НЕРЕАЛИЗОВАННЫЙ ПРОЕКТ РЕКОНСТРУКЦИИ КРЕСТА ДЕМИДОВЫХ НА РЕКЕ ЧУСОВОЙ
Нереализованный проект реконструкции памятного креста на реке Чусовой
Художественная культура уральских заводов конца XVIII — первой половины XIX века: сборник докладов всероссийской научно-практической конференции. 9-12 октября 2019
Светлана Адольфовна Клат, главный специалист отдела изучения объектов культурного наследия, Нижнетагильский музей-заповедник «Горнозаводской Урал», Нижний Тагил, Россияs.a klat@yandex.ru
Как свидетельствовал биограф Демидовых Константин Дмитриевич Головщиков, Петр Великий, «изъявя свою… признательность» Никите Демидову за открытие рудников и приумножение уральских заводов, обещал «в вечнуюего память вылить из меди статую его» [1].
Намерение императора так и не было осуществлено. Что же касается не менее знаменитых потомков тульского кузнеца, то в XIX веке в их честь было воздвигнуто сразу несколько монументов в России и Италии. Лишь два из них —«Демидовский столп в честь 100-летия основания алтайских заводов» в Барнауле (1825–1839, архитектор Я. Н. Попов) и «Демидовская колонна» в память основателя ярославского Демидовского высших наук училища Павла Григорьевича Демидова (1829, архитектор неизвестен, литейщик И. Чарышников) —были сооружены по общественной инициативе.
В большинстве же проектов, разработанных крупными зарубежными и отечественными архитекторами и скульпторами того времени, проявились личная инициатива Демидовых, а подчас и высказанные ими «программные идеи».
После революции 1917 года почти все памятники «крепостникам, получавшим свои миллионы от пота и крови тех, кто трудился “в горе” и в “огненных цехах”», невзирая на их историческую значимость и высокие художественные достоинства, подверглись полному или частичному разрушению.
Возвращение с конца прошлого века доброго имени династии крупнейших создателей отечественной горнорудной промышленности, филантропов и меценатов, возрождение интереса к их многообразной деятельности послужило причиной воссоздания утраченных и появления новых памятников. Были восстановлены «демидовские столпы» в Барнауле и Ярославле.
Через 300 лет после намерения, высказанного Петром Великим, появился памятник «металлозаводчику» Никите Демидову-Антюфееву на его родине, в Туле (1996, скульптор А. И. Чернопятов, архитектор П. М. Зайцев).
Появились новые памятники и в значимых для истории демидовского рода и традиций уральских городах: Невьянске (2002, скульптор К. В. Грюнберг, архитектор А. Г. Мазаев) и Нижнем Тагиле (2008, скульптор О. В. Подольский, архитектор М. В. Подольский).
Авторству скульптора Константина Васильевича Грюнберга принадлежит также конный памятник Акинфию Никитичу Демидову на реке Чусовой близ деревни Харёнки.
Между тем, на Чусовой, что отмечено во всех путеводителях по Уралу, сохранились два единственных демидовских памятника, не подвергшихся разрушению после 1917 года. Эти мемориальные кресты на месте рождения Никиты Акинфиевича Демидова (1724–1789), один из которых установлен на берегу, а второй высечен в скале, известной под названием Писаный камень, являются редкими эпиграфическими памятниками XVIII века на Урале.
История их создания достаточно известна и не требовала бы напоминания, если бы не редкий чертеж из коллекции графики Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал».
Переписка Никиты Акинфиевича Демидова с приказчиками его нижнетагильской конторы позволяет дополнить эту историю лишь несколькими беглыми штрихами. Она свидетельствует, что заводовладелец в течение многих лет вынашивал намерение установить монументальный крест там, где 8 сентября 1724 года по пути из Тулы на Невьянский завод его мать Ефимия Ивановна, урожденная Пальцóва, жена «статскаго-действительнаго советника Акинфия Никитича Демидова (что тогда был дворянином)… » разрешилась от бремени сыном, будущим «…статским советником и кавалером Святого Станислава».
С этой целью Никита Акинфиевич не раз направлял своих конторских служителей осматривать побережье реки и составлять планы подходящих участков. Окончательный выбор места — «на сенокосном лугу при реке Чюсовой, по течению на левой стороне, противу называ-емого Писаного камня» —был сделан в 1768 году инспектировавшим тагильские заводы приказчиком Московской домовой конторы Евтифием Матвеевым.
Однако реализован замысел Демидова был лишь одиннадцать лет спустя, в 1779 году. Тогда нижнетагильскими мастерами был изготовлен крест «из горнового камня», с пространной мемориальной надписью, живописующей все обстоятельства рождения заводовладельца.
Как известно, создание памятника шло при участии, а возможно и под руководством «резного, скульптурного и фурмового мастера» Тимофея Степановича Сизова (Ярунина) [2].
