ВОСПОМИНАНИЯ УЧАСТНИКА НАУЧНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ В НИЖНИЙ ТАГИЛ В 1866 году

В конце мая  1866 года состоялся  приезд в Нижний Тагил Великого князя Романовского Николая Максимилиановича, герцога Лейхтенбергского, родственника баварских королей и внука Российского императора Николая I.

В 1865 году Николай Максимилианович стал президентом Русского минералогического общества и очень интересовался работой горных заводов на Урале. Любил  естественные науки, особенно  минералогию. На момент поездки ему было 23 года.

Его  сопровождали — академик Н. И. Кокшаров, академик Н. Н. Зинин, генерал К. Г. Ребиндер и доктор медицины, личный врач герцога Н. А. Белоголовый, оставивший об этой поездке интересные воспоминания.

Н.А. Белоголового, «Поездка на Урал в 1866 году»

Фото Вид с Лисьей горы. Панорама центральной части посёлка. Демидовский госпиталь 1890-е годы.

III.

Переезд от Екатеринбурга в Тагил -150 верст — идёт угрюмой, умеренно гористой местностью покрытой большей частью хвойным лесом с выдающимися около дороги обнажениями змеевика, посмотреть который герцог то и дело выходил из экипажа; видов(?) животных вовсе нет; и здесь нас повсюду встречало расфранченное народонаселение и подносило хлеб-соль и просьбы; исправнику было передано, чтобы он предупредил попов не встречает герцога с крестом.

Пообедали мы в Шайтурихе обедом Форе; это последняя станция перед Невьянским заводом полковника Демидова, где нам приготовлен был обед от Общества, но который герцог не хотел принять, потому что слышал заранее, что за этим обедом скрываются разные заискивающие цели по поводу одного процесса; вообще в нас об Невьянске сложилось самое дурное понятие по слухам, что Невьянские жители первые пьяницы и мошенники в Екатеринбургском уезде. Поэтому мы въ Невьянскѣ пробыли только съ 1/4, часа, пока перепрягали лошадей; въ это время герцогу представились всѣ власти въ залѣ какого -то дома, въ то время какъ прекрасный  полъ аристократіи заводской стѣснился въ дверяхъ гостиной и лорнировалъ герцога.

На послѣдней станціи къ Тагилу—Анатольевской—герцогъ былъ встрѣченъ главнымъ управляющимъ Демидовскими заводами — Добровольскимъ, съ которымъ онъ и Ребиндеръ были прежде знакомы по Петербургу, и Ив. Ив. Вольстетомъ, моимъ старымъ знакомым по пароходу въ 1865 г.

Ехали мы тутъ необычайно быстро и, не доѣзжая 10 верстъ до Тагиля, были встрѣчены всѣми тагильскими властями и пересѣли изъ экипажей на маленькій пароходъ, который насъ долженъ былъ по пруду доставить въ заводъ.

На пароходе кромѣ насъ ѣхали Добровольскій, Вольстетъ, лѣсничій Бекманъ, химикъ Скиндеръ, Холмогоровъ, Нита, Алексѣевъ, Булинъ, —всѣ лица, о которыхъ мнѣ придется говорить впослѣдствіи. На пароходѣ насъ угощали чаемъ.

Часовъ въ 9 мы пристали кь заводу при звонѣ- колоколовъ и огромномъ стеченіи народа. Герцогъ тотчасъ же сѣлъ въ экипажъ, чтобы ѣхать въ соборъ; вся масса народа двинулась за нимъ, а мы остались на площади, рѣшительно не зная, куда идти.

Зининъ началъ горячиться ж кричать; наконецъ, кто-то вызвался насъ проводить до отведенной квартиры; она оказалась близехонько, но къ удивленію мы въ ней нашли только двѣ кровати, тогда какъ намъ нужно было три; но вскорѣ прибѣжалъ какой-то господинъ съ увѣдомленіемъ, что для меня квартира отведена въ главномъ домѣ съ герцогомъ, но я не хотѣлъ уже идти и попросилъ поставить мнѣ кровать въ комнатѣ съ Зининымъ.

Только-что мы  устроились и привели въ порядокъ наши костюмы, какъ явились экипажи, чтобы вести насъ въ главный домъ къ чаю. Мы были представлены Добровольскому; это человѣкъ лѣтъ 50, мощнаго сложенія, былъ профессоромъ государственнаго права въ корпусахъ,  дослужился до дѣйствительнаго и вышелъ въ отставку; года три какъ онъ поступилъ для управленія всѣми дѣлами Демидова, живетъ въ Питерѣ, даже не каждый годъ ѣздитъ въ заводы и получаетъ жалованья 25 т. р. въ годъ.

Для прямаго же управленія заводомъ существуетъ коллегіальное учрежденіе —тріумвиратъ изъ главнаго техника и управляющего Вольстета и двухъ собственно лицъ хозяйственныхъ —Нита и Холмогорова.

Демидовъ имѣетъ доходу отъ 700—8оо т. р., изъ нихъ по Зоо т. онъ ежегодно выплачиваетъ Анатолію Демидову по самую смерть послѣдняго и 7 0 , 000 р — матери тоже ежегодно; самъ П., Демидовъ — молодой человѣкъ,. лѣтъ 26, кутила и мотъ, постоянно живетъ за границей, года 4 тому назадъ онъ посѣтилъ заводь, пробылъ въ Тагилѣ дней 7, и чуть не умеръ отъ скуки.

Денегъ на себя онъ изводитъ пропасть, но въ то-же ‘ время много отпускается имъ какъ на самое производство, такъ и на учрежденіе учебныхъ и благотворительныхъ заведеній; вслѣдствіе этого Тагиль на всемъ Уралѣ стоить какимъ-то благодатнымъ оазисомъ, какъ по благосостоянію жителей, такъ и по техникѣ производства.

Всѣ служащіе получаютъ отличное жалованье и народъ подобранъ хорошій. Въ заводѣ есть отлично поставленная реальная гимназія, превосходный госпиталь, существуютъ кассы для  рабочихъ и въ самомъ Тагилѣ они уже имѣютъ ю,ооо p. капиталу; много также выдается пенсій пpeстарѣлымъ и увѣчнымъ (если не ошибаюсь до 40 т. въ годъ).

Служащіе тоже сдаютъ свои деньги за проценты въ контору и имѣютъ хорошіе капиталы, скопленные жалованьемъ, такъ Вольстетъ—2о т., Холмогоровъ 6о т. р.

