ХИЩЕНИЯ В ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ УРАЛА В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ
Хищения в системе потребительской кооперации Урала в годы Великой Отечественной войны (1941–1945)
ГОРОХОВСКИЕ ЧТЕНИЯ
Материалы одиннадцатой региональной музейной конференции
Челябинск
2020
Пасс Андрей Аркадьевич
Доктор исторических наук, профессор кафедры политических наук и международных отношений Челябинского государственного университета
В военную пору позитивные моменты в работе кооперативной торговли переплетались с негативными явлениями. Пропускаемый через нее объем товарной массы, и без того небольшой, существенно уменьшался при прохождении через товаропроводящую сеть.
Например, на Урале существовало напряженное положение с солью, необходимой как для питания населения, так и для консервирования сельскохозяйственной продукции. За 45 дней первого квартала 1943 г. системе потребительской кооперации при фонде в 47 тыс. т соли было отпущено 32,5 тыс. т2. Фактически на места поступало еще меньше.
Председатель Свердловского облпотребсоюза Никифоров на совещании глав республиканских, краевых и областных союзов потребителей, состоявшемся в Москве в январе 1945 г., объяснил недостачи воровством на железной дороге. По накладной в вагоне должно быть 15 т соли, а наличествовало 8–9 т. Справедливые претензии кооператоров главк переадресовывал Наркомату путей сообщения, а там отвечали, что ответственность за сохранность груза лежит на отправителе 3. Круг замыкался, а из оборота уходили в неизвестность колоссальные ценности.
Промежуточные звенья — областные и районные оптовые базы, розничная кооперативная сеть — поглощали большую долю того, что предназначалось рядовым пайщикам. Нарушалось существовавшее тогда правило — оставлять в райцентрах не более 15–20 % поступающих в район товаров 4.
Имелись злоупотребления в виде продаж «своим» людям, превышения нормативных лимитов снабжения по категориям и количеству лиц. Сокрытия и присвоения маскировались включением в обеспечиваемые контингенты «мертвых душ». Картину дополняли хищения и растраты. Уже в 1941 г. годовые отчеты уральских облпотребсоюзов свидетельствовали об их значительном росте.
Причины этих явлений многообразны. Во-первых, проверка соблюдения правил торговли на селе была затруднена. Там отсутствовала карточная система, продовольствие и товары ширпотреба распределялись по спискам и талонам. Списки умышленно терялись, а талоны предусматривали не гарантированное снабжение, а отоваривание по мере поступления фондов, о чем простых колхозников информировали не всегда. К тому же любые виды карточек и талонов, сфабрикованных в подпольных типографиях, работники прилавка, да и не только они, могли свободно купить на базарах уральских областных городов по цене от 100 до 3300 рублей 6, а затем отоварить в своих магазинах через родственников и знакомых.
Во-вторых, в связи с мобилизацией мужчин в армию был разукомплектован контрольно-ревизионный аппарат. Обследовалась примерно пятая часть райпотребсоюзов и сельпо. Учет не отвечал требованиям времени и велся в суммарном денежном выражении, а не в количественно-сортовых показателях. В глубинке бухгалтерия как таковая вообще отсутствовала. В случае обнаружения кражи стоимость похищенного в 1941–1942 гг. зачастую взыскивалась с виновного по розничным, а не по рыночным ценам, и жулики оказывались в выигрыше.
В-третьих, иногда противоправные поступки провоцировались низкой оплатой труда кооперативных работников. Так, Рогозина, лучший мастер-хлебопек Свердловского облпотребсоюза с 10-летним стажем, получала 100 рублей в месяц. За вспашку одного гектара земли в подсобном хозяйстве (один человек с лошадью и плугом управлялся с этим за два-три дня) платили 5 рублей 7. На такие деньги невозможно было прожить, и люди, чтобы не голодать, совершали кражи.
И наконец, преступное манипулирование товарными ресурсами зачастую осуществлялось с ведома и при непосредственном участии сотрудников райкомов ВКП(б), райисполкомов, райотделов НКВД.
27 июня 1942 г. на совещании с председателями потребительских обществ в Чкаловском (Оренбургском) обкоме партии делегат от Буранного райпотребсоюза Черняк посетовал на местное руководство, которое незаконно вмешивалось в распределение товаров. Жены председателя исполкома и заведующего военным отделом райкома ВКП(б) работали продавцами и бесконтрольно хозяйничали в магазине сельпо. Кооператор рассказал, как второй секретарь Буранного райкома партии вызвал его к себе и предложил присоединиться к дележу фондов, предназначенных детским домам, больницам и учителям, на что получил категорический отказ 8.
