ДЕМИДОВЫ КНЯЗЬЯ САН-ДОНАТО В ХХ ВЕКЕ

ДЕМИДОВЫ КНЯЗЬЯ САН-ДОНАТО В ХХ ВЕКЕ,
(ПО НОВЫМ АРХИВНЫМ ИСТОЧНИКАМ)

М. Г. ТАЛАЛАЙ
Неаполь

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕМИДОВСКИЙ ФОНД

Москва Издательский центр «Концепт-Медиа» 2013 год

Начало ХХ века предвещало, казалось бы, итальянской ветви знаменитой демидовской семьи гарантированное продолжение ее блестящей истории, полной разного рода деяний — экономических, культурных, меценатских.

Вдова преждевременно скончавшегося князя Павла Павловича князя Сан-Донато (1839–1885), княгиня Елена Петровна (1852–1917), продолжала являться одной из ключевых фигур «русской Италии».

Ее пасынок (Елим) и дети (Аврора, Анатолий, Мария, Павел, Елена) успешно «вставали на ноги» — в особенности ее любимица, Мария (1877–1955), в домашнем обиходе Моина, которая сочеталась в 1897 г. браком с одним из самых видных женихов России — князем Семен Семеновичем Абамелек-Лазаревым.

Елена Петровна любила Италию и, в разрез с желанием покойного мужа репатриироваться, продолжала жить на два дома, на две страны.

Вместе с детьми она перемещалась между Петербургом и Флоренцией, отдавая, впрочем, предпочтение Флоренции, точнее — Пратолино, поместью, купленному Павлом Павловичем в 1872 г. у наследников последнего Великого князя Тосканского, Леопольда II Лотарингcкого.

Переименованное в «Виллу Демидофф», поместье имело здоровый климат и чудный парк со строениями ее самых известных владельцев — тосканских правителей Медичи (хотя их преемники Лотаринги разобрали главную постройку — собственно медицейскую виллу).

Именно в этом ренессансном обрамлении и проводила большую часть своего времени Елена Петровна. Вилла, расположенная на мягких тосканских холмах, на высоте около 400 м над уровнем моря, появилась в 1569 г. как резиденция Бьянки Капелло, фаворитки Франческо I Медичи.

Тосканский государь привлек к ее устройству лучших мастеров той эпохи — Буонталенти и Джамболонью (последний изваял гигантский скульптурный образ «Апеннино», символ Апеннинских гор, ставший и символом виллы Демидофф). Новая русская хозяйка должным образом поддерживала порядок своего итальянского владения.

Пышность Пратолино отраженным блеском ложилась и на главный русский проект флорентийского Belle Epoque — строительства православного храма на берегах Арно (точнее на берегу протока Муньоне). Участие в нем Демидовых и, соответственно, их общественная роль отразилась в дневниках протоиерея Владимира Левицкого (1843–1923)1.

Благородная, но и несколько амбициозная идея строителя наталкивалась на разного рода препятствия, в первую очередь, на отсутствие серьезной поддержки со стороны российских церковных и светских властей. Однако священник был не из тех, которые отступают, и производя, говоря современным языком, fundraising, он естественным образом обратил внимание на обитателей Пратолино.

Благодарное упоминание о флорентийских Демидовых, встречается в самом первом тексте, под № 1 (всего их собралось 90), написанном о. Владимиром Левицким в 1897 г.: «Действительное же начало делу положено было в 1879 г., когда Павел Павлович Демидов князь Сан-Донато пожертвовал здешней посольской церкви все принадлежности своей домовой церкви в Сан-Донато ценностью до 300 тысяч лир. На донесении о том настоятеля посольской церкви протоиерея Левицкого, в Бозе почивший митрополит С.-Петербургский Исидор предложил ему осуществить по этому поводу давнюю мысль о построении во Флоренции храма…»2.

Мемуарист не проясняет всех обстоятельств столь необыкновенно щедрого дарения. Дело в том, что именно в 1879 г. П.П. Демидов решил, по непонятным причинам, покинуть родовое флорентийское гнездо Сан-Донато, по которому семья и получила княжеский титул из рук тосканского государя, и выставил все имущество на аукционе.