Демидовскіе заводы лежатъ въ районѣ какихъ нибудь 1оо верстъ въ окружности, и путь слѣдующій:  Тагиль, Черноисточинской, Лайской, Верхне и Нижне-Салдиискій, Виссимо-Шайтанской и мѣдный, кромѣ того въ этомъ же районѣ находятся платиновые и золотые промысла.

Платиновая добыча, совершенно упавшая въ послѣдніе года послѣ уничтоженія монеты, теперь снова развивается, вслѣдствіе запроса изъ-за границы: такъ въ прошломъ году отправлено было въ Англію до 6о пудовъ (по З500 р. пудъ), и въ нынѣшнемъ законтрактованнаго Франціею — 10о пуд.; идетъ оно тамъ на подѣлку химическихъ снарядовъ и разныхъ галатерейностей.

Желѣзо вырабатывается до милліона пудовъ и всевозможныхъ родовъ, по числу пудовъ— самое большое выдѣлывается рельсоваго, а именно до 400,000 пуд. затѣмъ слѣдуетъ сортовое, круглое, глиновое и пр. Мѣдные пріиски, которые чрезвычайно много дали богатства, теперь вырабатываются.

Золота намывается до 3о пудовъ и все старательскими, частью арендаторскими работами. Лѣсу въ районѣ завода до 500,000 десятинъ, лѣсное хозяйство организовано довольно порядочно и стоитъ управленію 32,ооо р. въ годъ; но, несмотря на то, истребленіе лѣсовъ— вещь обыденная, такъ, какъ разъ во время нашего пріѣзда былъ сильный лѣсной пожаръ,  съ которымъ — едва справились. — Самый Тагильскій заводъ имѣетъ видъ большого города, имѣетъ 28,000 жителей, много каменныхъ домовъ и лежитъ весьма живописно, раскинувшись кругомъ большаго пруда; съ двухъ сторонъ возвышаются горы-— Лысая, потому что совершенно безлѣсная, —и Высокая—это кормилица Тагиля, потому что въ ней залегаетъ превосходная руда магнитнаго желѣзняка; склонъ ея, обращенный къ заводу, покрыть высокимъ хвойнымъ лѣсомъ. —Герцогъ помѣстился въ большомъ деревянномъ домѣ съ большой террасой въ садъ; убранство дома ничего не оставляло желать: все убрано тропическими растеніями, стены увѣшаны  фамильными портретами Демидовыхъ.

Чай и вскорѣ затѣмъ поданный ужинъ были сервированы превосходно; недаромъ Кокшаровъ, страшный гастрономъ, уже за нѣсколько дней до Тагиля предвкушалъ тагильскіе обѣды и облизывался. Послѣ ужина, часовъ въ 12, насъ отвезли на квартиру, и мы улеглись спать, а на завтра, напившись чаю, мы отправились всей гурьбой осматривать заводъ и проходили часовъ до 2-хъ;- всѣ мы страшно устали, потому что часа 4  были въ постоянномъ движеніи и притомъ въ невыносимо жаркой температурѣ.

Какъ кричное, такъ пудлинговое производства устроены, превосходно; вообще, все до мелочи въ заводѣ можетъ быть названо образцовымъ. Самый большой паровой молотъ въ заводѣ 2’/2 тонны (2З5 пудъ). Меня, какъ не спеціалиста, особенно поражали рабочіе, особенно около молота: что за сила и ловкость! Есть кузнецы, которые подъ простыми молотками нагрѣваютъ желѣзо до красноты.

Но наиболѣе интересовавшее герцога въ Тагилѣ было бесимерованіе; это способъ недавно открытый Бесимеромъ превращать желѣзо прямо въ сталь при помощи сжиганія руды съ примѣсью марганцоваго желѣза и свободнаго доступа воздуха; сталь- выходить превосходная, и вообще это открытіе есть громадный шагъ въ горнозаводскомъ дѣлѣ и  герцогъ имъ интересовался чрезвычайно живо. Пока въ Тагилѣ производятся опыты, но уже приступлено къ устройству валоваго производства и съ будущаго года оно будетъ пущено въ ходъ.

Вернувшись домой, мы позавтракали; разъ на всегда я долженъ сказать, что всѣ эти завтраки и обѣды въ Тагилѣ были верхъ гастрономіи, и я смѣло могу сказать, чю въ 1 ‘/2 недѣли прожитыя тамъ, я столько съѣлъ трюфелей, сколько не съѣлъ во всю мою жизнь, и все это поливалось самыми изысканными винами и шампанскимъ.

Между тѣмъ герцогу была поднесена превосходная коллекція бротантитовъ и малахитовъ, и онъ радовался какъ ребенокъ. Послѣ завтрака мы сѣли въ экипажи и поѣхали смотрѣть самый рудникъ, находящейся верстахъ въ 2-хъ отъ завода; руда залегаетъ въ горѣ, и когда мы взошли въ бесѣдку, возвышающуюся надъ всею мѣстностью, то зрѣлище представилось картинное: все -большое холмистое пространство, которое обхватывалъ глазъ, представлялось взрытымъ и изрѣзаннымъ; всюду прорѣзаны дороги, на которыхъ въ различныхъ направленіяхъ двигались таратайки, нагруженныя рудой; передъ нами возвышалась стѣной обнаженная гора, отливавшая желѣзнымъ блескомъ, велѣчествіе громадныхъ залежей магнитнаго желѣзняка.

Все видимое нами пространство принадлежало 4 заводамъ: Тагильскому, Невьянскому, Суксунскому и Алопаевскому; въ Тагильскомъ участкѣ дѣятельность была несравненно живѣе; то тутъ, то тамъ появлялся дымокъ и затѣмъ слѣдовалъ взрывъ; при плотности сцѣпленія руды всѣ работы производятся не иначе, какъ взрывами; затѣмъ руда обжигается въ такъ называемыхъ пожогахъ —это огромныя ямы, гдѣ идутъ въ перемежку слой дровъ и слой руды, повторяясь такимъ образомъ нѣсколько разъ, и наконецъ все это забрасывается землей; дрова поджигаются и, медленно сгорая, обыкновенно въ теченіе 6 недѣль, обжигаютъ руду въ одну плотную массу, которая дробится и отвозится въ заводъ.