Тогда на подобную критику мог решиться только отважный человек. Для устранения неугодных применялась отлаженная процедура. При поступлении в обком письма о том, что конкретные начальственные лица занимаются самоснабжением, оно регистрировалось и направлялось для разбирательства тем, на кого жаловались.
Так, управляющий Салаватским отделением Госбанка (БАССР) Рахматуллин хотел призвать к ответу секретаря райкома ВКП(б) Нигматьянова, прибравшего к рукам кооперативную лавку, а работник обкома Семенов, которому адресовал обращение банковский служащий, посчитал, что Нигматьянов во всем разберется сам и сам себя накажет 9.
О нарушениях на местах люди писали в столицу. В ноябре 1943 г. уполномоченный Комитета партийного контроля при ЦК ВКП(б) по Башкирской АССР М. Захаров по заданию члена Политбюро А. А. Андреева расследовал заявление Розенгорна, старого большевика, бывшего помощника московского прокурора, находящегося в эвакуации в селе Дмитриевка Уфимского района БАССР.
Поводом послужила настоящая война между секретарем местного райкома Крупеней и начальником политотдела районной МТС Чернухой за влияние в потребительском обществе. Каждый из них хотел поставить там своего человека. Первый абсолютно доверял действующему председателю Фликштейну, кстати, получившему ранее срок в 1 год и 8 месяцев за финансовые нарушения. Второй хотел видеть во главе Семенову, супругу своего помощника по комсомольской работе. Борьба велась вокруг склада наворованных продуктов, который был устроен в помещении сельской школы с ведома ее директора Вергасовой, по совместительству исполнявшей обязанности члена ревизионной комиссии сельпо. По результатам расследования органы НКВД возбудили уголовное дело, однако секретарь райкома, используя связи в верхах, не только сохранил свой пост, но и помог всем участникам аферы избежать наказания 10.
Описанный случай относится к экстраординарным. Как правило, на поступающую из центра информацию о злоупотреблениях областные власти вынуждены были так или иначе реагировать.
Свердловский обком партии в 1942 г. получил сведения о том, что по распоряжению секретаря Ирбитского райкома Давыдова в столовую совпартактива из районного потребительского общества было передано за счет социально-бытовых и детских учреждений более 300 кг масла и сахара и почти 2,5 т мяса. Бюро обкома сняло Давыдова с занимаемого поста и объявило ему строгий выговор с записью в учетную карточку члена ВКП(б) 11.
На данных примерах видно, что «ответственными товарищами», пусть даже и провинившимися, власть дорожила, и до суда дело обычно не доходило. Такие деятели позже перебрасывались на другую, не менее важную должность.
С выходом 22 января 1943 г. постановления ГКО «Об усилении борьбы с расхищением и разбазариванием продовольственных и промышленных товаров» в партийных органах началась кампания по его реализации. Обкомы партии посвящали этому специальные заседания бюро. На заседаниях принимались решения ввести в кооперации количественный учет нормируемых товаров, практиковать внезапные ревизии, отпускать фонды с баз только по накладным и доверенностям, а в магазинах торговать строго по талонам и под наблюдением лавочных комиссий. Отныне перечень руководящих работников, обозначенный литерой «А» 12, определялся обкомами, и самовольно увеличивать его, как это делалось раньше, запрещалось.
Чтобы областные и районные чиновники не бедствовали и меньше использовали свое служебное положение в личных целях, 12 июля 1943 г. СНК СССР принял Постановление № 757-224 «О снабжении работников советских, профсоюзных, партийных и комсомольских организаций». Центросоюзу вменялось в обязанность содержать 150,2 тыс. человек руководящего состава сельской администрации, то есть по 35–38 чиновников на район. Статусное нормирование с учетом карточек, дополнительного пайка и питания в столовой представлено в таблице.
Приведенные данные свидетельствуют о том, что официальный уровень потребления для номенклатуры устанавливался в 3–5 раз выше, чем, скажем, для инвалидов Великой Отечественной войны 14, которые к тому же не всегда получали положенное.
В последующие месяцы по системе кооперативной торговли прокатилась волна проверок. В августе — октябре 1943 г. госторгинспекция совместно с облторготделом провела рейды по точкам областного и районных союзов потребителей Курганской области. Выяснилось, что в орготделе облпотребсоюза, который отвечал за контроль, не было заведующего и работал один инструктор вместо трех. Жалобы не проверялись, их учет не велся. В некоторых райпотребсоюзах, например Мишкинском, ревизоры не показывались годами, и там товарами распоряжались посторонние лица.
Так, бывший секретарь райкома ВКП(б) Каравайцева командовала продавцами и посылала им записки такого содержания: «Товарищ Сергеева, выдай сотруднику НКВД мешок ржаной муки за наличный расчет» 15.
Варгашинский райпотребсоюз (Курганская область) получил от колхоза им. Сталина пять коров, молоко которых предназначалось местным госпиталям. Одну корову присвоил секретарь райкома Белоглазов 16.
