Фронтовая и тыловая повседневность тагильчан в письмах ветеранов войны и тружеников тыла

«Урала седого геройские дети»: фронтовая и тыловая повседневность тагильчан
(по документам Нижнетагильского городского исторического архива)

В сборнике: Архив в социуме — социум в архиве. материалы шестой Всероссийской научно-практической конференции. Челябинск, 2023. С. 246-250.

Лаврова В.Е.

Жизнь страны в военное лихолетье — это не только активные боевые действия на фронтах и трудовые подвиги в тылу, это в первую очередь люди, со своими радостями и печалями, надеждами и чаяниями.

В письмах бойцов Красной Армии и их родственников, воспоминаниях ветеранов войны и тружеников тыла, отражаются будни советских граждан в тяжелые военные годы.

Нападение нацисткой Германии на Советский Союз для большинства советских граждан оказалось полной неожиданностью. Все верили, что войны не будет, так как был подписан пакт о ненападении.

В своих воспоминаниях о военном времени Клара Захаровна Печеницина, труженица
тыла, харьковчанка, эвакуированная в Нижний Тагил, писала о самом страшном дне своей
жизни:

21/VI-1941 г. я получила аттестат об окончании (10 классов) средней школы № 57 г. Харькова. 22/IV 1941 года в дверь нашей квартиры громко постучали. Я открыла дверь и увидела соседку Дроздову Зою. Она кричала: «Война! На нас напала Германия!» Как же так? Недавно был заключен договор о ненападении. Со стороны Германии подписал господин фон Риббентроп. Учитель географии Григорий Николаевич Назаренко, характеризуя международную обстановку, проведя вдоль западной границы СССР, сказал: «Теперь здесь все в порядке: подписан договор с Германией о ненападении». И вот — война…1

Минаев Александр Герасимович, Герой Социалистического Труда, в письме другу, вспоминая те далекие трагические годы, также писал о первом дне войны:

…Приехал из Сочи в Н. Тагил вечером в субботу 21 июня. Ночью мне позвонил Алексей Семенович Вишневский и дал указание утром в воскресение в 6 часов быть на Заячьей горе, разобраться, почему не работает канализация, а поэтому Тагилстрой не может сдать в эксплуатацию камнедробильный завод, и что в 5 часов 30 минут утра за мной придет машина, чтобы отвезти на работу… В 12 часов с минутами дня к нам приехал Алексей Семенович и сообщил, что утром немцы — Германия напала на СССР и объявила войну. Все хозяйства нужно перестраивать на военный лад — нужны оружие и бронь…

Мы немного поговорили, и он уехал, не дав никаких указаний, кроме тех, что заставить работать весь комплекс и сдать в эксплуатацию. Фабрику мы до вечера раскрутили, а в понедельник на ней уже хозяйничали эксплуатационники…2

В коллекции документов по истории Великой Отечественной войны, хранящейся в Нижнетагильском городском историческом архиве, имеются документы Владимира Павловича Алексеева, родившегося в Нижнем Тагиле в 1924 г., призванного в ряды Красной Армии 18-летним парнишкой в июне 1942 г.

В числе прочего В. П. Алексеев сдал на хранение свои фронтовые письма и почтовые карточки, ответные письма ему от родственников и друзей, читая которые, мы можем представить, чем и как жили солдаты в учебных центрах, на фронте и их близкие в тылу.
В своем первом письме домой он пишет:

11 июня 1942 г.
Здравствуйте, дорогие батюшка и матушка. Пишу в вагоне километрах в 30 от Челябинска. Жив, здоров — прекрасно! Собственно, не знаю, что я могу сообщить важного. Только еще не знаем, куда едем — в Минск или Курган, вероятнее всего, в Курган. Устроился на 3-м этаже, подо мной Василий. Спал немного, т. к. постель не ласкает, отлежал все имеющиеся бока, а заменить нечем. На двух станциях потопали. В Егоршино, между прочим, кормят неплохо, была лапша и приличная порция пшенной каши со 100 гр. хлеба. Со своим хлебом управляюсь успешно. Но, правда, особенного аппетита не имею. Настроение хорошее. Пока все. Приеду на место, напишу бате. До свидания! Привет всем! Ваш сын Владимир 3
.
Владимир Алексеев много и часто писал домой родственникам. 10 июня 1942 г. он простился с родственниками у призывного пункта, а 12 июня отправляет почтовую открытку из Челябинска, 14-го числа — письмо из Миасса. Его письма похожи на личный дневник, настолько они подробны. Он пишет буквально обо всем.