Потомъ, при насъ было произведено нѣсколько взрывовъ, чтобы показать какъ они производятся, а именно; особеннымъ буравомъ высверливается ходъ въ скалѣ и въ ходъ этотъ вкладывается патронъ съ порохомъ и фитилемъ, который поджигается; при  нѣкоторыхъ взрывахъ камни высоко летятъ вверхъ и по сторонамъ и нерѣдко бываютъ несчастные случаи. Герцогъ немного кокетничалъ своей храбростью и становился близко, и намъ стоило немалаго труда, чтобы оттаскивать его подальше.

Одинъ разъ, когда мы спасались скорымъ шагомъ отъ одного изъ ожидаемыхъ взрывовъ, Зининъ оступился и у него произошло нѣчто въ родѣ надрыва сухожилья m. gastromanii. — Вернувшись домой, я сходилъ поклониться къ моей старой знакомой М-е Вольстетъ; много было аховъ и оховъ отъ этой неожиданной встрѣчи.

Потомъ мы снова всей гурьбой отправились на бесимерованіе; для меня, какъ не спеціалиста, значеніе опыта не имѣло большаго интереса, но я не могъ не любоваться великолѣпнѣйшимъ фейерверкомъ. Къ обѣду, въ 6 часовъ, были приглашены нѣсколько человѣкъ изъ служащихъ въ Тагилѣ и въ томъ числѣ мой старый знакомый по Берлину за семестръ 1858 —59 г — докторъ Рудановскій, который послѣ обѣда сводилъ меня къ какой-то, чахоточной больной.

На завтра утро всѣ мы провели на заводѣ, а послѣ завтрака отправились въ мѣдные рудники, которые находятся верстахъ въ 2-хъ отъ завода, компанія наша увеличилась прітззжими изъ Екатеринбурга. Іоссой и Всеволожскимъ. Сегодня намъ показаны были печи для плавленія руды и громадная бадья, которая спускается въ глубину рудника и вынимаетъ оттуда руду.

Затѣмъ, мы перешли въ контору, гдѣ были показаны различные образцы руды, между прочимъ чрезвычайно оригинальныя формы малахита: тутъ-же намъ предложили, переодѣться для спуска въ рудники; по мѣрѣ приближенія времени число охотниковъ, вследствіе разсказовъ о трудности пути, уменьшалось, такъ что подъ конецъ рѣшили идти только герцогъ, я, Іосса и Всеволожскій; для каждаго изъ насъ приготовлены были картузъ, кушакъ , сапоги и рукавицы; мы одѣлись, взяли въ руки по стеариновой свѣчкѣ и пошли. Рѣшено было дальше 38 саженъ не спускаться; самыя—же нижнія шахты идутъ уже на 82 сажени, но идти такъ низко сопряжено съ немалымъ рискомъ.

Шествіе открывалъ завѣдывающій мѣднымъ рудникомъ, за нимъ шелъ Лейхтенбергскій и затѣмъ мы остальные; спускъ устроенъ по совершенно вертикально стоящимъ лѣстницамъ съ круглыми тонкими ступеньками, за которыя и нужно держаться одной рукой, держа въ другой свѣчку; каждая лѣстница не больше двухъ саженъ; спустившись съ одной, вы дѣлаете шага два и начинаете спускаться по другой, такъ что лѣстницы всѣ находятся одна подъ другой и приходится спускаться по прямому направленію внутрь земли; на небольшихъ площадкахъ, отдѣляющихъ лѣстницу отъ лѣстницы, висѣли фонари со свѣчами освѣщавшими путь; сначала спускаться по коротенькимъ лѣстницамъ, намъ казалось очень легко, особенно послѣ тѣхъ преувеличенныхъ разсказовъ о трудности, которыя мы слышали; но мало по малу всѣ стали порядочно уставать и рады были очень, когда, послѣ спусковъ, должны были пойти по корридорамъ шахты; корридоры эти довольно сухи, широки (аршина въ три) и такъ высоки, что мнѣ и Лейхтенбергскому почти не приходилось нагибаться; вентиляція устроена весьма порядочно, но все таки чувствовалось, что груди мало воздуха для дыханія, свѣчки безпрерывно потухали; стѣнки шахты представляются полосатыми отъ рыжеватыхъ прожилокъ мѣди въ породѣ; работы производятся кайлами и также мѣстами производятся взрывы:, при насъ на ,недалекомъ разстояніи было произведено нѣсколько такихъ взрывовъ и несмотря на близость, они раздались какъ то странно глухо въ этомъ спертомъ воздухѣ; особенно послѣ этихъ взрывовъ, когда къ воздуху прибавлялся еще недыхательный сѣрный газъ, дышать  было рѣшительно невыносимо; насъ обливало потомъ, но до температуры, гдѣ начинается внутри земное пониженіе температуры, мы такъ и не спустились.

Рабочихъ въ шахтахъ намъ попадалось не мало; всѣ они выглядѣли блѣдными и вялыми съ шумнымъ дыханіемъ эмфизематика. Герцогъ взялъ кайлу и поработалъ мѣстахъ въ двухъ; отбитые имъ куски мы поразобрали на память.

Наконецъ, мы пошли обратно изъ нашего подземнаго етранствованія и подъемъ оказался труднѣе спуска, такъ что подъ конецъ, послѣ каждой лѣстницы мы должны были останавливаться и переводить дыханіе; уставали также руки и ноги отъ безпрерывнаго движенія — и я съ большимъ наслажденіемъ потянулъ въ себя воздухъ когда мы выбрались на вольный свѣтъ; руки и ноги дрожали.

Мы снова переодѣлись въ конторѣ и, пока немного остыли, намъ были показаны прекрасные планы шахты, по которой мы ходили; затѣмъ расписались въ книгѣ и такъ какъ карета за герцогомъ еще не пріѣхала, а ѣхать въ открытомъ экипажѣ при холодномъ вѣтрѣ послѣ той паровой ванны, которую мы только что взяли, было не совсѣмъ удобно, то мы и рѣшили отправиться пѣшкомъ.

За нами двинулись человѣкъ 15, но герцогъ -и я пошли такимъ скорымъ шагомъ, что рѣшительно никто не могъ за нами слѣдовать и мало по малу одинъ за однимъ отстали всѣ; идти всего было версты четыре, и я бы рѣшительно заблудился въ заводскихъ улицахъ, если бы былъ одинъ; но герцогъ какъ истый охотникъ, имѣлъ отличную память на мѣста и мы прошли или, вѣрнѣе, промчались, ниразу не сбившись съ пути.