Комиссия сделала однозначный вывод: пока руководители районных партийных и советских организаций не прекратят сами разбазаривать фонды, порядка в торговле не будет. За три месяца работы госторгинспекции в системе были обнаружены хищения: муки — 16,4 т, хлеба — 5018 кг, мяса и рыбы — 1471 кг, сахара — 793 кг, жиров — 153 кг, круп и макарон — 190 кг, соли — 114 кг, мыла — 426 кг, керосина — 533 л, чая — 12 кг, водки — 74 л, папирос — 7000 шт., грибов сушеных — 115 кг, молока — 775 л, мануфактуры — 994 м, трикотажа — 201 м, швейных изделий — 209 шт. 17
По вскрывшимся фактам собирались бюро райкомов партии. Звериноголовский райком ВКП(б) 23 декабря 1943 г. заслушал информацию «О состоянии торговли в районе». Председателя райпотребсоюза Вашкину с работы уволили и определили в колхозницы. Постановили: наладить в кооперации учет и ежемесячно представлять в райком и райисполком справки о расходовании целевых поступлений 18.
Против разгильдяйства и воровства выступили члены Звериноголовского потребительского общества. 6 марта 1944 г. на собрании парторг райпотребсоюза Кичигина призвала усилить бдительность и дисциплину 19.
Приходится констатировать, что принятые меры оказались неэффективными.
Растраты в 1944–1945 гг. продолжали увеличиваться и достигли на 1 января 1946 г. в Удмуртской АССР 4418,8 тыс. рублей, в Челябинской области — 3635,3 тыс. рублей20 Круговая порука распределяющих надежно защищала расхитителей от правосудия.
Примечания
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-09-00185.
2 РГАЭ. Ф. 484. Оп. 8. Д. 1062. Л. 33.
3 Там же. Оп. 1. Д. 4573. Л. 134.
4 Палецких Н. П. Социальная политика на Урале в период Великой Отечественной войны. Челябинск, 1995. С. 94.
5 Составлено по: ГАПК. Ф. 987. Оп. 1. Д. 302. Л. 2; Д. 336. Л. 366 ; ЦГА УР. Ф. 845. Оп. 11. Д. 3. Л. 26 ; Ф. 1187. Оп. 2. Д. 81. Л. 53 ; ОГАЧО. Ф. 1025. Оп. 6. Д. 133. Л. 27 ; Д. 307. Л. 92.
6 РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 3. Д. 49. Л. 78.
7 ГАСО. Ф. 2075. Оп. 4. Д. 77. Л. 21 ; ОГАСПИ. Ф. 371. Оп. 6. Д. 797. Л. 18.
8 ОГАСПИ. Ф. 371. Оп. 6. Д. 797. Л. 18.
9 НАРБ. Ф. 122. Оп. 22. Д. 13. Л. 4.
10 РГАСПИ. Ф. 5. Оп. 3. Д. 49. Л. 169, 170, 176, 177.
11 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 38. Д. 48. Л. 16 ; ГАОПДКО. Ф. 166. Оп. 1. Д. 50. Л. 13.
12 Лица, относящиеся к этой категории, получали максимальную норму пайка.
13 Составлено по: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 122. Д. 49. Л. 26–28.
14 Президиум Центросоюза в октябре 1943 г. рекомендовал потребительским кооперативам снабжать инвалидов войны, исходя из месячной нормы: мясо-рыбные изделия — 2200 г, яйца — 10 шт., жиры — 600 г, сыр — 150 г, сахар — 500 г, крупа — 150 г, овощи — 5 кг, хлеб — 18 кг, мыло — 400 г, столько же соли и 200 г табака. Источник: ЦДООСО. Ф. 1718. Оп. 1. Д. 365. Л. 4, 5.
15 ГАОПДКО. Ф. 166. Оп. 1. Д. 343. Л. 16.
16 ОГАЧО. Ф. 1025. Оп. 6. Д. 153. Л. 94.
17 ГАОПДКО. Ф. 166. Оп. 1. Д. 343. Л. 16.
18 Там же. Ф. 71. Оп. 2. Д. 93. Л. 257, 258.
19 Там же. Оп. 2а. Д. 69. Л. 15, 16 ; ЦГА УР. Ф. 1187. Оп. 2. Д. 118. Л. 55 ; ОГАЧО. Ф. 1025. Оп. 6. Д. 133. Л. 94.
20 ЦГА УР. Ф. 1187. Оп. 2. Д. 118. Л. 55 ; ОГАЧО. Ф. 1025. Оп. 6. Д. 133. Л. 94 ; РГАЭ. Ф. 484. Оп. 1. Д. 452. Л. 105.