Молниеносная и малоприбыльная распродажа Сан-Донато породила множество толков. Во Флоренции поговаривали, что князя мучили печальные воспоминания о первой супруге, красавице Марии Елимовне Мещерской, скончавшейся 24-х лет от роду. Как будто и его новая жена, Елена Петровна, не желала обитать во дворце, где витала тень ее предшественницы, горячо любимой Павлом (по преданиям, во дворце существовал особый чулан с вещами Марии, и князь часто удалялся туда предаваться своему горю).

Можно предположить, что последним толчком к решению оставить Сан-Донато стала кончина в этом имении, 21 марта 1879 г., тещи Павла Павловича — княгини Варвары Степановны Мещерской, урожденной Жихаревой.

Следует заметить, что связи Павла с Италией не были глубокими: он вел государственные и семейные дела в России, много путешествовал, часто живал в Париже. Кроме того, местность Сан-Донато, в действительности, была малопривлекательной и, похоже, была дорога семейству в основном как «княжеский удел».

Павел был раздражен и проектом прокладки близ Сан-Донато новой дороги на Прато.  Осмеливаемся поэтому заметить, что пожертвование Павла Павловича носило для церкви отчасти вынужденный характер.

После смерти Демидова его вдова пожертвовала в 1885 г. крупную сумму в 75 тыс. лир. Казалось бы всё шло к благополучному завершению проекта. Когда 28 октября 1899 г. был устроен банкет в честь закладки храма, то синдик провозгласил особый тост — «за русских и за Демидовых, в особенности». Понятно, что тут подразумевалась и их широкая деятельность в сфере благотворительности и меценатства на тосканской земле.

Однако дело у о. Левицкого застопорилось из-за отсутствия средств. Священник чувствовал себя крайне неловко, ибо, несмотря на все его предыдущие уверения, затраты превысили смету, как он объяснял: «…от неожиданного, во время постройки, изменения ценности итальянской валюты и русского рубля , а также от нравственной обязанности согласовать внутреннюю отделку верхней церкви с высоким даром Государя Императора (мраморного иконостаса. — М.Т.) и с ее благолепно законченною внешностью».

Храмостроитель составил даже циркулярное письмо, которое намеревался разослать по всей «русской Флоренции» с таковыми словами: «Честь и достоинство русского имени, а еще более важность и святость дела храмоздания на чужбине не допускают мысли, чтобы светлое и возвышенное впечатление, на всех бесспорно производимое новосозданною первою в Италии русскою церковью, могло быть омрачено невозможностью выполнить ко дню ее торжественного освящения, 6(19) мая с.г., законченные и неизбежные обязательства по ее сооружению».

Однако посол А. Нелидов, курировавший проект, решительно воспрепятствовал рассылке подобного воззвания, опасаясь кривотолков в «русской Флоренции». Синод и государство изначально отмежевались от экономической поддержки храмостроительству, и о. Левицкому пришлось вновь обращаться к соотечественникам, в первую очередь — к Демидовым.

Но в этот момент «добрая воля» у Елены Павловны исчерпалась: автор «Журнала о построении» со скорбью пишет, что «княгиня Сан-Донато на первую просьбу настоятеля хотя бы о заимообразном пособии отвечала решительным отказом». Тщетным оказалось обращение и к ее детям: к «пасынку ее Елиму Демидову, сыну Павла, которого крестил протоиерей Левицкий, и дочери княгине Марии Абамелек […]. Повторительные просьбы молодым Демидовым, с приложением фотографий церкви, остались без ответа».

Однако настойчивость о. Левицкого увенчалась-таки успехом, о чем он сообщает с видимым торжеством: «Но невотще слово Евангельское: толцыте и отверзется! … Отверзлось тою же силою Божиею и сердце Елены Петровны, и она сначала и депешей своего секретаря Торрини известила настоятеля, что жертвует десять тыс. лир на окончание храма, а потом через адвоката Леккини действительно внесла оные и тем избавила церковь, посла и настоятеля от очень затруднительного положения… Не только послана благодарственная депеша и письмо княгине, но и отслужен за нее молебен. Поминание ее чад и прежде было всегда на литургиях».