Дома мы тотчасъ же прошли въ одну изъ залъ при конторѣ, чтобы осмотрѣть коллекціи минераловъ, собранныхъ для реальной гимназіи; нечего и говорить, что она была болѣе чѣмъ удовлетворительна и едва ли на Руси найдется другая гимназія, которая бы обладала такимъ полнымъ кабинетомъ. Посреди этой залы лежитъ знаменитая громадная глыба малахита въ 1З5 пудовъ, добытая нѣсколько лѣтъ тому назадъ, экземпляръ великолѣпный; но къ сожалѣнію воздухъ дѣйствуетъ на него разрушительно, производя трещины, Говорятъ, что Демидовъ предлагалъ эту глыбу императору для устройства трона.

Вообще добыча малахита въ Тагилѣ въ послѣднее время истощается, а также истощается и добыча мѣди, которая чрезвычайно обогатила Демидовыхъ, больше чѣмъ какіе-либо изъ другихъ добываемыхъ металловъ; теперь содержаніе мѣди къ породѣ идетъ 2, 1/2 , и то еще хорошій расчетъ работать.

Послѣ обѣда, поболтавши часика два, мы пошли съ Зининымъ въ баню и помылись тамъ съ наслажденіемъ — и потомъ вечеръ просидѣли вдвоемъ въ своей квартирѣ въ самыхъ оживленныхъ спорахъ о молодомъ поколѣніи — и надо отдать справедливость Зинину, что онъ во многомъ согласился со мной относительно права студентовъ относиться критически къ авторитетамъ профессоровъ.

А между тѣмъ нога Зинина все разбаливалась , и онъ начиналъ сильно ковылять; разныя мази и притиранья мои не помогли, и назавтра рѣшено, если лучше не будетъ, то поставить піявки. На завтра же предположено было ѣхать осматривать Нижне-салдинскій заводъ, но погода такъ испортилась, повалилъ такой mixtum compositum изъ дождя и снѣгу, что поѣздку эту должны были отложить и утро этого дня мы уже никуда не выходили.

Герцогъ съ Зининымъ и Кокшаровымъ занялись описаніемъ видѣннаго, Ребиндеръ — разборомъ просьбъ, а я засѣлъ за Revue des deux mondes. Послѣ завтрака вся компанія -отправилась осматривать мѣдный заводъ, а мы съ Зининымъ остались дома, онъ въ качествѣ больнаго, а я въ качествѣ врача.

Къ обѣду всѣ собрались снова, за обѣдомъ вышелъ горячій споръ между мной и Зининымъ по поводу нашей Академіи наукъ, пользу которой Зининъ отстаивалъ, какъ сочленъ -ея; послѣ обѣда долго мы сидѣли кружкомъ и бесѣдовали о разныхъ разностяхъ, о спиритизмѣ и Юмѣ, столоверченіи, причемъ Добровольскій разсказалъ весьма вѣроятный анекдотъ объ одномъ скептикѣ, обращенномъ въ спиритизмъ: это былъ офицеръ, который ни за что не хотѣлъ вѣрить въ спиритизмъ, и однажды въ одномъ обществѣ. послѣ долгихъ споровъ, его спросили: повѣритъ ли онъ, если его заставить силой чужой воли противъ его собственнаго желанія нагнуться и коснуться лбомъ спинки стула?

Послъ утвердительнаго отвѣта спросившій его господинъ поставилъ его посреди комнаты, приказавши держаться за спинку стула и въ теченіе  10 минутъ смотрѣть, не сводя глазъ, на стрѣлку стѣнныхъ часовъ, висѣвшихъ противъ него и при этомъ низачто не оглядываться. Офицеръ первыя 5 минутъ стоялъ совершенно спокойно и, хотя его никто не трогалъ сзади, вдругъ началъ понемногу нагибаться до тѣхъ. поръ, пока не коснулся лбомъ спинки стула.

Когда его спросили послѣ того, какъ онъ былъ принужденъ нагнуться, то онъ отвѣчалъ, что послѣ 3—4 минутъ спокойнаго стоянья онъ началъ чувствовать какое-то отупѣніе въ головѣ и въ то же время какъ будто кто-то налегъ ему на плечи и сталъ нагибать его голову сзади, и притомъ тѣмъ сильнѣе, чѣмъ больше онъ старался этому воспротивиться —и, наконецъ, онъ не могъ устоять и нагнулся.

Недуренъ также былъ разсказъ о находчивости одного пермскаго исправника, который никакъ не могъ урезонить мужичковъ принять какія-то правйтельственныя распоряженія; всѣ доводы были имъ истощены, мужички галдѣли и продолжали стоять на своемъ; тогда исправникъ крикнулъ зычнымъ голосомъ: «а, ну когда такъ… отвязывай живо колокольцы отъ дуги!» Мужички тотчасъ же растерялись и, не зная что бы это могло значить, тотчасъ же стали просить — не отвязывать колокольцевъ и согласились на все. — Потомъ примкнулъ къ нашему разговору герцогъ и разговоръ повернулъ на новую колею; заговорили о гимнастикѣ и о силѣ и герцрдъ съ Всеволожскимъ начали показывать разныя штуки; герцогъ, нужно замѣтить, много занимался гимнастикой и довелъ себя въ этомъ отношеніи до замѣчательнаго искусства; вообще, поразительно, что сдѣлало изъ этого юноши правильно веденное физическое вопитаніе: онъ обладаетъ замѣчательной ловкостью и силой, первый въ Питерѣ верховой ѣздокъ и конькобѣжецъ, отличный стрѣлокъ и т. п.

Вечеромъ я поѣхалъ къ Рудановскому и просидѣлъ тамъ часа два въ его семьѣ; онъ показывалъ мнѣ свои замороженные препараты мозга. Получаетъ онъ отъ завода жалованья 3ооо р. въ годъ и пользуется огромной квартирой: отдельный большой домъ съ садомъ и оранжереями; но прежде чѣмъ попасть на это мѣсто, онъ вынесъ не мало испытаній, какъ разсказала жена, въ бытность врачемъ при казенныхъ заводахъ, гдѣ получалъ жалованья 3оо р. въ годъ и ни гроша отъ частной практики, потому что въ заводахъ существуетъ обычай никогда не платить врачу; такъ что разъ только Рудановскому въ теченіе его 6-лѣтней заводской практики одинъ паціентъ принесъ деньги и то умолялъ его никому объ этомъ не говорить, а то дескать меня заклюютъ.

