Демидовы, как и любые другие успешные предприниматели, сколотившие огромные состояния, всегда были окружены многочисленными слухами, легендами и сплетнями. Но если в XVII – XVIII веках слухи и легенды распространялись исключительно в устной форме, то уже где-то с третьей четверти XVIII столетия они начали появляться в газетах и журналах. А в начале XIX века, когда в городах Российской империи в моду стали входить «бульварные» издания, рассказы о причудах известных чиновников, заводчиков, купцов стали появляться в прессе регулярно.
Демидовы старательно оберегали свою частную жизнь и, тем более, жизнь деловую от чужих глаз, и эта закрытость порождала массу домыслов и сплетен об уральских заводчиках. Сплетни, как это часто бывает, обрастали новыми «подробностями» и стремительно распространялись не только в пределах Российской империи, но и за её рубежи.
«Здесь про нас ходят самые разные небылицы, иные весьма премерзкие, и в облыжности своей равных не имеют…», — писал Николай Никитич Демидов в 1816 году супруге из Флоренции, — «Кто разносит оные глупости мне неведомо, но я намерен учинить розыск и искать сатисфакции…»
Больше других Демидовых «пострадал» от сплетен и выдумок Прокофий Акинфиевич.
Ещё при жизни он стал героем серии лубочных картинок про «чудного барина», который удивлял и смешил Москву своими выходками. А с середины XIX века, когда в моду вошла мемуаристика, в разных российских журналах и альманахах стали появляться «воспоминания современников», в которых описывались неожиданные, а порой пикантные, подробности из жизни П. А. Демидова. В большинстве этих рассказов авторы ссылались на уже ушедших из жизни очевидцев и источники, несуществующие на тот момент, но это не мешало обывателю верить прочитанному.
Не последнюю роль в формировании образа Прокофия Демидова сыграли репутации изданий и издателей, среди которых были, к примеру, такие, как «Русские портреты XVIII и XIX столетий» Великого князя Николая Михайловича, вышедшие в свет в 1905-1909 годах под эгидой Русского Исторического Общества.
Прокофий Демидов (фрагмент портрета худ. Д. Г. Левицкого)
После революции 1917 года, когда в стране начали править и переписывать историю государства Российского, такие издания стали теми источниками, которыми активно пользовались советские историки.
В результате уже в 30-40 годах XX века в представлении советских людей Прокофий Акинфиевич выглядел чудаковатым, жестоким, чванливым, равнодушным человеком, способным, на что угодно ради собственного развлечения. Этот образ жив до сих пор, хотя ещё в конце XIX в. были опубликованы некоторые документы из личного архива Прокофия Акинфиевича, в которых можно было найти опровержение многих сплетен и слухов, гулявших по стране.
Впервые архивы П. А. Демидова опубликовал в журнале «Русский архив» известный российский литературовед и историк Пётр Иванович Бартенев ещё в 1873 году. В советский период исследователи не обратили должного внимания на эти документы, взяв из них только то, что подтверждало «официальную», отредактированную биографию уральского заводчика и миллионера. И хотя просветительскую и благотворительную деятельность Прокофия Акинфиевича советские историки не отрицали, но говорили о ней поверхностно и обобщённо — прославлять эксплуататоров трудового народа было не принято.
Но исследователи, которые всерьёз занимаются историей демидовского рода, не зря считают личность Прокофия Акинфиевича не только противоречивой, но и весьма загадочной. По меньшей мере, половина общеизвестных фактов о его увлечениях, характере, взаимоотношении с людьми, быте нуждаются в тщательной проверке. И часто результаты таких проверок заставляют усомниться в том, что приписывалось Прокофию ранее.
Официальная история гласит, что Прокофий Акинфиевич не любил своих детей от первого брака, и до самой смерти «держал их от себя на расстоянии», не давая денег на содержание, и не допуская к заводским делам. Речь о трёх сыновьях Прокофия Демидова, которых, по утверждению историков советского периода, он считал бестолковыми и не способными к управлению заводами.
