ПРЕСТУПНОСТЬ В РЯДАХ МИЛИЦИИ ЕКАТЕРИНБУРГСКОЙ ГУБЕРНИИ В 1919-1923 гг.
Документ. Архив. История. Современность : сб. науч. тр. — Екатеринбург : Изд-во Урал. ун-та, 2018. — Вып. 18. — С. 119-125.
Сильченко Иван Сергеевич аспирант кафедры Всеобщей истории Уральского государственного педагогического университета. Место работы: музей военной техники
УГМК (62091, Свердловская область, г. Верхняя Пышма, ул. А. Козицына-1).
Милиция, как основной орган охраны правопорядка, начала формироваться непосредственно после занятия территории Екатеринбургской губернии войсками Красной Армии. Процесс создания милиции контролировался Военно-революционными комитетами (Ревкомами), представлявшими собою местные органы чрезвычайного управления. С момента формирования Губернского отдела управления и местных исполнительных комитетов, подчинение милиции перешло в ведение данных структур.
На территории Екатеринбургской губернии милиция была сформирована 17 июля 1919 г., на первоначальном этапе ее штат составляли 200 сотрудников, из которых почти половина проходила службу в рядах полиции, или милиции А.В. Колчака [ГАСО, ф. 708. Оп. 1. Д. 13. Л. 9]. В начале 1920 г. управления милиции действовали на территории всех уездов, а общая числилось милиционеров всех должностей составляла 2 660 сотрудников [ГАСО, ф. Р-9. Оп. 1. Д. 26. Л. 3].
Серьезной проблемой формирования милиции Екатеринбургской губернии являлась текучка кадрового состава. Для сохранения боеспособности руководство пыталось внедрить ряд мер, способствующих сохранению кадрового ядра. Так, например, каждый работник милиции, при устройстве на работу заполнял не только опросный лист, но и давал подписку об обязательной службе сроком не менее пяти месяцев [ГАСО, ф. 708. Оп.1. Д. 13. Л. 30].
Срок службы постепенно увеличивался и к февралю 1922 г. он составлял два года с момента принятия милиционера на должность [ГАСО, ф. Р-511. Оп. 1. Д. 179. Л. 23]. Дезорганизацию в работу также вносили частичные или общие мобилизации милиционеров в Красную Армию. Местные военные комиссариаты часто шли вразрез с декретом СНК от 3 апреля 1919 г. и мобилизовали до 70% личного состава органов охраны правопорядка. По причине недостатка мужского населения в милицию привлекались женщины, причем их прием мог быть осуществлен только по рекомендации партийных органов, или женотдела.
Наравне с кадровыми проблемами трудности наблюдались в организации снабжения органов милиции вооружением. Личный состав на 80% был не вооружен, а половина наличных винтовок являлась неисправной. Острая потребность наблюдалась в короткоствольном оружии, необходимом для вооружения командного состава. По причине отсутствия оружия нередкими были случаи побега заключенных от конвоировавших их милиционеров [ГАСО, ф. Р-511. Оп. 1. Д. 180. Л. 37].
Согласно постановлению Народного комиссариата государственного контроля РСФСР от 20 октября 1918 г. [Там же, л. 38], задачу снабжения милиции должны были решать местные военкоматы, однако на практике милиция снабжалась по остаточному принципу. Основную часть вооружения милиции Екатеринбургской губернии составляли устаревшие винтовки «ГРА» и «Бердана», револьверы «Смит и Вессон», а также различные гражданские модели. Наравне с недостаточным количеством, моральным устареванием и физическим износом вооружения, существенной проблемой являлось отсутствие боеприпасов. В некоторых случаях милиционеры, вооруженные зарубежными образцами вооружения, самостоятельно занимались поиском боеприпасов [Там же, л. 40].
Не лучшим образом складывалась ситуация со снабжением милиционеров униформой, снаряжением и продуктами питания. Местные хозяйственные структуры не справлялись с задачей снабжения органов правопорядка. Не хватало сапог, гимнастерок, шаровар. Милиционеры не только не имели однообразия в униформе, но иногда ходили в лаптях или босиком [Там же, л. 39].
В одном из докладов начальник Екатеринбургской губернской милиции П. Г. Савотин писал: «невозможно строго спрашивать даже с самых сознательных милиционеров об исполнении долга перед пролетарской революцией, когда милиционер не имеет ничего» [Там же, л. 36].
Согласно декрету от 3 апреля 1919 г., милиционеры должны были получать красноармейский паек, однако на практике снабжение сотрудников продуктами питания было организовано достаточно слабо. В некоторые периоды количество пайков не превышало 15% от необходимого [Там же, л. 12].
Уровень заработных плат не позволял сотрудникам милиции не только приобретать промышленные товары первой необходимости, но и обеспечивать свои семьи продуктами питания. Средняя зарплата младшего милиционера в конце 1919-начале 1920 гг. составляла 2 100 рублей [Там же, л. 95], в то же время рыночная цена на муку в середине 1919 на Урале колебалась в районе 120 руб. за пуд, а ежемесячный рост цен превышал 20-30% [Нарский, с. 258].