Отъ. Рудановскаго проѣхалъ прямо домой и поставилъ Зинину на голень піявки, потому что боль все дѣлалась сильнѣе и сильнѣе, и развилась значительно опухоль. Мы до такой степени напитались минералогическими разговорами, что я ночью все говорилъ со сна, по словамъ Зинина, о какихъ-то минералахъ.

Въ этотъ день (воскресенье) мы поѣхали въ 8 час утра въ Нижнесалдинский заводъ въ 5 легонькихъ тарантасикахъ; мнѣ пришлось ѣхать съ Всеволожскимъ. Погода была дождливая и холодная такъ что доха Всеволожскаго была очень кстати. Проливной дождь заставилъ насъ закрыться, и этотъ продолжительный путь (47 верстъ) прошелъ для меня незамѣтно, потому что Всеволожскій безъ умолку разсказывалъ мнѣ разный разности, и новѣсти Alfred’a Роё, случаи изъ своей кавказской жизни, въ заключеніе прелестный анекдотъ объ diligence въ Bordeaux.

Ехали мы очень скоро по малогористой мѣстности, проѣхали Верхнесалдинскій заводъ, принадлежащий также Демидову; у въѣзда въ Нижнюю Салду мы полюбовались прехорошенькой кедровой рощицей . Погода разгулялась и мы встрѣчены были всѣмъ населеніемъ завода у церкви, гдѣ поднесена была хлѣбъ-соль и отслуженъ былъ молебенъ. Оттуда мы, при крикахъ -«Николаю Максимиліановичу ура»! проѣхали въ домъ управляющаго заводомъ, позавтракали и пошли осматривать заводъ, который весьма любопытенъ, потому что это единственный заводъ у насъ, который приготовляетъ рельсы въ Россіи, и притомъ интересна самая техника производства.

На желѣзной двухколескѣ подвозится крица и кладется въ длинные катальные станки, гдѣ послѣ нѣсколькихъ прокатокъ изъ толстаго цилиндрическаго куска превратится въ узкую ленту длиной саженъ въ 7; рабочіе, стоящіе у прокатокъ, всѣ на подборъ могутъ служить образцами силы и ловкости, громадная раскаленная крица, какъ перышко, летитъ у нихъ изъ рукъ въ руки, грозя ежеминутно раздавить и обуглить котораго-нибудь изъ нихъ; послѣ прокатокъ раскаленная крица, уже принявшая видъ рельса, кладется на большую желѣзную плоскость, гдѣ рабочіе начинаютъ выпрямлять ее деревянными молотами; послѣ того она смотрится подъ фотоскопомъ, катится для опредѣленія мѣста, гдѣ она должна быть отрѣзана и потомъ отвозится подъ паровыя ножницы, которыя отрѣзаютъ края; потомъ опредѣляется вѣсъ рельса, повѣряется, имѣетъ— ли онъ узаконенные размѣры, и потомъ особеннымъ механизмомъ блоковъ передается въ то отдѣленіе, гдѣ испытываютъ его прочность; прочность испытывается подвѣшиваніемъ на средину его тяжести; при насъ подвѣшена на рельсъ была узкоколейная тяжесть, а именно 1850 пудовъ, рельсъ погнулся, но не треснулъ;, слѣдовательно выдержалъ пробу; если-же онъ треснетъ, то бракуется и идетъ снова въ прокатку: послѣ того рельсы задѣлываются въ особые пакеты, помнится, по 20  рельсовъ въ пакетъ.

При пріемѣ на желѣзныя дороги рельсы снова подвергаютъ этой пробѣ, но уже на мѣстѣ; при этомъ изъ пакета, берется для пробы одинъ рельсъ, и если онъ выдержитъ пробу, то пакетъ принимается весь безъ дальнихъ околичностей; если-же первый рельсъ треснетъ при пробѣ, то изъ этого-же пакета берутся еще 5 рельсовъ, и если изъ нихъ хоть одинъ не выдержитъ пробы, тогда забраковывается весь пакетъ.

Но вообще производство рельсовъ въ Сальдѣ такъ совершенно и проба на заводѣ до отправки такъ строга, что Николаевскій жедѣзной дорогѣ рѣдко приходится браковать на мѣстѣ. Сдѣлана была проба дѣлать головку рельса изъ Бёсимеровскаго металла и приготовленные такимъ образомъ рельсы уже сданы Николаевской дорогѣ, но, къ сожалѣнію, заводу не извѣстно, каковы эти рельсы оказались въ дѣлѣ.

Осмотрѣвши досконально этотъ чрезвычайно интересный и хорошо поставленный заводь, мы вернулись въ домъ управляющаго и такъ какъ дождя не было, то пошли въ садъ, гдѣ у управляющаго живутъ два молодые медвѣженка; яма для нихъ устроена не хуже, чѣмъ въ любомъ изъ зоологическихъ садовъ западной Европы; медвѣди насъ заняли на цѣлый часъ: ихъ кормили пряниками и заставляли дѣлать разныя штуки; кромѣ того въ саду большая клѣтка съ двумя лисицами. За обѣдомъ я бесѣдовалъ съ мировымъ посредникомъ Эйлеромъ и управляющимъ заводомъ.

Въ Сальдѣ до 5000 жителей: живутъ довольно богато; съ прошлаго года между рабочими устроена касса, которой они сами завѣдуютъ и имѣютъ уже въ ней до 20оо р.; съ 1852 г. заводь освѣщается, газомъ приготовляемымъ изъ костей. Эйлеръ — челевѣкъ весьма порядочный и, какъ видно, стѣной стоить за крестьянъ, вслѣдствіе чего между нимъ и управленіемъ— постоянный антагонизмъ.

Кромѣ того за обѣдомъ было разсказано нѣсколько несчастныхъ случаевъ бывшихъ на заводѣ, —между прочимъ, какъ одинъ рабочій попалъ по неосторожности въ прокатный станокъ (былъ удернутъ за руку) и черезъ нѣсколько секундъ онъ представлялъ уже не что иное, какъ длинную ленту. Въ Сальдѣ есть гошпиталь и медики.

Любопытенъ также разсказъ Добровольскаго о томъ, какъ трудно русскимъ рельсамъ бороться съ англійскими по причинѣ неокладныхъ налоговъ на первые; такъ Тагиль выплачиваетъ Департаменту желѣзныхъ дорогъ 20% всей стоимости за пріемъ! Въ 3о верстахъ отъ Нижней Сальды лежитъ извѣстный Алопаевскій заводъ. Часа въ 4 мы поѣхали назадъ въ Тагиль и часу въ 9-мъ были дома.

IV.

