родственником Демидовых и строил их известное имение Тайцы, что под Петербургом. А Игорь Грабарь высказывал предположение, что проект помпезного дома в Алабино принадлежал архитектору В. Баженову. Но ни одного документального источника не представил, сведя все доказательства лишь к констатации стилевой близости, и впоследствии уже не настаивал на этой атрибуции.
Между тем в загородном «шедевре» Демидовы толком и не жили: Александра Евтихиевна умерла еще до окончания строительства, а сам Никита Акинфиевич обитал в Петровском, в небольшом флигеле.
Так вот, в Петровском-Алабино Назаров был дважды. В первый раз никого не застал, а во второй — угодил в субботу. И уже точно знал, что Никита Демидов-младший, его жена, их дочь схоронены где-то тут. Но где?
Смотрит: стоят две церкви, одна напротив другой. Слева действует, это храм Петра Митрополита с колокольней, а справа, как сказали бы историки, руинированное здание. Храм заброшен, огражден забором и находится в плачевном состоянии. Ну, и куда идти? Пошел в действующий храм.
— Нет, — сказал один из служителей, — тут находится усыпальница князей Мещерских, это их родовая церковь.
— Что, и усадебный комплекс они воздвигли?
— Демидовы.
— А как же он оказался в руках Мещерских?
— Потомки Никиты в карты, наверное, проиграли.
— А кто тут живет?
— Князь Мещерский…
— ?!
— Он на железной дороге работает, а сегодня зарплату дают, скоро, даст Бог, трезвым придет.
— Как же он тут оказался?
— С Украины приехал. Стихи пишет, музыку, на гитаре играет. Хотел тут музей сделать – не дали, но вот старый камин успел восстановить.
Сейчас хлопочет, чтоб хоть флигель приватизировать…
Вот парадокс: Мещерские – старинный русский род, вместе с А. Суворовым воевали в Альпах, плакали у изголовья умирающего А. Пушкина, добрый след в истории Отечества своими деяниями оставили, а их потомков на порог родного дома не пускают!..
Красивейшую усадьбу в 1850-е действительно приобрели князья Мещерские. Дочь последних владельцев Е. Мещерская пережила на родине весь советский период, вплоть до 1994 года, и была многократно репрессирована.
В 1997 году сюда приехал бывший инженер-ядерщик с Украины, объявил себя потомком знаменитого княжеского рода и поселился в заброшенном «семейном» флигеле. Половина населения с радостью приняла «нового барина», однако суд постановил выселить незаконного владельца. По рассказам, недовольный «граф» даже готовил акт публичного самосожжения. Но одумался. И сейчас на местной почте бойко продаются его мемуары.
Огляделся А. Назаров и понял, сколь страшной силы красоты был когда-то этот парковый ансамбль. Да что там – настоящий замок!
Кирпичный главный дом находился в центре квадратного парадного двора, в углах которого располагались четыре двухэтажных флигеля, обработанных рустом.
Особняк в плане имел форму восьмиугольника. Каждый из четырех фасадов здания был украшен дорическими колоннадами. На разделяющих их плоскостях имелись портики с двумя ионическими колоннами и балконы. Дом венчал купол, на котором высилась чугунная статуя Аполлона (Демидовы-то на своих заводах раньше, чем в Каслях, художественное литье освоили).
Под куполом — центральный круглый зал. Чтобы дом не выглядел массивным, он представлен как садовый Эрмитаж, архитектор к тому же применил здесь разнообразные оптические приемы.
С северной, восточной и южной сторон двор окружен парком, дошедшим до наших дней. С западной стороны въезд во двор был оформлен двумя обелисками, также сохранившимися, однако лишившимися вершин. К востоку сквозь парк вела аллея, украшенная мраморными и чугунными скульптурами.
На северной стороне, куда выходила парадная двухмаршевая лестница главного дома с чугунными львами и сфинксами, располагался главный въезд во двор. На этой же линии находились церковь с отдельно стоящей колокольней, которая сильно напоминает колокольню церкви Козьмы и Дамиана, что на пересечении улиц Старосадской и Маросейки в Москве. Ее и господский дом, говорят, соединял потаенный подземный ход, по которому к графскому столу подавали еду…
(Продолжение следует)
Сергей ПАРФЕНОВ, заслуженный работник культуры РФ
Тагильский рабочий — №145 (23789) Среда, 7 августа 2013 года
Забытый погост
(Окончание. Начало в №105 за 12 июня и №124 за 10 июля с.г.)
Во время правления князей Мещерских дворец пришел в полный упадок, имение было со временем описано за долги. После революции здесь и вовсе расположился детский приют.
«Замок» пытались взорвать на щебенку, сровнять с землей, но он не дался, устоял. От варварства уцелели лишь четыре флигеля. А вот добро отсюда вывозили телегами. Роскошь «замка» просто слепила глаза, вызывала буйную зависть.
От былого величия комплекса сегодня остались только фрагменты на берегу реки Десны. Недавно был восстановлен родник с чистейшей (говорят — даже целебной) водой. Теперь эти места нередко называют «Парк на графских развалинах».