Однако, известно, что Акакий, Лев и Аммос Прокофьевичи с сумой по дворам не ходили, жили, не бедствуя, и на судьбу не жаловались.
Когда говорят, что сыновья Прокофия не стремились стать продолжателями фамильного дела, это не совсем соответствует истине.
Младший сын – Аммос – интереса к заводским делам никогда не проявлял, а с юных лет мечтал о карьере военного. Мечту он воплотил в жизнь: с благословления отца Аммос поступил на службу в гвардию, и вскоре дослужился до прапорщика. Современники говорили, что Аммос Прокофьевич вполне мог бы достичь и больших успехов на военной службе, если бы не влюбился в Анну — дочь опального князя Никифора Кондратьевича Вяземского.
Некоторые «авторитетные» источники утверждают, что Прокофий Акинфиевич был против брака Аммоса и Анны, опасаясь, что, породнившись с Вяземскими, он потеряет положение при дворе. А когда сын настоял на своём решении, Прокофий разорвал с ним отношения. Но на этот счёт так же существуют большие сомнения.
После женитьбы Аммос приобретает у сослуживца – майора Петра Камищева – большой участок земли в Замоскворечье, где вскоре разворачивается строительство. И, если верить справочникам и летописцам Москвы, в 1777 году в Толмачёвском переулке Замоскворечья появляется «владение с каменным домом, семью разными строениями, парком и садом, усадьба г-на А. П. Демидова».*
Усадьба А. П. и А. Н. Демидовых в Толмачевском переулке Замоскворечья (фото из архива Э. В. Готье-Дюфайе)
Вид из дома усадьбы на Кремль
До революции значительную часть парка занимал фруктовый сад, а усадьбу окружал чугунный забор с воротами, которые, как следует из документов, были изготовлены «…в Нижнетагильских заводах литейным мастером Д. Сизовым».
Ворота усадьбы А. П. Демидова в Толмачевском переулке
В 1780-м Аммос Прокофьевич выходит в отставку в звании поручика гвардии, и вскоре поступает на госслужбу в чине титулярного советника. К тому времени усадьба Аммоса и Анны Демидовых уже была достаточно известна среди московской знати благодаря роскошным приёмам, раутам и балам, которые супруги устраивали едва ли не ежемесячно.
…Смог бы Аммос Прокофьевич отстроить такую усадьбу на скромное жалование прапорщика, а потом устраивать в ней развлекательные мероприятия, о которых говорила вся Москва? Вряд ли. А учитывая, что и приданое за Анной Никифоровной было небольшое, остаётся непонятным, чьими «заботами и участием было возведено и обустроено сие владение».
Но, как вспоминал известный придворный чиновник, куратор Императорского Воспитательного Дома Иван Иванович Бецкой «Прокофей Акинфиевич за каждодневными заботами об устройстве и улучшеньями первостепенных прожектов, не забывал и о своих детках. […] Помогал младшему в постройке дома на Москве, опекал и наставлял старших, усилий и средств не жалея…»**
Иван Иванович Бецкой (худ. А. Рослин, 1776-77 гг.)
Из всего этого можно сделать вывод, что разрыва отношений между Прокофием Акинфиевичем и младшим сыном, как такового, не было. Не исключено, правда, что Демидов-отец распространил слухи о разрыве сам, чтобы женитьба сына на представительнице опальной семьи не повлияла на расположение к Прокофию двора и чиновников.
Что же касается старших сыновей – Акакия и Льва – то они, вопреки утверждениям составителей исторических альманахов XIX в. и историков советского периода, не были тупицами, лентяями и не бегали от заводских дел. Оба учились горному делу в Германии и Голландии, а по возвращении домой проявили себя неплохими управленцами в Московской домовой конторе. Видя, что теорию сыновья неплохо усвоили, Прокофий решает отправить их на Урал на практику.
Хозяйство П. А. Демидова на Урале было немалым: Невьянский, Быньговский, Шуралинский, Верхне-Тагильский и Шайтанский заводы, пристань на Чусовой и почти три тысячи душ работного люда.