На завтра часовъ въ 9 мы выѣхали въ Кушву, оставивъ Зинина одного скучать въ Тагилѣ. Отъ Тагиля до Кушвы около 50 верстъ и всю дорогу насъ провожалъ дождь; я сидѣлъ съ Ребиндеромъ, герцргъ съ Іоссой, а Кокшаровъ одинъ.

На Лайскомъ заводѣ гдѣ перепрягали лошадей, герцогу поднесли на подносѣ кедровыя шишки, которыя иногда изобильно родятся въ дачахъ завода и составляютъ немалую доходную статью для жителей, такъ, въ прошломъ году ихъ было продано на 12.ооо р.; щелкать  орѣхи ни герцогъ, ни Ребиндеръ были не мастера и все завидовали моему искусству.

Около часу мы пріѣхали въ Кушвинскій заводъ; это заводъ казенный чугуннолитейный; отливаются преимущественно чугунные снаряды. Мы остановились въ домѣ начальника Гороблагодатскихъ заводовъ —Грамматчикова, хотя и маленькаго, но, должно быть весьма хитраго человѣчка; изъ оконъ намъ тотчасъ-же показали гордость Кушвы—знаменитую гору Благодать.

Закусивши довольно порядочно и перепробовавши немало наливки (особенно хороши были морошка и княженика), мы сѣли въ приготовленные экипажи и сначала поѣхали въ церковь, гдѣ отстояли молебенъ и затѣмъ пошли на заводъ, который послѣ роскошной обстановки грустно взглянул на насъ своими старыми закоптѣлыми стѣнами; посмотрѣли на отливку чугуна и затѣмъ снарядовъ (Гровзандовскія ядра), мы пошли смотрѣть на пробу этихъ коническихъ ядеръ.

Проба заключается въ томъ, что большая чугунная баба поднимается на высоту до 50 сажень и оттуда особеннымъ механизмомъ отцѣпляется отъ крюка и летитъ внизъ на стоящее на каменной плитѣ орудіе; нѣсколько разъ баба поднималась верхъ и летѣла внизъ, но ядра все выдерживали, слѣдовательно проба удавалась, хотя, признаться, вся эта проба представлялась до крайности примитивной.

Оттуда насъ завезли въ какой-то домъ, гдѣ находилась коллекція дендрологическая и различныхъ сортовъ почвъ, угля а также всевозможныхъ выдѣлываемыхъ снарядовъ, но все это было весьма мескинно; затѣмъ, я не знаю даже упоминать-ли о той жалкой конурѣ, которая была показана намъ, какъ лабораторія завода.

Вернувшись домой, мы часовъ въ 5 сѣли обѣдать, а тотчасъ послѣ обѣда герцогъ мнѣ предложилъ ѣхать съ нимъ на охоту за вальдшнепами. Ребиндеръ далъ мнѣ свое ружье, и мы, вооружившись, поѣхали въ сопровожденіи Грамматчикова и лѣсничаго — полковника Иванова.

На 7-й верстѣ отъ завода мы сошли съ экипажей и вошли въ лѣсъ, а такъ какъ  мои городскіе сапоги плохо выносили сырость травы, то я остался у опушки, тогда какъ герцогъ пошелъ дальше, я же усѣлся преспокойно на пень, подобралъ подъ себя ноги и закурилъ сигару; вечеръ былъ свѣжій и сырой, но тяга была изрядная—и мимо меня протянуло штукъ 5 вальдшнеповъ, но. мнѣ жаль было вынимать свои оледенѣвшія руки изъ кармановъ.

Часовъ въ 10 начало темнѣть и долетавшіе до меня звуки выстрѣловъ стали рѣже и рѣже; наконецъ, герцогъ прщпелъ ко мнѣ съ 2 вальдшнепами и 3 дупелями, и мы поѣхали домой. Дорогой Грамматчиковъ, говоря вообще о суровости здѣшняго климата, ‘между прочимъ, разсказалъ, что года три тому назадъ въ іюлѣ мѣсяцѣ замерзли въ лѣсу два мужичка. Въ правдивости этого разсказа мы не могли усомниться, потому что это разсказывалось намъ 3о мая, и въ это время кругомъ насъ лежалъ по дорогѣ снѣгъ.

Вернувшись домой, мы еще поболтали часа два за чаемъ, причемъ Ребиндеръ -разсказывалъ разныя интересный вещи при дворѣ и безумную роскошь его. Наслѣдующій день мы поѣхали утромъ въ Нижне-Туринскій заводъ, лежащій въ 12, верстахъ отъ Кушвы, гдѣ при насъ отливали чугунную пушку; затѣмъ, мы осмотрѣли сверлильню, устроенную довольно сносно, и позавтракали отлично у начальника завода; у послѣдняго, кромѣ того, была порядочная коллекція минераловъ, въ которой Кокшаровъ произвелъ сильное опустошеніе.

Послѣ завтрака насъ повезли присутствовать при стрѣльбѣ изъ чугунной пушки; орудіе это было 24-хъ фунтовое и выдержало уже болѣе 500 выстрѣловъ, но начальство артиллерійское приказало стрѣлять изъ нея до тѣхъ поръ, пока ея не разорветъ, для того чтобы знать, сколько можетъ выдержать такая пушка.

Мѣстность, гдѣ производилась эта проба, была довольно живописная; орудіе стояло на берегу красивенькой рѣчки; на противоположномъ берегу возвышалась гора, въ которую и направлялись выстрѣлы, и въ горѣ отъ нихъ образовались уже значительный углубления.

При насъ пушки были заряжены (зарядъ пороха кладется въ 7 фунтовъ), и мы вошли въ довольно далеко стоящій блиндажъ; выстрѣловъ было сдѣлано 5 и старая пушка вынесла ихъ совершенно благополучно.

Отсюда мы, желая воспользоваться разгулявшейся погодой, поѣхали на гору Благодать; не смотря на устроенную для герцога дорогу, подъемъ оказался такъ крутъ, что мы предпочли и выдти изъо экипажей и взойти пѣшкомъ.

За нами валила цѣлая толпа мальчишекъ, которыхъ кто то научилъ кричать герцогу «ура», и ребятишки, чтобы не сбиться и дружнѣе кричать, сначала выкрикивали хоромъ разъ, два, три и потомъ уже ура.

Скудная скверная природа одѣла Благодать по возможности своимъ хвойиьшъ лѣсомъ и неразнообразною зеленью; на вершинѣ горы устроена небольшая часовенька и стоить немудрый памятникъ тому Вогулу, который открылъ русскимъ богатства благодати,  за что, и былъ убитъ своими единоплеменниками, какъ говорить надпись памятника.

