Заявление начальника Управления архивов Свердловской области Александра Капустина в интервью «Облгазете» по поводу репрессий в 1930-е годы о том, что большинство осуждённых получали наказание вполне заслуженно. И это касалось в массе своей не простых людей, а руководителей среднего и высшего звена, вызвало негодование у части общественности.
В качестве примера Капустин привёл дело расстрелянного не по политическим мотивам, а за коррупционную деятельность первого секретаря Свердловского обкома партии в 1934–1937 годах Ивана Кабакова. Основной аргумент оппонентов: Кабаков был реабилитирован! Так кем же он был на самом деле? Попробуем разобраться с помощью вышедшей в прошлом году книги кандидата исторических наук, старшего научного сотрудника Института истории и археологии УрО РАН Андрея Сушкова «Империя товарища Кабакова».
«Вождь уральских большевиков»
Уроженец Нижегородской губернии Иван Кабаков, имея за плечами только церковно-приходскую школу, прибыл на Урал после ряда серьёзных партийных должностей в 1928 году в качестве председателя Уральского облисполкома, через год стал первым секретарём обкома. Когда огромную Уральскую область разукрупнили, стал первым секретарём Свердловского обкома и сразу же начал устанавливать свои порядки.
Это было время индустриализации, на Урале строились металлургические, машиностроительные заводы, модернизировались старые предприятия. Надо отдать должное, Кабаков часто выезжал на стройки и заводы, произносил пламенные речи. Многие удивлялись тому, что он умело оперировал цифрами и фактами, но на составление его речей работал целый штат инструкторов. Основной лейтмотив выступлений — всё замечательно, идём вперёд семимильными шагами. Такие же победные реляции шли наверх, в Кремль и на Старую площадь. А как было на самом деле?
Неимоверными усилиями построенные заводы никак не могли выйти на проектные мощности, было много брака, купленное на золотые рубли уникальное оборудование быстро переломали.
Яркий пример — строительство Нижнетагильского металлургического завода, которое началось в 1931 году и продолжалось шесть лет. За это время четыре раза меняли проектные задания, значит, надо было каждый раз менять всю документацию, в итоге чертежей и проектов было аннулировано на 12 млн рублей, а оборудования на лом списали на 900 тысяч.
Сотни тонн брака исправно производил Уралмашзавод. На медеэлектролитном заводе в Верхней Пышме брак достигал 60 процентов всей продукции. На Верх-Исетском заводе катали сталь при пониженной температуре, что ускоряло процесс и плодило число ударников и передовиков. В Надеждинске (г. Серов) сгорел только что отстроенный цех по производству шамотного кирпича.
Строительство заводов: химического машиностроения, Нижнетагильского металлургического, Ревдинского медеплавильного, алюминиевого в Каменске-Уральском было заморожено из-за безграмотного руководства, распыления средств и бесхозяйственности.
Не лучше дело обстояло и в сельском хозяйстве. Приезжавший в Свердловск нарком земледелия Яков Яковлев посоветовал Кабакову использовать на весенне-пахотных работах коров. Толку от этого оказалось мало, к тому же упали надои и в молоке появилась кровь.
Отчего всё это происходило? От процветающего кумовства – на серьёзные должности назначались не специалисты, а свои люди. Но партийных руководителей это мало волновало: были заботы поважнее.
Как только Кабаков появился на Урале, его тут же стали звать «вождём уральских большевиков», и через три года прошла по инициативе подхалимов волна присвоения его имени предприятиям и учреждениям: Надеждинскому, Верх-Исетскому металлургическим заводам, пединституту, строительному техникуму, школе авиапилотов, средней школе и детскому саду. Город Надеждинск стал Кабаковском.
Вина лились рекой в сопровождении деликатесов
Чтобы обеспечить партийно-советской номенклатуре улучшенные условия труда, отдыха и лечения, в Свердловском облисполкоме были созданы хозяйственное и лечебное управления. Подобные структуры появились во всех городах и районах области. Финансирование шло из областного бюджета, например, на 1933 год было выделено 4,5 млн рублей, израсходовали 5,6 млн. Средняя зарплата в области тогда составляла 150 рублей.
На эти деньги закупались деликатесы, вина, модная одежда, отрезы дорогой ткани, патефоны, фотоаппараты, часы, радиоприёмники и выдавались руководящей верхушке бесплатно или по смешным ценам. Устраивались банкеты и пикники. Выдавались бесплатные путёвки в санатории. Даже квартплата ответственных работников шла из этих средств. Деньги выдавались и просто так, на карманные расходы, по несколько сотен, а то и тысяч рублей. За счёт бюджета проводились шикарные ремонты квартир.
Вот перечень продуктов в стандартной продуктовой посылке к праздникам и просто так: 1,5 кг колбасы, ветчина, сосиски, три банки консервов, масло, сахар, килограмм конфет, несколько бутылок вина, 10 пачек папирос. В посылки первым лицам и Кабакову, естественно, добавлялись балык, окорок, ликёр, печенье. Посылки по квартирам развозили ночью для конспирации. Откуда брались продукты? Изымались из отделов рабочего снабжения (ОРСов), предприятий торговли и общепита. А за иные банкеты просто не рассчитывались.