Кроме того, братья поехали на Урал в непростое, «бунташное» время. То тут, то там на частных и на казённых заводах вспыхивали беспорядки, вызванные рядом непродуманных царских указов и гонениями на старообрядцев. Тем не менее, Прокофий не побоялся отправить сыновей в Невьянск, где они несколько лет успешно управляли работой предприятий и пристани, знакомились со всем циклом производства, решали текущие вопросы – учились быть хозяевами.
Ежемесячно Акакий и Лев в письменном виде докладывали отцу о положении дел на заводах и о наиболее важных, с их точки зрения, событиях, происходящих на Урале. Тот писал в ответ, иногда давая советы, а иногда и прямые распоряжения. Вот, одно из таких писем, посланное Прокофием из Москвы в начале 1763 года:
«5 Генваря 763 года, из Москвы.
Детям моим Акакию и Льву Прокофьевичам.Письма ваши получены. Благодарствую, и по отпуск сего мы здоровы. Пишете вы, что работные люди, взирая на соседних приписных крестьян, от работ отказались. О том я жалею, и хоша они совсем работать не станут, в том их не принуждать и в канцелярии просить на них не велеть; а как они проживутся, тогда работать охотно станут.
Да от Всемилостивейшей Государыни для противников послан генерал, и ежели близко прибудет, то прикащикам, а когда случится и вам его превосходительства просить, чтоб с ними, ежели оное возможно, до разорения не доводить, разве от них какие будут бесчеловечности. […] Да при сем посылаю работным людям повеление, которое велите прикащикам копию оставить, а оригинал им отдать и многие копии во все мои ведомства прибить. В бытность его превосходительства Волкова от работных людей прошено, и что от прикащиков учинено изрядно; потому же можно и в приезд генеральский сказать; токмо главных к тому заводчиков, безо всякой милости учинить с ними надлежит, понеже они столько народу к разорению приводят. Ежели работные люди стакаются, то от них заводчиков требовать, нежели доискиваться; а ежели не дадут, то, что ж поделать! В таком случае воля милостивой Государыни, и как изволит генерал: с чем он от Ее Величества послан, то с ними и учинит. Правда, нам остановка и ущерб в народе быть может; да знать за грехи наши Бог так благоволил.
Приписую Божие благословение»
Выходит, допускал Прокофий Акинфиевич сыновей «к заводам», доверял им… Но почему тогда летом 1764 года он отзывает Акакия и Льва из Невьянска, а через год начинает искать покупателей на свои уральские заводы?
По общеизвестной версии причиной тому стало неумение старших сыновей управлять заводским хозяйством и проблемы с собственным здоровьем. Но есть и другая версия.
В 1763 году на Урал прибыл генерал-прокурор Сената Александр Алексеевич Вяземский. Миссия генерал-прокурора, возложенная на него императрицей Екатериной, заключалась в «улаживании отношений» между бунтующими крестьянами и их хозяевами на уральских заводах.
Добравшись до Невьянска, Александр Алексеевич сразу начал приём челобитчиков, среди которых оказались двое приписных крестьян-рудознатцев — Савва Третьяков и Семен Сивков. Оба утверждали, что нашли вблизи Невьянского завода золото, и «челом били за приисканные ими в том месте рудные каменья, похожие на золоту руду».
Вяземский забрал образцы руды с собой в Петербург, и скоро находкой заинтересовались на самом высоком уровне.
Портрет князя А.А.Вяземского (худ. К. Л. Христинек, 1768 г.)
Вскоре, в екатеринбургскую Горную канцелярию пришло распоряжение «…рудоискателей оных, Сивкова да Третьякова, в Екатеринбург доставить и снять подробный допрос». Акакий и Лев тут же сообщили о происшествии отцу, и тот сразу предпринял ряд шагов к тому, чтобы о невьянской находке в столице забыли.
Но в июле 1764-го в Невьянск из Екатеринбурга прибыла «поисковая команда» во главе с берг-гауэром Павлом Зыряновым.*** Обычный в общем-то визит закончился грандиозным скандалом: между Акакием Демидовым и Зыряновым произошёл конфликт, в результате которого берг-гауэр и сопровождавший команду солдат оказались под арестом. День спустя пленников выпустили, и Зырянов подал рапорт «о разбойном нападении на рудоискателей Горной канцелярии».