По местному преданию, под завалами находится богатейшая библиотека, в которой, вроде бы, есть книги времен Ивана Грозного. Не случайно жители верят, что на территории усадьбы находятся сокровища. Клады, кстати, до сих пор ищут.
— Будь усадьба поскромнее, наверняка бы ее не тронули, — утробно вздохнув, сказал батюшка. — А так – один разор. Чтобы все это поднять – уже никаких сил не хватит…
Он же, кстати, точно указал А. Назарову, где находится фамильный склеп последнего настоящего Демидова-горнозаводчика. Через дорогу, в той самой искалеченной церквушке, которую советская власть приспособила под хозяйственный склад.
Каждый свой шаг туда А. Назаров зафиксировал на пленку. Вот арка – вход в склеп, помещение 15-18 кв. метров, следующий кадр: в центре – колонна-опора, земляной пол. Заветного алтаря, естественно, нет итв помине, но на его месте, вернее — под ним, и находятся мощи Никиты Акинфиевича, а также ближайших членов его семьи. Ни памятного камня, ни скромной таблички. Словно «бомжи» и безродное племя… Ужаснее другое. Склеп сегодня напоминает жуткое место: грязища, смрад. Стыдоба!
А чему удивляться, если туалет в одной из реквизированных столичных церквей в свое время был выстроен из икон… Андрея Рублева. Из величайших мировых шедевров! Их случайно обнаружил, поцарапав ногтем по дереву, безымянный московский аспирант, ютившийся в монастыре…
Сильно взволновавшись, в ноябре 2002 года на одном из заседаний Уральского землячества в Москве Александр Назаров повстречался с Ниной Григорьевной Демидовой – ответственным секретарем Международного Демидовского фонда — и поведал ей о своих долгих поисках, гнусной ситуации в Петровском. Та грустно опустила глаза: а что, мол, поделаешь? Конечно, не такой реакции ожидал Назаров, в душе появился какой-то горький осадок, а потому не успокоился.
По возвращении в Екатеринбург он передал фотографии главе Невьянского района, тот – председателю правительства Свердловской области. В разные инстанции было написано несколько писем. И — тишина.
А Назаров стал размышлять. На фамильном гербе Демидовых, как известно, начертано: «Делами — не словами». Они – основатели отечественной металлургии.
Это Демидовы помогли Петру выиграть Северную войну, прорубить «окно» в Европу. И если раньше – веками! — почти все изделия из металла — от гвоздя и дверного крюка до громадных якорей и пушек — наша страна завозила из-за «бугра», при них 70 процентов русского железа с признанной маркой качества пошло на экспорт, появились собственные медь и серебро.
Демидовы приложили руку к обучению смышленых людей из народа, открывали училища, университеты. Они способствовали массовому освоению Урала, Сибири и Дальнего Востока. Неоценим их вклад и в российскую науку, образование, культуру.
Но достойно ли увековечены Демидовы на Урале?
Даже не так: а есть ли в нашем краю место поклонения этому славному роду, такое, чтобы трогало за душу, волновало сердце, вызывало законную гордость каждого «великоросса»? Нет.
Как же так, возразят краеведы. А музеи? А памятник Петру I и Никите Демидову, который был открыт к 300-летию уральской металлургии в Невьянске? Я, конечно, не специалист в сфере монументальной архитектуры, но давайте взглянем на него непредвзято.
Даже у людей, напрочь лишенных пространственного воображения, возникает ощущение, что он какой-то несоразмерный. Государь Петр, отличавшийся двухметровым гренадерским ростом, смотрится замухрышкой. Зато, если «поставить на ноги» сидящего на пушках крупного Никиту Демидова, он возвысится над царем на добрых две-три головы!
Такой памятник «не греет», он пустой, неодушевленный, под ним ничего нет. А кто будет поклоняться идолам? И ради чего? Стоит как бы сам по себе и, кажется, занимает «чужое» место. Чье же?
Александр Назаров почти радикален: поскольку в Подмосковье никому до Никиты-младшего сегодня и дела нет, а его могила там находится в ужасном состоянии, то почему бы не перенести прах внука Никиты Демидова в Невьянск или Нижний Тагил?
Такая ситуация по нынешним временам становится почти заурядной, если вспомнить перезахоронение останков членов царской семьи, расстрелянных в подвале Ипатьевского дома и спрятанных в Ганиной яме, возвращение на родину праха императрицы Марии Федоровны, белого генерала Александра Деникина, философа Ивана Ильина, других известных деятелей российской культуры, закончивших свой жизненный путь на чужбине.
Конечно, все это не так просто. Вероятно, потребуется создание какой-то комиссии, нужны запросы, согласования, но главное – воля властей, желание общественности. Вся надежда на нового главу Нижнего Тагила металлурга Сергея Носова.
Ведь когда нет корней – теряется связь времен, память поколений, уважение к своей истории. Демидовы же связывают нас, ныне живущих, с далеким и славным прошлым государства, которым еще долго будут гордиться многие поколения россиян…
Сергей ПАРФЕНОВ, заслуженный работник культуры РФ.
Фото взято из Википедии,