ОБРАЗЫ ТАГИЛЬСКИХ ПЛАТИНОВЫХ ПРИИСКОВ КОНЕЦ XIX – НАЧАЛО XX вв
ТАГИЛЬСКАЯ ПЛАТИНА ГЛАЗАМИ ОЧЕВИДЦЕВ
КОНЕЦ XIX – НАЧАЛО XX ВЕКОВ
ВЕСИ 2020 ОКТЯБРЬ №8 СПЕЦВЫПУСК \166\
ПРОВИНЦИАЛЬНЫЙ ЛИТЕРАТУРНО-ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ, ИСТОРИКО-КРАЕВЕДЧЕСКИЙ ЖУРНАЛ
Ольга ХАЛЯЕВА
Заведующая отделом Нижнетагильского музея-заповедника «Горнозаводской Урал»
Известный уральский писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк справедливо отметил: «Целые исторические эпохи получили свое название от какого-нибудь металла, как эпоха бронзовых орудий. Это и понятно, потому что каждый шаг человечества вперед выкупается страшной борьбой, и на этой стезе поступательных завоеваний металлы для человечества явились истинным даром богов».
В немногочисленной семье благородных металлов платина занимает особое место. Ее значение, а, следовательно, и стоимость то падали, то резко возрастали.
Это очень тяжелый, ковкий, твердый металл, из которого можно получить как тонкую проволоку, так и прочные листы толщиной всего 0,0025 мм. Кроме того, он устойчив к большинству химических реакций. Растворение ее осуществляется лишь в нагретой до определенной температуры серной кислоте, да еще, пожалуй, в броме – правда, процесс протекает крайне медленно.
История открытия и использования этого металла достойна отдельного большого исследования, в котором немалое место займет и так называемая «тагильская» платина, которая сыграла свою роль в развитии края в конце XIX – начале XX веков.
СВИДЕТЕЛИ ПЛАТИНОВОЙ ЛИХОРАДКИ
В Нижнетагильском музее-заповеднике «Горнозаводской Урал» хранятся уникальные свидетельства «платиновой лихорадки» рубежа XIX–XX веков – фотографии приисков, которые позволяют сопоставить их с одним из ярчайших литературных описаний – очерком Д.Н.Мамина-Сибиряка «Платина» (1890 год).
Всего в фотособрании Нижнетагильского музея-заповедника хранится около 70 фотографий, касающихся приисков Нижнетагильского округа. Такое количество говорит о своеобразной моде старателей фотографироваться, об этом же свидетельствует то, что довольно большое количество фотографий имеются в двух или трех экземплярах, причем поступивших в разное время. Не исключено, что количество фотоотпечатков заказывалось фотографу по количеству изображенных. О популярности таких фотографий говорят и альбомы по платиновым приискам.
Как, например, альбом «Платиновые прииски Нижне-Тагильскаго Горнаго Округа. 1915 г.», где собраны фотографии с видами приисков. Большинство из фотографий относится к началу ХХ века. Но поскольку технология добычи платины была достаточно консервативна, вполне возможно соотнести изображения с описанием Д.Н.Мамина-Сибиряка 1890 года.
К сожалению, имена авторов фотографий в большинстве случаев неизвестны, лишь на одной из них имеется штамп на лицевой стороне фотографии «Фотографъ О.Хамьянов» в правом нижем углу.
Надо отметить, что тагильским краеведам на данный момент ничего не известно об этом фотографе. Две групповые фотографии, на которых изображены приисковые служащие, имеют штамп широко известного в Нижнем Тагиле фотосалона Шестаковых. Одна из них выполнена «на природе», другая – в салоне. При этом необходимо отметить, что многие фотографии композиционно однотипны, скорее всего, они сделаны одним и тем же автором.
Интересно, что на уже упоминавшемся альбоме 1915 года на обложке в левом нижнем углу имеется оттиск «Фот. Введенского». По предположению писателя Б. Телкова, такой альбом вручался служащим приисков по какому-либо торжественному случаю.