Неустойчивое социально-правовое положение милиционеров, недостаточный уровень снабжения органов охраны правопорядка униформой, снаряжением, вооружением, перебои с выдачей продуктовых пайков и низкий уровень заработной платы при превышающем росте инфляции сделали работу в милиции не популярной. Милицейское руководство пыталось решить кадровые проблемы путем привлечения любых работников, не обращая внимания на их лояльность новой власти и личные морально-этические установки.
Многие милиционеры рассматривали службу в органах охраны правопорядка в качестве возможности «переждать смутное время». Политика кадрового отбора в комплексе с проблемами снабжения привели в 1919-1923 гг. к необычайному росту преступности среди милиционеров. Только в период с конца октября 1919 г. до начала мая 1920 г. зарегистрировано 246 преступлений, совершенных сотрудниками милиции [ГАСО, ф. Р-511. Оп .1. Д. 179. Л. 41], и это число постоянно увеличивалось. Большинство преступлений было связано с растратами и присвоением казенного имущества.
Так, в мае 1920 г. помощник начальника Екатеринбургской уездно-городской советской милиции Глухих и начальник 4-го района городской милиции Стеблов за злоупотребление в сфере распределения продуктов были переданы суду Революционного трибунала [ГАСО, ф. Р-511. Оп. 1. Д. 178. Л. 9].
27 декабря 1921 г. член Уездного городского исполнительного комитета г. Каменск Востряков высказал предположение о том, что: «сотрудник милиции Кислицын, видимо, занимается самоснабжением, имея в количестве муки, мяса и рыбы, которые очень часто променивает на разные вещи» [Государственный архив в г. Ирбит, ф. Р-21. Оп. 1. Д .2. Л. 69. об.].
Данные подозрения подтвердили и другие свидетели, на основании чего народным следователем Ф.З. Логиновым было произведено предварительное следствие. Следствие показало, что в расхищении продуктов и вещевого имущества принимали участие практически все сотрудники хозяйственного отдела Каменской милиции. В расхищениях с целью обогащения и пьянства, в скрытии результатов учета продуктов и фуража, самоснабжении, подделке документов обвинялись начальник хозяйственного отдела Каменской милиции И.А. Кислицын, каптенармус того же отделения П.К. Заостровских, помощник каптенармуса И.П. Мясников, помощник начальника Каменской уездно-городской милиции В.А. Филимонов, делопроизводитель управления милиции М.А. Трофимов, делопроизводитель хозотдела милиции Н.А. Родионов, начальник 1-го района уездно-городской милиции Ф.Г. Зайцев [Там же, л. 73 об.].
Все фигуранты были уволены из рядов милиции, а их дела переданы в производство губернского революционного трибунала. 7 марта 1922 г. за расхищение государственного хлеба был уволен начальник 6-го района Шадринской милиции А. Богданов [Там же, л. 106].
Стоит отметить, что в приказах по милиции Екатеринбургской губернии о подобных преступлениях объявлялось несколько раз в месяц. В основной массе преступления были связаны с похищением продуктов питания, одежды и предметов первой необходимости. Это объясняется глубоким кризисом Екатеринбургской губернии и тяжелым социально-экономическим положением милиционеров. Во многих случаях сотрудники органов охраны правопорядка были вынуждены преступать закон для того, чтобы прокормить себя и свои семьи.
Из списка преступлений можно выделить взяточничество, которое в 1919-1923 гг. получило широкое распространение. Как правило, взятки сотрудникам органов охраны правопорядка предлагались за действия, способные предотвратить ответственность лиц, причастных к совершению противоправных поступков.
17 января 1922 г. инспектор уголовного розыска 5-го района г. Екатеринбург Калихин В.А. и агент 1-го разряда В.А. Маркус были задержаны во время получения взятки, размером 2 000 000 руб., от граждан Когана и Трейфуса [Там же]. В январе 1923 г. агенту губернского уголовного розыска А.И. Тохтуеву была дана взятка в размере 3 900 000 рублей [ГАСО, ф. Р-511. Оп. 1. Д. 434. Л. 11].
Самым массовым типом нарушения трудовой дисциплины являлось пьянство. Так, в августе 1922 г. за систематическое употребление алкоголя был уволен начальник арестного дома Красноуфимской милиции Т.И. Ташкинов [Государственный архив в г. Ирбит, ф. Р-21. Оп. 1. Д. 2. Л. 156].
9 сентября 1922 г. старшего милиционера 4-го отделения г. Екатеринбурга П. Чечулина, обвиняемого в «пьянстве и буйстве при исполнении служебных обязанностей, выражавшихся в стрельбе по кошкам» [Там же, л. 166] было решено исключить из списков милиции без права повторного поступления на службу.
