Николай Никитич Демидов – государственный деятель, представитель рода заводчиков и землевладельцев Демидовых, родился в 1773 году, в селе Черковицы.
Николай Никитич родился именно в тот год, когда его отец, крупнейший заводовладелец России Никита Акинфиевич, соорудил в своем подмосковном имении Сергеевское деревянное здание театра.
С 1773 по 1775 годы Демидов – старший активно занимался благоустройством усадьбы: был построен Главный канал, разбит регулярный французский сад, благоустроены Большой и Малый пруды, достраивалось главное здание усадьбы. В таких условиях Никита Акинфиевич вряд ли мог уделять время домашним спектаклям.
До конца 70-х годов он появлялся –то в своем подмосковном имении очень редко, от случая к случаю. Да и здание театра могло быть выстроено Никитой Акинфиевичем вовсе не из любви к искусству, а хотя бы уже потому, что какой же истинный дворянин в конце 18 столетия не имел домашнего театра.
По сведениям, в это время в России не было ни одного богатого помещичьего дома, где бы «не угощали крепостными музыкантами и актерами». Среди владельцев усадебных театров было немало людей, глубоко и серьезно относящихся к начатому делу. И все же многие рассматривали идею устройства домашнего театра лишь как норму великосветской жизни. Не был ли таким и театр Никиты Акинфиевича? Во всяком случае, отсутствие каких – либо сведений о непосредственной работе театра склоняет нас именно к такому выводу.
У Никиты Никитича отношения с театром сложились иначе. Он то был «…охотник до театральных представлений, славные и богатые комедии делал». Может быть, от своего дядюшки Прокофия Акинфиевича унаследовал любовь к зрелищности и театральности. Только театр останется его привязанностью на всю жизнь.
С 1792 года молодой Демидов, одержимый идеей создания собственного театра. И начинает он, как и следовало ожидать, с формирования труппы. Сохранилась переписка Николая Никитича с Нижнетагильской заводской конторой, в которой содержатся многочисленные повеления молодого барина отправить в Москву «для заводимого им театра пятнадцать мальчиков и столько же девочек». Судя по всему, местные не спешили выполнять просьбы Демидова, видя в них минутную блажь, и полагая, что девятнадцатилетний заводчик вскоре забудет об этом.
Николай Никитич не только не забыл, но выслал в нижнетагильскую контору письмо. Но после столь резкого письма местные приказчики сочли возможным ослушаться заводовладельца, мотивировав свой отказ «разными неудобностями, с тем выбором сопряженных», а также что «в заводах уральских к назначенным наукам способных найти не уповают».
Такие объяснения Н.Н.Демидова, конечно не удовлетворили: «все оное я считаю за нелепую событность, никакова вероятия не заслуживающего, потому что из осьмидесяти мальчиков и девочек, набранных мною в Нижегородских своих водчинах, малая часть оказалась неспособными. Которые и отпущены обратно в дома свои, а оставшиеся находясь под хорошим присмотром и будучи с ног одеваемы, всегда довольны пищею и платьем, в короткое время так привыкли, что по – прежнему жить в деревнях охоты не имеют», — так отвечал Николай Никитич нижнетагильским приказчикам.
Из письма также следует, что труппу свою молодой Демидов пытался сформировать не только за счет уральских заводов. Крепостные, прошедшие строгий отбор и обнаружившие «означавшие способности» удостаивались чести стать актерами его театра. Процесс этот был весьма драматичен, как для детей, порывающих с семьей, так и для родителей, отдающих детей «в неизвестную будущность». Чтобы как – то смягчить отрыв будущих актеров от своих родителей, Н.Н. Демидов предписывает нижнетагильским приказчикам произвести выбор следующим порядком: чтоб у тех заводских жителей, которые имеют двух или трех сыновей и дочерей, взять по – одному сыну или дочери, в предписанные лета и с означенными личными способностями, а у которых по — одному сыну или дочери, совсем брать не надлежит, разве будут весьма отличны и против их ни у жителей, ни у дворовых людей не выберется, то таких взять.