Этот крепостной «художник», как именовал его Н. А. Демидов, прошедший обучение у австрийского мастера Иосифа Шталмейера, ранее зарекомендовал себя изготовлением чугунных скульптур и садового убранства для московского Слободского дома Никиты Акинфиевича [2; 7], а как-раз в 1778–1779 годах был занят отливкой «медного бюста»—бронзового барельефного портрета Акинфия Никитича Демидова—«по присланному из Москвы» мраморному оригиналу работы Ф. И. Шубина [3].
Подробные сведения «об установке памятного креста» сохранил «Рапорт» Евтифия Матвеева в журнале «Заводских повелений его высокородия»,а также «ордеров и репортов» Московской и Нижнетагильской контор, к которому приложены три чертежа, «сочиненные служителем Фотеем Сибиряковым»: «План участка реки Чусовой с указанием места, где установлен крест», «Прешперкт и профиль…» кресту, «… поставленному на выкладенном пьедестале… с надписью из горнового камня», а также «Прешпект креста с экспликацией».
От этих малоформатных планов 1779 года чертеж Нижнетагильского музея отличается значительно бóльшими размерами листа: 424 на 629 мм. Но не только… Хотя его нижний правый угол с возможной авторской подписью и датой утрачен, но сам тип ватманской бумаги, характер исполнения и небрежная карандашная скоропись заголовка «На ръкъ Чусовой» позволяют датировать чертеж первой половиной— серединой XIX века.
Два архивных номера, начертанных в середине листа железо-галловыми чернилами, свидетельствуют о происхождении чертежа из архива Главного окружного заводоуправления Демидовых, возможно, из учрежденной в 1854 году по распоряжению Анатолия Николаевича Демидова объединенной «особенной канцелярии с архивом».
Чертежный лист условно разделен на две части. В левой реалистично выполненный карандашный рисунок с масштабной шкалой в саженях под ним изображает поросшую лесом скалу, на одном из отрогов которой на большой высоте виден высеченный четырехконечный крест на постаменте из отесанных валунов. Его изображение не добавляет ничего нового к нашим прежним знаниям об этом памятнике XVIII века.
Зато выполненный в правой части листа тушью и железо-галловыми чернилами чертеж с масштабной шкалой в аршинах под ним представляет неизвестный прежде проект реконструкции второго, прибрежного, памятника.
Неизвестный проектант намеревался сделать старинный крест центральным элементом масштабной композиции, водрузив его на широком трехступенчатом пьедестале из тщательно отесанных блоков геометрически правильной формы, под высокой арочной сенью, укрепленной на каннелированных опорах с листовидным оформлением баз и капителей.
Сравнение этого безымянного проекта с опубликованным петербургской исследовательницей Еленой Вениаминовной Карповой чертежом арочного навеса, установленного в 1845 году для защиты грандиозного мраморного «Распятия» работы Джеймса Прадье над могилой Павла Николаевича Демидова на Новолазаревском кладбище Александро-Невской лавры, выявляет почти полную идентичность деталей этих сооружений [4].
Единственным конструктивным различием обоих навесов является число несущих опор: три над могилой П. Н. Демидова и четыре (две из которых не видны на фронтальном чертеже) над памятным крестом его деда.Е. В. Карпова приводит архивное свидетельство о том, что ступенчатый цоколь, колонны, архивольты и карниз петербургской сени были изготовлены «из мрамора разных сортов и оттенков», тогда как проект реконструкции чусовского креста не содержит никаких указаний на материал его изготовления.
Между тем орнаменты обоих навесов создают впечатление ажурного литья. Они различны. Сень Прадье покрыта сплошным узором из волютообразных завитков, а орнамент на фронтоне чусовской арки составлен из крестов и розеток различных типов, вписанных в окружностиразных диаметров. Некоторые его мотивы восьмилепестковые розеткии кресты «в терновых венках» с раздвоенными и закрученными концами, а также пальметты, непосредственно растущие из капителей—перекликаются с ажурной резьбой иконостаса демидовской Выйско-Никольской церкви, изготовленного в 1845 году «по проекту господина Тона и по задачам господина архитектора Комарова» [5].
Перекличка мотивов позволяет предположить, что в проекте реконструкции креста на Чусовой, разработанном, по всей видимости, на основе проекта Дж. Прадье, мог участвовать один из этих архитекторов —либо сам автор проекта церкви Константин Андреевич Тон, чертежи которого поступали в Нижнетагильск «с тяжелой почтою», либо, что более вероятно, Александр Зиновьевич Комаров, возглавлявший комиссию по строительству церкви и с 1840 по 1857 годы занимавший должность архитектора Нижнетагильского округа.
Проект реконструкции мемориального креста не датирован, что позволяет рассмотреть различные версии о причинах и времени его появления.