27 ноября 1922 на в г. Екатеринбург на ул. Отрясинской, д.28 были задержаны преступники в количестве шести человек, которые сопровождались из Ревдинского завода в исправдом №1 тремя милиционерами. Группа прибыла в Екатеринбург и: «остановившись по вышеуказанному адресу и занялись пьянством, в результате оказалось, что вышеназванные конвоиры и бандиты перепились, находящееся же оружие у конвоиров как-то: два револьвера, три винтовки и шашки находились не у конвоиров, а у бандитов» [ГАСО, ф. Р-511. Оп. 1. Д. 434. Л. 327]. В итоге все девять человек были задержаны. Анализ приказов по личному составу Екатеринбургской губернской милиции, представленных в Государственном архиве Свердловской области, ф. Р-511, и Государственном архиве г. Ирбит, ф. 21 позволяет утверждать, что в среднем в период 1919-1923 гг. ежемесячно за пьянство увольнялось восемь сотрудников.
Наравне с экономическими преступлениями, пьянством и нарушением трудовой дисциплины не редкими являлись случаи совершения милиционерами должностных и уголовных преступлений.
23 апреля 1922 г. Екатеринбургским губернским революционным трибуналом за хищение вещественных доказательств с целью введения следствия в заблуждение были осуждены агенты уголовного розыска Б.И. Новиков, В.П. Коваленко, В.Н. Федорова и Т.Я. Устюжаниной. Фигуранты дела были приговорены к заключению в исправдоме сроком до девяти месяцев [Там же].
Летом 1922 г. младшие милиционеры 1-го района Екатеринбургской милиции Тимин, Кардашев и Ершов за бандитизм были приговорены к тюремным срокам со строгой дисциплиной [Там же, л. 92]. В это же время старший милиционер Камышловской милиции В. Лебедев был отдан под суд за снабжение бандитов казенным оружием [Там же, л. 156].
11 октября 1922 г. в милиционер В. Горячев совместно со старшим милиционером И. Южаковым, принимали участие в описи имущества гражданина Ф. Елькина, проживавшего в г. Екатеринбург по адресу: ул. Кузнечная, 71. Воспользовавшись ситуацией, милиционеры похитили деньги в сумме 304 тыс. руб. обр. 1922 г. и скрылись в неизвестном направлении вместе с имевшимися у них револьверами системы «Наган» [ГАСО, ф. р-511. Оп. 1. Д. 434. Л. 290].
Высокий уровень преступности среди милиционеров Екатеринбургской губернии приводил к частой смене кадрового состава и снижению авторитета правоохранительных органов в глазах общества. В совокупности указанные факторы снижали эффективность работы милиции ухудшая криминогенную обстановку в регионе. Стоит отметить, что во многих уездно-городских отделениях милиции в целях сохранения положительных показателей факты преступлений, сознательно скрывались, а сотрудники, подозреваемые в совершении противоправных действий, оставались на своих должностях. Для определения реального количества правонарушений, а также в целях очистки рядов охраны правопорядка от нежелательного элемента было решено организовать проведение выездных проверочных комиссий уездных управлений Екатеринбургской губернской милиции.
В 1921-1923 гг. комиссиями был выявлен ряд преступлений, связанных с превышением служебных полномочий и нарушением трудовой дисциплины. Так, в декабре 1921 г. за утерю секретного шифра на вокзале г. Ирбит на один год пребывания в исправительном доме был осужден начальник милиции 1-го района г. Ирбит Г.М. Кривоногов.
27 марта 1922 г. начальник административно-строевого отдела Екатеринбургской милиции Лапин был исключен из состава органов охраны правопорядка за хищение овса и систематическое пьянство. В апреле 1922 г. «за кражу вещей у милиционеров» [Государственный архив в г. Ирбит, ф. Р-21. Оп. 1. Д. 2. Л. 85] Каменской милиции был уволен И.П. Голощекин, за сокрытие следов убийства девяти человек на хуторе уволен начальник резерва Красноуфимской милиции Г. Фарафонтов, за хищение отстранен от службы начальник арестного дома Красноуфимской милиции Р. Елкин [Там же]. Чистки также прошли в Ирбитской, Екатеринбургской и Верхотурской милиции, из которых по причинам нарушения закона было уволено двенадцать человек [Там же, л. 83].
В конце 1922 г. был запущен процесс перехода милиции на территориальное снабжение. Если до этого материальное обеспечение губернской милиции осуществлялось за счет отчислений центральных органов охраны правопорядка, то с указанного периода содержание милиции было включено в обязанности местных советских органов. Это позволило не только рационально расходовать материальные средства, но и точечно воздействовать на проблемные сферы.
Подобные изменения значительно улучшили материально-бытовые условия существования командного состава и рядовых милиционеров позволив выбирать подходящие кадры, отсеивая политически нестабильных претендентов и лиц с криминальным прошлым.
К середине 1923 г. количество правонарушений, совершенных сотрудниками органов охраны правопорядка значительно снизилось. Так, например, в июле и августе 1923 г. за пьянство не было уволено ни одного сотрудника губернской милиции [ГАСО, ф. Р-511 ГАСО, ГА в г. Ирбите, ф. 21]. С этого периода эффективность органов охраны правопорядка постепенно возрастала, и они получили возможность бороться с преступностью в регионе.
Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф.708, Р-9, Р-511
Государственный архив в г. Ирбит (ГА в г. Ирбите) Ф. Р-21.
Нарский И.В. Жизнь в катастрофе. Будни населения Урала в 1917-1922 гг. М., 2001.