Время поступления многих фотографий – 1925 год, что связано с активной деятельностью членов Тагильского общества по изучению местного края, открытием краеведческого музея в 1924 году и присвоением ему статуса окружного. Об этом свидетельствуют штампы Тагильского окружного музея на некоторых фотографиях. К сожалению, пояснительные надписи многих снимков довольно расплывчаты. Как правило, указано только название прииска и примерное время съемки.
ОБРАЗЫ ПРИИСКОВ
Более тридцати снимков фотографий запечатлели прииски – это виды на речки, приисковое оборудование и постройки Висимского, Нижне-Тагильского, Черноисточинского, Висимо-Шайтанского, Авроринского, Павловского, Павло-Анатольского, Верхне-Салдинского приисков. Снимки ярко демонстрируют последствия добывающих работ.
Вот как описал эту картину Д.Н.Мамин-Сибиряк:
«Платиновые промыслы, главным образом, расположились по западному склону, хотя платина встречается и на восточном, о чем красноречиво свидетельствовали там и сям пробитые «ширпы», кучи
перемывок по берегам горных речек, отвалы и вообще приисковое
безобразие.
Сам по себе перевал здесь не выше любой россейской горы, и только в одном месте подъем идет верст на пять – перевал через Голую гору. Я люблю эти избитые каменистые приисковые дорожки, когда на каждом шагу у вас сюрприз, кругом лес – шуба-шубой, а ночью все это принимает такой фантастический характер.
Я все время любовался и не мог налюбоваться развертывавшимися картинками глухой приисковой дороги, которая на непривычного человека, вероятно, нагонит тоску: все дело привычки.
На промыслы мы приехали уже совсем ночью. Я не мог узнать с детства знакомой местности, так все кругом было нарыто – ямы, насыпи, отвалы, канавы и опять ямы…
Общая картина Авроринского прииска сильно изменилась, главное – не стало леса, который выстилал ближайшие горки и почти совсем скрывал синевшую вдали громадную Белую гору. Теперь кругом было все то же, а от бывшего леса остались только жалкие клочки или лысины.
Сам Авроринский прииск разлегся унылой, серой, изрытой полосой – ни деревца, ни травки, ни кустика. Мартьян совсем как-то затерялся среди беспричинно-нагроможденных перемывок, отвалов и свалок: тут застоялось озерко мутной воды, в другом месте едва сочится засоренная канавка, в третьем размытая плотина и высохшее ложе недавно бежавшей воды…»
ЖИВАЯ РАБОЧАЯ СИЛА
Фотографии, изображающие людей и работы, можно рассматривать бесконечно! Как точно выразился Д.Н.Мамин-Сибиряк:
«Живая рабочая сила платиновых промыслов интересовала меня как своего рода этнографическая россыпь, в которой можно проследить все исторические наслоения вплоть до коренного месторождения их в отдельности. Народ сошелся здесь почти со всех демидовских заводов».
И это ярко видно на фотографиях, на которых изображены люди с инструментами и оборудованием (чаще всего вашгерды или бутары). Фотографии явно постановочные, вероятно фотографировались не только участники рабочего процесса, но и сбежавшиеся на место съемки взрослые и дети.
В среднем на фото изображены 13–16 человек – мужчин, женщин, детей, но есть фото, на котором 67 человек! Эти снимки дают яркие впечатления о старателях, их одежде, составе, орудиях труда.
– Красивых лиц мало, – продолжает Дмитрий Наркисович, – но зато каждый экземпляр сам по себе типичен: вот подстриженные в скобку кержацкие головы с уклончивым взглядом и деланной раскольничьей ласковостью, вот открытые лица великороссов-туляков, вот ленивая походка, упрямые очи и точно заспанные лица хохлов.
Кого только тут нет… костюмы разнообразны, от степного азяма до спинджака включительно, но разница вся в том, как кто носит его: на кержаке всё подогнано одно к одному, точно вылито, великоросс любит ходить нараспашку, а у хохла все отдельно, точно отдельные части туалета заряжены неисправимым упрямством – и рубаха, и шаровары и кожух.