Как бы в подтверждение слов мемуариста, в архиве церкви обнаружен помянник по Демидовым, который еще раз подтверждает их большую роль, а также дает возможность уточнить ряд генеалогических сведений. Приводим целиком этот документ, имеющий следующий заголовок:

ПЕРЕЧЕНЬ ПОМИНОВЕНИЙ,
совершавшихся ежегодно,
согласно воле покойной попечительницы
и многолетней (1900–1955) благотворительницы храма
и прихода, княгини М. П. Абамелек-Лазаревой,
дочери наиболее потрудившихся
и оказавших существенную помощь в создании храма,
Павла Павловичa и Елены Петровны Демидовых
князей Сан-Донато
(даты по новому стилю)

января 26 [1885 г.] — кончина Павла  Павловича Демидова, князя Сан-Донато.

февраля 4 [1877 г.] — день рождения княгини Марии Павловны Абамелек-Лазаревой.

февраля 16 [день памяти св. Симеона Богоприимца] — тезоименитство князя Семенa Семеновича Абамелек-Лазарева [мужа кн. Марии Павловны].

марта 29 [1943 г.] — кончина Елима Павловича Демидова князя Сан-Донато.

мая 8 [1888 г.] — кончина князя Семенa Давыдовича Абамелек-Лазарева [отца кн. Семена Семеновича].

июля 12 [день памяти первоверховных апостолов Петра и Павла] — тезоименитство Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато.

августа 10 [1917 г.] — кончина Елены Петровны Демидовой княгини Сан-Донато.

октября 2 [1916 г.] — кончина князя Семенa Семеновича Абамелек — Лазарева

октября 7 [1852 г.] — день рождения Елены Петровны Демидовой княгини Сан-Донaто.

октября 21 [1839 г.] — день рождения Павла Павловича Демидова князя Сан-Донато.

ноября 9 — поминовение Николая Никитича и Елизаветы Демидовых, а также князя Анатолия, Павла, графини Авроры и всех их сродников почивших.

ноября 10 [1934 г.] — кончина графини Елизаветы Семеновны Олсуфьевой, рожденной княгини Абамелек-Лазаревой [сестры кн. Семена Семеновича].

ноября 21 [1904 г.] — кончина княгини Елизаветы Христофоровны Абамелек-Лазаревой [урожденной Лазаревой3].

ноября 25 [1857 г.] — день рождения князя Семенa Семеновича Абамелек-Лазарева.

Обращает на себя внимание присутствие имени князя С. С. Абамелек Лазарева, который, как известно, был армяно-грегорианского вероисповедания, а посему формально не имел права на православные церковные поминовения.

Известно, впрочем, что исключительных случаях, в силу особых заслуг покойных, по благословению правящих архиереев, возможно поминовение и лиц, не принадлежавших Православной Церкви. Случай с Семеном Семеновичем был вообще особенным: в Риме князь возглавлял строительный комитет по сооружению русской православной церкви.

Хотя из-за преждевременной смерти князя и революционных событий в России тогда этот проект не состоялся, в 2002–2009 гг. посольский храм появился именно на вилле «Абамелек», теперь уже российской государственной собственности.

Опубликованный выше список имен не имеет  имени его составителя, однако по ряду признаков он принадлежал регенту церковного хора, Адриану Ксенофонтович Харкевичу (1877–1961). Один из ярчайших представителей «русской Флоренции», он тоже вел дневник, который сохранила его покойная уже дочь, Нина Адриановна Харкевич (1907–1999).

Желчный и язвительный мемуарист не щадил своих соотечественников. Пожалуй, единственный светлый образ, встающий с его страниц — это Мария Павловна Абамелек-Лазарева.

А.К. Харкевич описывает разные ее благодеяния:
«Е. П. Демидова, которая, по примеру своего безвременно скончавшегося мужа [Павла Павловича], щедро помогала построению храма и передала его создателю в разное время около 80 тысяч лир (8 миллионов по курсу 1947 г.). Примеру своих родителей следовала и дочь их, княгиня М. П. Абамелек-Лазарева».

Подробно рассказывает Харкевич о помощи хору, о строительстве домика, о влиянии княгини на юрисдикционные распри. Сам мемуарист критически относился к парижским, т.н. евлогианским, духовным властям, однако княгиня «не одобряла измены Парижу» и некоторые попытки измены status quo были пресечены под ее влиянием — он иронично называет это из-за «страха ради пратолинского».