Акакий и Лев подали встречный рапорт «о публичном поругании достоинства и чести». Начавшаяся тяжба привлекла внимание Сената, а затем и императрицы. Дело приняло серьёзный оборот. Прокофий Акинфиевич получил «наистрожайший указ Ея Величества» требовавший «объяснения о нападках и битье и нанесенных им чрез то в разведывании знатного земного сокровища помешательствах».
Объясняться Демидов-старший явился лично. На аудиенции у Екатерины он пообещал «примерно наказать сына за дерзость и непочитание государева человека». Самодержица Демидова простила, но велела «убрать проказников» с уральских заводов.
Прокофий отозвал Льва и Акакия из Невьянска в Москву, и практически сразу же отправил обоих в Нижегородскую губернию, где находились принадлежащие ему два молотовых завода. Сыновья должны были провести полную ревизию заводов, которые работали из рук вон плохо. А чтобы оба сына «глаза не мозолили на Москве да Петербурге», Прокофий наказал им «порядком ведать» ещё и в четырёх деревнях – Отары, Фокино, Быковка и Осташиха — приписанных к заводам при Никите Демидовиче. В 1769 году все четыре деревни были переписаны на имя Льва и Акакия.
Братья наладили работу заводов, но предупредили отца, что «заводы те многие годы работать не в силе будут». Тем не менее, заводы проработали до 1771 года, и в 1772-м были проданы тульскому купцу Лугинину. А Лев и Акакий Прокофьевичи по примеру отца занялись «устроением садов», и селекцией сельскохозяйственных культур.
Центральной усадьбой было решено сделать Быковку. В деревне взамен часовни была построена церковь Рождества Христова (позднее сын Льва Василий возвёл на её месте каменную), начата рекультивация заброшенных земель, были начаты постройка усадьбы и разбивка сада.
Надо отметить, что в своих вотчинах братья вели достаточно скромный образ жизни. Усадебные дома Демидовых в Быковке представляли собой одно- или двухэтажные бревенчатые строения на каменном цоколе, с резными крыльцом и наличниками на окнах. Дом Василия Львовича Демидова – сына Льва Прокофьевича — сохранился до нашего времени. Сейчас в нём располагаются сельский клуб и краеведческий музей.
Усадебный дом Василия Львовича Демидова в Быковке (фото конца XIX в.)
Усадебный дом В. Л. Демидова (фото 2000-х гг.)
Экспозиция краеведческого музея в Быковке (фото 2014 г.)
…Несмотря на то, что Акакий и Лев обзавелись в Москве своими домами (а позднее Акакий вовсе перебрался в столицу, передав свою долю брату), большую часть времени они проводили в своих деревнях. В дела и личную жизнь своих крестьян братья не вмешивались. Занимались селекцией, учили крестьян выращивать новые сельскохозяйственные культуры, привезённые из Новороссии и южных регионов российской империи, ссужали нуждающихся деньгами, часто «забывая взыскать долг», и даже гуляли на свадьбах у своих крестьян. Сами Акакий и Лев сажали сады, устраивали в усадьбе аллеи из необычных для тех мест деревьев, и занимались этим вместе со своими детьми.
Как вспоминал в конце XIX века управляющий усадьбой в Быковке П. И. Фуфаев «…крестьяне и дворовые Бога молили за здравия господ Демидовых», а во время пугачёвского восстания «вилами и дрекольем прогнали камисаров самозванца из Фокино и Быковки»…
(продолжение следует)
————————————-
* — Дом усадьбы Аммоса Прокофьевича Демидова сохранился до наших дней: в нём расположена Научная педагогическая библиотека им. К. Д. Ушинского;
** — под «первостепенными прожектами» И. И. Бецкой подразумевал строительство Нескучного сада и Московского Воспитательного Дома;
*** — берг-гауэр – рудокоп, низший чин, занимавшийся сортировкой руды и поиском рудных мест.