В ведении хозуправления были 12 элитных домов, Второй дом советов, столовые обкома и горкома, дома отдыха на Шарташе и в Истоке, Балтымские лесные дачи. Снабженцы колесили по всей стране в поисках элитной мебели для квартир и дач номенклатуры, тратили на неё огромные деньги. Имелись дома отдыха, свои пошивочное ателье, сапожная мастерская, гараж и даже фотоателье. Все услуги, отдых и питание — бесплатно. А страна и регион в то время голодали, люди ели крыс, собак и павшую скотину.
Но аппетиты элиты росли. И тогда данью были обложены все предприятия Свердловска и области. Их директора перечисляли деньги на специальные счета и за это получали из лечебного управления санаторные путёвки. Они понимали, что будут ерепениться – положат партбилет на стол, а это автоматически означало увольнение с руководящей должности. Пришьют ярлык троцкиста и прощай, хлебная должность.
В Уральском обкоме, а потом и в Свердловском облисполкоме, руководил которым ставленник и соратник Кабакова Василий Головин, существовала «чёрная касса», из которой и выдавались деньги на кутежи и лечение. Ничего не напоминает? Да это, по сути, воровской общак.
В Свердловском горкоме партии, например, был составлен список из 84 предприятий, которые должны были отчислять деньги в «партийную» кассу. Некоторые из них рассчитывались своими ресурсами — стройматериалами, продукцией. А хозуправление умудрялось перепродавать их с солидной наценкой другим организациям. В общем, деньги текли рекой, растекаясь ручейками по карманам номенклатуры. Понятно, чтобы изыскать эти средства, директорам приходилось изворачиваться, что вело к злоупотреблениям уже на этом уровне.
В Нижнем Тагиле за «чёрную кассу» отвечал заведующий промышленно-транспортным отделом горкома Иван Хрисанов. В 1936 году он собрал 20 350 рублей, из которых 1 524 были выданы первому секретарю горкома Шалве Окуджаве, 2 900 — второму секретарю Пальцеву и так далее. Всего 10 тысяч, остальные Хрисанов присвоил себе. Примечательна история с кожаным пальто. Хрисанов уговорил начальника торговой базы Золотопродснаба выдать кожаное пальто Окуджаве для срочной поездки в Москву, за которое кассир заплатил 624 рубля из собранных с заводов денег.
Три дворца на острове
И всё-таки приходилось таиться, хотя шикарный образ жизни скрыть было невозможно. Скорее всего поэтому Кабаков для строительства своей дачи в 1933 году выбрал довольно глухое тогда место — озеро Шитовское, в просторечии Шиты, что за Верхней Пышмой. И не на берегу, а на острове Репном. Строили две дачи, а по некоторым сведениям три, ударными темпами без выделенных фондов на стройматериалы, за счёт финансирования на строительство жилья, детских садов и школ. Как доставляли туда стройматериалы – загадка, наверное, по льду. А строители Уралмашзавода в то время жили в землянках, мечтая перебраться хотя бы в бараки, хотя и их состояние, как правило, было ужасным — грязь, паразиты, выбитые окна.
Дачи строили по типу роскошных дворянских имений в греческо-итальянском стиле. У Кабакова дом был трёхэтажный, с резными балконами и террасами, лепниной, башенкой и флюгером. Мебель и посуду привезли из Ленинграда. Само собой, дачи оборудовали отоплением, водопроводом и канализацией. Роскошные ванные отделаны плиткой, пол – ковровый паркет. Окна — цветные витражи, печная труба обложена изразцами.
Для освещения дач и других построек установили автономный электрогенератор, а сами дачи были запитаны через подводный морской кабель. Имелись бильярдная комната, площадка для отдыха на крыше. К озеру вела широкая бетонная лестница, фрагмент которой сохранился до сих пор – единственное, что осталось от кабаковских дач. К Шитам проложена асфальтовая дорога длиной 13 километров, она до сих пор существует.
Строили её заключённые и женщины из окрестных посёлков – мужчин мобилизовали на лесозаготовки. На берегу озера отстроили гараж на две машины, большой жилой дом для обслуживающего персонала и пирс, с которого гости доставлялись на дачи на моторной лодке.
Вокруг дач разбили аллеи и весь остров стал садово-парковой территорией, там стояли мраморные столы, гипсовые фигуры, беседки, даже фонтан обустроили. Во втором доме жил ближайший соратник, председатель облисполкома Василий Головин. У них и прежние дачи на Балтыме стояли рядышком. Разумеется, и проживание, и питание отдыхающих – за государственный счёт.
Партийный контроль эту битву не проиграл
Шила в мешке не утаишь, и о разгульной жизни партийно-советской номенклатуры знали многие. Комиссия партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Свердловской области во главе с Леонидом Папардэ в 1934 году вскрыла многочисленные коррупционные проявления и приняла энергичные меры.