Достается от Харкевича управляющему княгини Федору Галке, который по ее рекомендации стал старостой русской церкви, но не надолго: церковный староста Галка удостоился [от парижских епархиальных властей. — М.Т.] фотографии с милостивым отзывом. Но не прошло и года, как сей г-н Галка «удивил мир своей неблагодарностью»: в начале февраля 1930 г. приходской совет был уведомлен г-ном Галкой, что он не может далее исполнять обязанности ц. старосты при православной флорентийской церкви, т.к. перешел в католичество.

Не бывало случая, чтобы на призыв клира княгиня не отвечала щедрым пожертвованием, отдельно выплачивая 3.600 лир на содержание хора, о чем часто упоминает мемуарист. Состояние Марии Павловны, хоть и пошатнулось после Русской революции, однако позволяло продолжать благотворительную деятельность. Список учреждений, которым она регулярно помогала, внушителен.

В первую очередь, Демидова оставалась преданным чадом Православной Церкви и жертвовала на нее — в частности, Св.- Сергиевскому богословскому институту в Париже, иноческим обителям на Валааме (тогда в составе Финляндии) и на Афоне, пустыни близ военного кладбища в Мурмоне, Императорскому Православному Палестинскому обществу, курировавшему подворье в Бари. Часто она просила духовных лиц о заупокойных службах по усопшему супругу (несмотря на его грегориано-армянское вероисповедание!).

Не обделяла княгиня вниманием и «светские» институты — помощь от нее получали Красный Крест, бельгийский Комитет по помощи русским детям, Союз инвалидов и многие другие. Ей писали сотни людей — знакомых и незнакомых, о чем свидетельствуют опубликованные письма4.

К сожалению, ответов княгини не сохранилось, но и по обращениям к ней мы можем косвенно судить о ее готовности прийти на помощь ближним. Конечно, попадались люди, злоупотреблявшие щедростью княгини, однако на страже ее интересов верно стоял секретарь Галка, фильтровавший просьбы и проверявший их обоснованность.

В бумагах княгини обнаружены годовые реестры пособий с внушительным списком фамилий, получавших — к праздникам, а то и ежемесячно — пожертвования от Марии Павловны. Это были обнищавшие в эмиграции представители знатных родов — Олсуфьевы, Оболенские, Волконские, а также и неродовитые, но очень нуждавшиеся эмигранты. Она оказывала помощь не только храму и русским эмигрантам.

В память о покойном супруге она устроила Инвалидный дом для ветеранов первой мировой войны, пожертвовав итальянскому государству виллу «Ле Ромите» в Галуццо и единовременный взнос в 100 тысяч лир. По ее желанию это учреждение стало называться Casa nazionale di mutilati principe Simone Abamelek Lazarew [Национальный инвалидный дом имени князя Семена Абамелек-Лазарева].

По семейной традиции она помогала Демидовской школе-интернату [Pio Istituto Demidoff] во флорентийском квартале Сан-Николу. Продолжение архивных поисков в выше перечисленных итальянских и иных учреждениях может привести к новым находкам.

В частности, архив Провинции Флоренции — несмотря на солидное итальянское издание, и готовящееся русское, в нем остались документы, нуждающиеся в более тщательном просмотре. Кроме того, и сами письма к княгине опубликованы не полностью, а значит — впереди для исследователей не исключены разного рода открытия.

1 «Журнал построения русской церкви» опубликован в переводе на итальянский язык, но практически без комментариев в сборнике «La chiesa ortodossa russa di Firenze» (Livorno: Sillabe. 1998. Р. 95–141). На русском языке, т.е. языке оригинала, он еще ждет своего издателя.

2 Здесь и ниже текст «Журнала…» о. Владимира Левицкого печатается по оригиналу, хранящемуся архиве русской церкви во Флоренции; благодарю за помощь при работе с ним о. Георгия Блатинского и Г. С. Дозмарову-Харкевич.

3 После брака Семена Давыдовича Абамелека с Елизаветой Христофоровной Лазаревой по Высочайшему повелению для супругов было разрешено образовать двойную фамилию, ради сохранения фамилии армянского рода Лазаревых, которой грозило исчезновение.

4 См. L’archivo della principessa Demidova. Lettere e documenti, a cura di S. Merendoni. Firenze: «Leo S. Olschki», 2000.