Видъ съ Благодати на отдаленье обширный: въ ясную погоду можно видѣть снѣговую вершину Качканара. Пока я занимался обозрѣніемъ видовъ, завѣдующій работами на Благодати Лисенко показалъ герцогу планы.

Съ Благодати мы вернулись домой, гдѣ нашли начальника Богословскихъ заводовъ Романовскаго. По первоначальному нашему маршруту предполагалась поѣздка въ Верхотурье и Богословскій заводъ, но отвратительная погода, холодъ и снътъ, приведши въ негодность дороги, заставили отказаться отъ этой поѣздки, а потому Романовскій и былъ вызванъ въ Кушву для представленія герцогу какъ самого себя, такъ главное своей коллекціи минераловъ.

Онъ считается большимъ знатокомъ и аматеромъ, и, действительно, тотъ небольшой ящичекъ, который онъ захватилъ съ собой, —Такіе morceaux choisis, что герцогъ и Кокшаровъ только ахали, но перлъ всей коллекціи былъ знаменитый эвклазъ, который въ заключеніе былъ вынуть Романовскимъ изъ кармана въ богатомъ etui.

Эвклазовъ въ Россіи найдется всего штукъ 5—6 и Романовскаго эвклазъ считается самымъ большимъ; найденъ онъ въ Санарскихъ золотыхъ розсыпяхъ, н Романовскій разсказалъ цѣлую эпопею, какъ онъ ухаживалъ за нимъ и добылъ, наконецъ, за 3оо р. сер.

Долго любовались герцогъ и Кокшаровъ этимъ прозрачнымъ съ голубоватымъ отливомъ камешкомъ, и, наконецъ, Кокшаровъ повелъ аттаку, чтобы Романовскій продалъ его герцогу за 5 00 р-; но этотъ объявилъ, что такъ какъ эвклазъ составляетъ’ украшеніе всей коллекціи, а всю свою коллекцію онъ цѣнитъ въ 6ооо р. сер., то и предложилъ купить всю коллекцію за эту цѣну. Торгъ къ вящему горю Кокшарова не состоялся и эвклазъ юркнулъ снова въ широкій карманъ Романовскаго.

За обѣдомъ, Романовскій передавалъ кое какія подробности о Богословскихъ заводахъ, мѣдные рудники которыхъ чрезвычайно богаты. Климатъ тамъ еще суровѣе, чѣмъ въ Кушвѣ, такъ что капуста и картофель родятся съ трудомъ. Вогулы, которые прежде кочевали около самыхъ заводовъ, тѣснимые русскими, все уходятъ дальше и дальше, такъ что когда нынче хотѣли герцогу показать это племя, то самое ближайшее кочевье нашли въ 150 верстахъ отъ завода.

Герцогъ былъ буквально засыпанъ въ Кушвѣ просьбами о вспомоществованіи, потому что здѣсь особенно бѣдствовали рабочіе по случаю неурожайныхъ годовъ; хлѣбъ сталъ 1 р. 15 к. пудъ — цѣна въ этихъ мѣстахъ неслыханная—и немношко было странно когда при этомъ бѣдствіи края рабочіе Нижнетуринскаго завода подносили -герцогу хлѣбъ на серебряномъ блюдѣ, выписанномъ отъ Сазикова.

Вечеромъ мы снова съ герцогомъ поѣхали на охоту; насъ сопровождали этотъ разъ лѣсничій Ивановъ и аптекарь Линденъ. По возвращеніи заводъ мы нашли иллюминованнымъ и гдѣ-то на прудѣ сожженъ былъ фейерверкъ; но я такъ усталъ, что отказался поѣхать смотрѣть съ герцогомъ фейерверкъ и предпочелъ завалиться спать.

На завтра мы поѣхали въ 9 часовъ сначала въ заводскую школу, которой заводъ далеко не можетъ похвалиться, —учениковъ всего въ 2 классахъ не болѣе 2о; чтобы дать понятіе о томъ, какое толковое образованіе дается этимъ дѣтямъ рабочихъ, достаточно сказать, что они рисуютъ павлиновъ и пишутъ сочиненія о Пиѳагорѣ, какъ я увидѣлъ изъ ихъ школьныхъ тетрадей.

Изъ* школы мы проѣхали въ гошпиталь, полуразрушенное зданіе, которое къ пріѣзду герцога по возможности было подкрашено и подбѣлено; лѣкарь въ Кушвѣ — Соколовъ, повидимому, малый солидный.

Затѣмъ, насъ повезли смотрѣть работы у подножія Благодати; при насъ здѣсь снова дѣлали нѣскольло взрывовъ: разрѣзовъ для работъ заложено, если не ошибаюсь, девять.

Затѣмъ, мы позавтракали и часа въ два выѣхали изъ Кушвы въ Тагиль; перепряжка была въ Лайскомъ заводѣ Демидова, гдѣ управляющие угощалъ насъ чаемъ.

Въ Тагиль мы пріѣхали къ самому обѣду, но я успѣлъ сбѣгать повидать Зинина, которому было уже гораздо’ лучше; послѣ обѣда я съ герцогомъ долго гулялъ по саду, потомъ я предложилъ ему зайти къ женѣ Вольстета, куда мы и нагрянули совершенно неожиданно; произошла порядочная сумятица и, послѣ минуть 10 ожиданья, хозяйка, наконецъ, вышла съ своей гостьей М-ме Бекманнъ; мы проболтали съ полчаса,, въ заключеніе M-me Вольстетъ угостила насъ музыкой, сыгравши весьма недурно на гармонифлютѣ нѣсколько вещицъ.

Вернувшись домой, мы напились чаю и разошлись по домамъ, гдѣ я еще долго бесѣдовалъ съ Зининымъ.-—

Слѣдующій день— 2 іюня—былъ днемъ отдыха, т. е.  мы цѣлый день никуда не ходили, а просидѣли за разговорами въ квартирѣ герцога— и въ подобные бездѣльные дни Ребиндеръ былъ рѣщительно неоцѣненнымъ господиномъ; онъ насъ засыпалъ разными анекдотами и разсказами объ Англіи, о своей жизни въ Шотландіи, о тамошнихъ охотахъ.