Решением уполномоченного и коллегии партконтроля от 26 августа 1934 года председателя Свердловской городской лечкомиссии, начальника снабжения комиссии Питерского, директора Чусовского дома отдыха Санникова исключили из партии с привлечением к уголовной ответственности за разбазаривание государственных средств и другие злоупотребления.
Директора Свердпищеторга Саплина тоже исключили из партии, было решено привлечь его к уголовной ответственности. Всего было восемь фигурантов. Их судили, но реальных сроков таинственным образом никто не получил.
Другое дело, в котором фигурировали сотрудники облисполкома, тоже дошло до суда. Семь человек были осуждены к трём годам и шести месяцам исправительно-трудовых работ, а в действиях главного фигуранта – начальника хозуправления Леонида Капуллера – суд вообще не усмотрел ничего противозаконного. Осудили, по сути, рядовых исполнителей, главные фигуры остались в стороне. Но усилия Папардэ не пропали даром – в стане казнокрадов поднялась паника, срочно подчищались документы, под уже содеянное подводилась задним числом хоть какая-то правовая база.
Это только два примера из многих подобных. Безобразия номенклатуры могли бы пресечь сотрудники НКВД. Но у руководителей силового ведомства тоже были дачи на Балтыме, и они зачастую шумно гуляли вместе. Письма с жалобами на произвол местных чиновников мешками приходили в газету «Уральский рабочий». Но заместителем редактора в газете была жена Кабакова Виноградова, и сквозь этот фильтр проходили на газетные страницы только самые безобидные послания. Только «Правда» иногда резко критиковала свердловское партийное руководство.
И всё же сигналы доходили до Москвы. Сталин не раз вызывал Кабакова и требовал навести порядок в области. Тот послушно кивал, но всё оставалось по-прежнему, и терпение вождя лопнуло.
В мае 1937 года после очередного вызова Кабаков был арестован. Второй секретарь обкома партии Пшеницын, узнав об аресте, застрелился. В течение нескольких месяцев после этого органы НКВД репрессировали почти весь состав обкома партии и облисполкома, весь управленческий корпус городского и районного уровней. Машина НКВД, получив команду «Фас!», не знала пощады, и многие подельники могли даже позавидовать Пшеницыну – он ушёл из жизни легко и безболезненно.
Кабакова судили и расстреляли в октябре 1937 года. Понятно, что партия не могла в то время публично признать коррупционную деятельность партийного и советского аппаратов, поэтому Военная коллегия Верховного суда СССР признала его виновным в том, что являясь одним из руководителей антисоветской террористической организации правых, он проводил вредительскую и диверсионную работу по подрыву народного хозяйства Свердловской области и руководил подготовкой террористических актов в отношении руководителей Советского правительства и ВКП(б), то есть в преступлениях по статьям 58–7, 58–8 и 58–11 УК СССР.
Всем арестованным предстояло занять своё место в одном из 200 подразделений, 15 повстанческих организаций и 56 групп раскрытого чекистами мифического «Уральского повстанческого штаба» – органа блока правых, троцкистов, эсеров, церковников и агентуры РОВС.
Кто был ничем…
Как же так могло получиться? Ещё вчера был верным ленинцем, а оказался вульгарным казнокрадом?
«Подобное поведение во многом было обусловлено тем социальным опытом руководящих работников властных структур и хозяйственных организаций, – отмечает в своей книге Андрей Сушков. – Родившиеся в конце XIX и начале XX веков в бедных рабочих и крестьянских семьях, они были свидетелями имущественного расслоения общества и на себе испытали царившую повсюду социальную несправедливость. В позднеимперской России хозяевами жизни были высокопоставленные государственные чиновники, предприниматели и крупные землевладельцы.
Революция и Гражданская война перевернули устоявшийся уклад. Теперь они, недавние бедняки, участники революционных событий и герои Гражданской войны, по праву победителей стали хозяевами, получили доступ к различным благам. Как и прежние господа, они обзавелись прислугой, обеспечили себя хорошим жильём и богатой обстановкой, их столы украшали деликатесы и вина».
А ведь в «Интернационале» так и сказано: «Кто был ничем, тот станет всем». И до последних дней своего существования у КПСС были свои жилые дома, санатории и дома отдыха, больницы и пайки. Но размах был уже не тот…
P.S.
Все факты, изложенные в книге Андрея Сушкова «Империя товарища Кабакова», взяты из документов, хранящихся в Центре документации общественных организаций Свердловской области, архива административных органов Свердловской области, Российского государственного архива. Цитаты снабжены, как и принято в научных монографиях, ссылками на источники.
Подготовлено в соответствии с критериями, утверждёнными приказом Департамента информационной политики Свердловской области от 09.01.2018 №1 «Об утверждении критериев отнесения информационных материалов, публикуемых государственными учреждениями Свердловской области, в отношении которых функции и полномочия учредителя осуществляет Департамент информационной политики Свердловской области, к социально значимой информации».
- Опубликовано в №055 от 27.03.2020 под заголовком «Кабаковщина на Урале».