Известно, что 14 декабря 1792 года 20 девочек и 20 мальчиков с нижнетагильского завода были привезены в Москву. Но театр Николая Никитича оказался укомплектован, в 1792 году труппа, продававшаяся с торгов Головиным, была приобретена Демидовым. Видимо, ожидавшему в течение трех месяцев «нужноподобных девочек и мальчиков» с уральских заводов Николаю Никитичу подвернулась готовая труппа, он решил не связываться долее с неподатливыми приказчиками нижнетагильской конторы. Какова дальнейшая судьба уральских крепостных, присланных для театра, пока не известно. По мнению Николая Никитича: «выбор был сопряжен с пристрастием…едва ли четвертая часть может быть годными».
Тем не менее, отправив неспособных обратно на заводы, человек пять – шесть он оставил у себя. Фамилии их нам не известны, как впрочем, и фамилии других актеров демидовского театра, кроме отца знаменитого трагика Павла Мочалова – Степана Федоровича. Об актерских способностях Мочалова сохранились некоторые сведения из воспоминаний известного театрала Жихарева: «Мочалов – малый видный, играет везде: в трагедиях, комедиях и операх, но нигде, по крайней мере, не портит».
Николая Никитича проблема профессионализма в своей труппе волновала. Именно поэтому 30-го августа 1797 года он заключил с дирекцией договор об отдаче в театральную школу на пять лет, принадлежавших ему «трех крепостных девок для употребления их по знанию танцах», причем по истечению срока, Демидов имел право или оставить их при дирекции, или же взять обратно к себе.
Собственно о труппе Николая Никитича известно очень мало. Разрозненные факты никак не выстраиваются в целостную картину. Но отдельные штрихи дают нам представление об отношении его к искусству, о взглядах на театр, о понимании сущности искусства. Демидов не принимал и не признавал дилетантизма. Ориентация на профессионализм музыкантов, художников, певцов, актеров или танцовщиков отличала Демидова как владельца театра.
Так в 1794 году Демидовым заключен контракт с известным балетмейстером Франческа Розетти на обучение двадцати двух человек крепостных. В 1798 году составлены инструкции капельмейстеру Вернеру, для обучения крепостных мальчиков инструментальной и роговой музыке. Таких контрактов и договоров, заключенных Николаем Никитичем с лучшими профессорами, педагогами в той или иной области, в демидовском архиве содержится немало. Они – красноречивое свидетельство неустанной забота Демидова о мастерстве и профессионализме крепостных творцов.
Тем не менее, то ли Николай Никитич разочаровался в крепостном театре, то ли в силу каких – либо других обстоятельств, но крепостной театр его вскоре перестал существовать, это случилось 12 мая 1796 года, но документально сей факт не подтверждается. Скорее всего, Николай Никитич держал свой театр до 1800 года, затем вышел в отставку и отправился путешествовать по Европе.
О пяти годах проведенных им в Англии, Германии, Франции и Италии, почти ничего не известно. Но в Россию он возвращается другим человеком, во всяком случае, его отношение к театру меняется коренным образом. Идея домашнего крепостного театра Николая Никитича больше не привлекает. С особым пристрастием он следит за работой иностранных трупп, из коих больше всего им почитается французская труппа в Петербурге. Можно предположить, что такая переориентация произошла не случайно, а в процессе его знакомства с лучшими театрами Европы, прежде всего с игрой талантливейших актеров комедии Франсез.
Итак, для Николая Никитича выбор был сделан – это французский театр. Имея в Петербурге дом на Гороховой улице, он довольно часто посещал Большой Каменный театр, в помещении которого поочередно с русскими актерами играли французы. Оставаясь русским аристократом даже в Италии, он неизменно сохранял верность французскому театру.