То, что установка навеса над «Распятием» Дж. Прадье и иконостаса в Выйско-Никольской церкви произошли одновременно в 1845 году, еще не дает оснований предполагать, что и реконструкция креста на Чусовой была намечена на то же время. А указанные выше конструктивные и декоративные различия двух сооружений отрицают само намерение перенести на Чусовую сень из Александро-Невской лавры, которая исчезла вскоре после того, как в 1875 году оттуда были перемещены в Выйско-Никольскую церковь останки и надгробие П. Н. Демидова [4].
Наиболее реальной представляется версия о том, что проект был разработан накануне ожидаемого в 1851–1852 годах приезда в Нижнетагильский округ его совладельца А. Н. Демидова и членов организованной им третьей российско-французской научно-исследовательской экспедиции.
Снискавший известность в научном мире организацией уже двух подобных экспедиций—по Южной России, Крыму, Молдавии и Валахии (1837–1839), по южному побережью Испании (1847) — и изданием их трудов, Анатолий Николаевич на сей раз обратил свой взор к Сибири [6]
По пути на Урал он намеревался посетить «демидовские места» и поклониться могилам предков, поэтому, начиная с 1851 года, инициировал усилия по реставрации и благоустройству родственных мемориальных памятников и захоронений в России: в Чирковицах под Петербургом, на месте рождения отца, Николая Никитича; в тульской Николо-Зарецкой церкви, где покоились «фундаторы» рода Никита и Акинфий Демидовы; на могилах филантропа и ботаника Прокофия Акинфиевича в Донском монастыре и деда, Никиты Акинфиевича, в подмосковном Петровском-Алабине [5].
По прибытии экспедиции в Нижний Тагил должен был состояться главный пункт этой программы: торжественное перезахоронение в присутствии сына останков Николая Никитича из Входо — Иерусалимского собора XVIII века в Выйско-Никольскую церковь, а также перемещение его памятника работы Франсуа-Жозефа Бозио с церковной площади к зданию Главного управления Нижнетагильского горнозаводского округа [5].
Безусловно, в таких обстоятельствах нельзя было оставить без внимания и памятный крест на месте рождения деда инициатора экспедиции, Никиты Акинфиевича.
Однако, несмотря на то, что сроки и состав участников очередной российско-французской экспедиции, в которую, кстати, был включен и тогдашний секретарь Демидова, молодой Владимир Стасов, были согласованы, все паспорта и визы подготовлены, ей не суждено было состояться в полном масштабе.
Первоначально А. Н. Демидов, страдавший жестокой «летучей подагрою» и болезнью глаз, из-за лечения на водах перенес ее на 1853 год. Но и тогда он смог добраться лишь до Петербурга, куда специалисты приезжали к нему с докладами. Запланированная широкомасштабная экспедиция была заменена работой по долгосрочным контрактам лишь некоторых французских специалистов, в частности, выпускника парижской Высшей горной школы Анатоля Жонес де Спонвиля и ее же профессора, знаменитого металлурга, геолога, социолога и экономиста Фредерика-Гийома Лепле, составившего геологическую карту Нижнетагильского округа [6].
Скорее всего, именно несостоявшийся приезд заводовладельца, а также начавшаяся вскоре Крымская война, потребовавшая масштабного оттока средств на совсем иные цели, и стали причинами того, что довольно затратный проект реконструкции памятного креста на берегу Чусовой, по которой ходили караваны судов, груженных демидовским металлом, так и не был реализован и впоследствии забыт.
Библиографический список:
1. Головщиков К. Д. «Род дворян Демидовых». Ярославль: Типография Губерн-ского правления, 1881.
2. Горпенко А. Е. Неизвестная страница из истории русского декоративного искусства. //Сборник трудов НИИХП. Выпуск 4. М. 1967.
3. Дружинин Петр. Вновь найденное произведение Федота Шубина. Бронзовый барельеф Акинфия Демидова. // http://www.razlib.ru/kulturologija/ pinakoteka_2001_01_02/p68.php
4. Карпова Е. В. Забытый памятник. //Демидовский временник. Исторический альманах. Книга II. Екатеринбург: Демидовский институт, 2008.
5. Клат С. А. Выйско-Никольская церковь в Нижнем Тагиле —фамильная усыпальница Демидовых. История создания и разрушения. Екатеринбург: Демидовский институт, 2003.
6. Клат С. А., Литовский В. В. Новые сведения о деятельности на Урале французских инженеров-топографов Бержье и Аллори. // Культура индустриального Урала(XVIII–XX вв.): Сборник статей.—Екатеринбург: Демидовский институт, 2010.
7. Силонова О. Н. Крепостные художники Демидовых. Училище живописи. Худояровы. XVIII–XIX века. Из истории подготовки художественных и художественно-ремесленных профессий Демидовыми. Екатеринбург: Издательство «Баско».2007