Крѳмѣ того, мы писали письма, читали газеты, герцогъ билъ галокъ въ саду изъ револьвера; вечеромъ мы поѣхали охотиться  на дупелей; заводскій пароходикъ отвезъ насъ верстъ за 8 и такъ какъ вечеръ былъ прекрасный, то эта partie de plaisir удалась вполнѣ, тѣмъ болѣе, что и охота была довольно удачна: даже я убилъ ‘изъ — подъ собаки Булина одного дупеля.

На завтра герцогъ осматривалъ реальную гимназію и потомъ гошпитадь; въ первой я не былъ, потому что съ утра забрался къ Рудановскому; гошпиталь—отличное 2-хъ этажное зданіе на 100 человѣкъ больныхъ, которые расположены весьма просторно; ‘снабженъ всѣми какъ инструментами, такъ и книгами роскошно; весьма порядочная аптека.

Рудановскій получаетъ 3ооо р. жалованья, имѣетъ огромную квартиру съ садомъ, оранжереями и всевозможными- удобствами —и, кромѣ того, черезъ каждые четыре года ѣздитъ за границу. —Изъ гошпиталя мы переехали въ заводскую лабораторію, которая поразила своимъ громаднымъ помѣщеніемъ съ одной стороны и пустотой съ другой; до крайности несимпатичный химикъ Скиндаръ какъ ни силился похвастать своей полезной заводу дѣятельностью, но ничего не выходило.

Потомъ мы вернулись по домамъ. но часа за два до обѣда герцогъ послалъ звать меня пройтись погулять; я тотчасъ же пріѣхалъ въ домъ и мы отправились по страшной грязи, вышли изъ ‘завода и полѣзли на магнитную гору; подъемъ былъ очень не легокъ, потому что мѣстами лежалъ выпавшій снѣгъ, мѣстами же стаялъ и ноги вязли въ жидкой глинѣ; забравшись наверхъ, мы были вознаграждены отличнымъ видомъ, подъ нами съ одной стороны лежалъ заводъ, съ другой дикій скатъ горы, изрѣзанный глубоко зіяющими старыми разрѣзами.

Вернувшись домой, мы только что успѣли переодѣться къ обѣду. Къ обѣду въ этотъ день были приглашены всѣ чины Тагиля, которыхъ послѣ обѣда герцогъ одарилъ почти всѣхъ своими фотографическими карточками.

На завтра я получилъ было утромъ приглашеніе отъ М-е Вольстетъ ѣхать гулять въ какую-то Тагильскую Швейцарію, но отказался; въ этотъ послѣдній день мы прежде всего отправились къ механику Инглизу, который, кромѣ своей прямой спеціальности, занимается еще фотографіей; это англичанинъ громадныхъ размѣровъ по росту и толщинѣ, плохо говорящій по русски, такъ что, усаживая оригиналъ, онъ ему обыкновенно говорить: рожа такъ, рука такъ; у него мы хотѣли всѣ сняться; но такъ какъ исторія эта затянулась долго, то снялись только герцогъ и Ребиндеръ.

Отъ фотографа мы проѣхали осмотрѣть коллекцію Тагильскихъ произведеній, собранную для Парижской выставки, а оттуда на Лысую гору, возвышающуюся съ другой стороны Тагиля; на этой горѣ устроена пожарная каланча.

Послѣ завтрака еще разъ съѣздили на желѣзный рудникъ, а послѣ обѣда, —на охоту за вальдшнепами. Охота была не очень удачна— и я все время пролежалъ на коврѣ подъ деревомъ съ Ните и Романовскимъ.

V.

Вернувшись, мы тотчасъ всѣ отправились по домамъ, чтобы укладываться, потому что на завтра въ 9 ч. назначенъ былъ выѣздъ въ Екатеринбургъ. Въ 8 ч. мы собрались всѣ въ большой домъ, а также и всѣ чинызавода, которые на пароходѣ насъ проводили верстъ за 10 отъ завода; тутъ была разбита палатка и ждалъ прекрасный завтракъ, за которымъ было не мало выпито; герцогъ сказалъ заводскимъ нѣсколько прощальныхъ словъ, затѣмъ мы попрощались и засѣли въ экипажи: Зининъ, какъ больной, — въ коляску съ герцогомъ, а я— съ Ребиндеромъ.

Дорога была отвратительная; лошади едва тащили по страшной грязи и потому мы перепрягались черезъ каждыя 10 верстъ; Невьянскъ снова высыпалъ насъ встрѣчать, но теперь герцогъ даже не вышелъ изъ  экипажа.

Въ Шайдурихѣ мы обѣдали какъ въ первый проѣздъ съ тою только разницей, что обѣдъ былъ весьма натянуть и вотъ почему: когда мы подъѣзжали къ станціонному дому, то, поровнявшись съ церковью, мы увидали сѣдого какъ лунь попа съ крестомъ на паперти; герцогъ по обыкновенно прокатилъ мимо, хотя Ребиндеръ кричалъ остановиться.

Какъ только мы вошли всѣ въ станціонный домъ, Ребиндеръ тотчасъ началъ кричать на герцога, что онъ дѣлаетъ глупо, не останавливаясь у церквей, что этимъ онъ оказываетъ въ глазахъ народа неуваженіе; и когда герцогъ возразилъ, что если бы мы останавливались у каждой церкви, то Богъ знаетъ, сколько бы потеряли времени и что поэтому онъ останавливаться впередъ не будетъ.

Ребиндеръ окончательно взбѣсился и началъ кричать, что онъ его заставитъ остановиться, что герцогъ не знаетъ, какія сильныя уполномочія даны надъ нимъ ему, Ребиндеру, Государемъ и Марьей Николаевной.

Безтактность Ребиндера заключалась въ томъ, что всю эту горячность выказалъ при насъ и я съ Зининымъ сидѣли, потупивши глаза въ тарелки, и между тѣмъ несколько сотенъ народу смотрели на насъ въ окна; наконецъ, обѣдъ кончился къ общему удовольствию и мы поъхали дальше.

Меня весьма тронуло доброе  сердце герцога, когда онъ на слѣдующей станціи подошелъ къ нашему экипажу и кротко спросилъ Ребиндера, не очень ли его трясетъ—и такимъ образомъ миръ снова водворился въ нашей компаніи.

Въ часъ ночи мы пріѣхали въ Екатеринбургъ, напились чаю и съ наслажденіемъ завалились спать…

Великий князь Романовский Николай Максимилианович, 4-й герцог Лейхтенбергский.

 

Доктор Николай Андреевич Белоголовый. Фото из собрания Нижнетагильского музея -заповедника.