Но все эти особенности исчезают, переплавляясь в один тип прожженного и юркого заводского человека, каким по преимуществу является сейчас тагилец, по между-заводскому прозвищу «Без подошв сапоги».
На фотографиях присутствует много женщин, которые также участвовали в рабочем процессе. Да и Д.Н.Мамин-Сибиряк не прошел мимо: «В этой серой рабочей массе яркими пятнами выделялись приисковые бабы, составляющие особую разновидность своего «женского сословия».
Такую бабу, «приисковую косточку», узнаете из тысячи: по внешнему виду: как будто баба и ничего больше, а между тем в ней есть что-то неуловимое, чем она отличается от всякой другой домовой бабы. Стоит женщине только раз попасть в приисковую обстановку, как на ней на всю жизнь остается совершенно особый отпечаток, как на мужике-солдате.
Известного сорта бродяжничество, ухарство и вообще озорство отмечает приисковых баб неизгладимой печатью, ей везде по колено море, и всё «развей горе веревочкой». Раз вышибленная из своей бабьей домашности, она уже не вернется домой.
На приисках баб бьют и увечат, может быть, больше, но зато они здесь щеголяют в кумачовых сарафанах, имеют свой бабий заработок и, вообще, известную самостоятельность. Вдобавок баб на приисках сравнительно немного, и приисковый мужик рвется к ней с
особенным азартом.
Кстати, приисковая баба – большая щеголиха и носит свои сарафаны с завидным шиком, – это не косоклинный раскольничий сарафан, а сборчатый расейский, подхватывающий под мышки.
…Приисковые мужики будут околачиваться всё лето на каком то логове, а то и просто под деревом, но стоит появиться бабе, как сейчас же, по щучьему веленью, вырастает балаган или избушка, и всякий знает, что завелась баба, которой без балагана и избушки никак невозможно, потому что она, баба, непременно натащит с собой всякого бабьего скраба, начнет стирать мужичьи тряпицы, что-то такое шьет от свободности, стряпает и, между прочим, разродится пареньком или дочуркой, а то и целые двойни принесет, ежели обрадуется. Но насколько велика баба в своем углу, настолько же она умаляется на миру, где нибудь у приисковой конторы…»
Но есть и другие фотографии, которые мы в современном духе назовем «корпоративные». Это служащие приисков – макшейдеры, учетчики, кассиры. Вероятно, такие снимки делались в честь каких-то знаменательных событий.
Мы видим умные, интеллигентные лица, сюртуки и форменную одежду, эти люди вполне гармонично смотрелись бы в Екатеринбурге, Петербурге – как в чиновничьих кабинетах, так в светских салонах.
БУТАРА, ВАШГЕРД, ДРАГА…
Есть в коллекции музея-заповедника фотографии, демонстрирующие технические средства для добычи платины: бутара, вашгерд, драга.
И вновь нам поможет Мамин-Сибиряк весьма ярким и детальным описанием: «Промывка песков на бутаре носит самый первобытный характер, как и все вообще приисковые способы и «средства» обработки. Представьте себе громадный, сужающийся к концу цилиндр из котельного железа; он устанавливается горизонтально и приводится во вращение конным приводом или паровой машиной. В бутару засыпаются пески и проводится вода. Внутри цилиндр усажен железными лапами, помогающими разрыхлять пески, которые вместе с водой выносятся сквозь продырявленные стенки цилиндра на деревянный шлюз. Крупные камни сами собой высыпаются в узкое отверстие цилиндра.
При нас была произведена полусуточная смывка. Бутару остановили, и двое штейгеров принялись деревянными гребками «доводить» платину. С большого шлюза перемывку перебросили на обыкновенный ручной вашгерд, где при помощи двух женщин-растиральщиц, была совершена окончательная доводка, давшая в результате, не помню хорошенько, 20 или 30 золотников…»