О качестве воды:
…Вода крайне отличается от тагильской, чиста и прозрачна. Последнее обстоятельство значительно ухудшает ее качество до того, что ее хочется посолить! Невкусная!.. То ли дело тагильская: грязная, масляная и т. д., но зато вкусная! (Когда я попью ее опять!?)…4

О проблемах со снабжением солдатской формой:
…Обмундирование нам все еще не выдали и особенно не обещают. Так что нашему барахлишку достается изрядно. Очень многие ходят совершенно без обуви, босиком!!! Обувь б[ольшей] ч[астью] старая, а пройденные десятки километров дают себя знать. Так и ходят босиком по самому центру города. Верхней одежды тоже ни у кого нет, а нужна бы она…Так что мы уже более полумесяца ходим в своем. Хорошо, что я не одел брюки от костюма, досталось бы им. Не менее скверно то, что я не взял плащ, т. к. я несколько раз попадал под
сильный дождь…5

О занятиях в военной школе:
…Итак, прошло уже 5 дней начала занятий у нас. 4 июля нас сводили в баню и обмундировали. Выдали нижнее белье, брюки, гимнастерки, пилотки, ремень на брюки и гимнастерку, портянки и сапоги. Вслед за этим начали нас приучать к более военной дисциплине, нежели та, которая была раньше. Научили козырять начальникам и прочим военным… Подымают нас в 8.00 утра. Быстро натягиваем штаны (то бишь брюки), сапоги, берем мыло и полотенце, снимаем нижние рубашки и голые до пояса идем строиться на двор, затем идем на зарядку и умывание… В 10.00 идем завтракать. А уже в 11 часов начинаются занятия. Предметов много, и классы расположены в разных зданиях, но не очень далеко друг от друга. Урок — 90 минут. В середине проводится физкультура, перерыв 10 минут и снова урок. Таких уроков у нас в день 4, восемь академических часов. Занимаемся до 5 с хвостиками. Затем хороший обед, а дальше 4 часа занимаемся самоподготовкой, т. е., попросту говоря, учим уроки, заданные на завтра. В 11.00 — ужин, вечерняя поверка. Отбой в 12.00. Вот такой распорядок дня…6

Весьма красочно Владимир Павлович описывал свой первый бой:
…Обстановка была такова. Лес, в нем расположились мы, резерв. Перед лесом, метрах в 800 — наша линия обороны, а дальше немцы. Наш взвод ушел из леса на передний край. Я и мой товарищ об этом не были предупреждены почему-то, и скоро прибежал связной для розысков, увидел нас и показал куда идти. И мы пошли вперед. Пробраться к своим было делом непростым, так как в траве (а она в рост человека) до черта было немецких автоматчиков, которые обстреливали лес, не подходя к нему. Пули свистели кругом. Прошли этот участок благополучно. Идем дальше, но… ни своих, ни фрицев. Наконец вдали увидели фигуры, двигавшиеся в полный рост, пошли туда. И только метрах в 300–400 мы поняли, что попали в ловушку. Заорали фрицы: «Русь, иди к нам. Русь, в плен!» Тогда мы бросились в бурьян и залегли. А их автоматчики, молчавшие, пока мы шли мимо, теперь вдруг открыли огонь, видя, что в плен мы вовсе не намерены сдаваться. Мы, пробежав несколько шагов, снова ложились. Вдруг слышу: «Прощай, Алексеев», смотрю — убит мой Гриша. А какой парень был! Бегу дальше и вдруг падаю оглушенный. «Конец!» —думаю.
Очнулся, ощупал себя — жив. Только где-то около носа и уха (правого) болело, и ручьем текла кровь. Тогда я подумал: «А вдруг они захотят меня преследовать и взять в плен…» Тогда, убедившись, что близко никого нет, я пополз обратно, держа автомат наготове. Отполз немного, прислушался: сзади как будто бы никого нет. Тогда я перевязал себя и снова пополз. И тут проклятые автоматчики опять застрекотали: и слева, и справа, и спереди, и сзади.
Я решил во что бы то ни стало пробраться к своим. Чуть только я пошевелился в бурьяне, град пуль сыплется со всех сторон. Тогда я стал хитрить. Нужно сказать, что непрерывно рвались снаряды, гудели самолеты. И вот, когда шум достигал максимума, в это время я и полз. Этот прием оказался настолько удачным, что фриц, на которого я чуть не налетел, даже не подозревал об опасности, грозившей ему сзади. Такое зло меня тут взяло, я б ему весь магазин всадил в зад, да побоялся наделать шуму. Тогда я нажал на спусковой крючок и провел с головы до ног по нему. Он только дрыгнулся раз и замер. Я пополз дальше, трудно ползти было, в голове шумит, ослаб. Пришлось несколько раз менять направление, чтобы не наткнуться на фрица. Пока наконец я приполз к своим в лес.
И вот теперь я в госпитале для легко раненых, оказывается, пуля прошла от мочки правого уха до правой ноздри, через щеку. Поцеловали.
Простите мне то, что я слишком подробно описал все. Ведь это первая моя боевая операция, хотя и не совсем благополучно кончившаяся 7
.
Очень интересны письма отца и матери В. П. Алексееву на фронт. Они полны деталей о культурной жизни, праздниках, происшествиях и даже о погоде.

Так, в своем письме от 13 сентября 1942 г. Павел Яковлевич сообщает сыну о нападении на него:…Владимир, я не писал тебе подробности моего ранения. Было это в конкретный день. Ну, понятно, «стахановцы» мои, пользуясь случаем, попрятались кто куда и не работают. Когда я это обнаружил и начал их выкуривать, то кому-то, вероятно, досадил этим. С… с лесов вниз, и только начал «шуровать», как почувствовал удар в голову и видел, как в сторону отлетел большой [кусок] толстого арматурного железа. Потом на мгновение я как-то забылся, а опомнился, взглянул вверх, но там никого не было. Сначала я подумал, что просто скользом зацепила меня эта железка. Но тут что-то теплое потекло по щеке. Я пощупал и обнаружил, что кепка моя наполнена кровью. Зажал я образовавшуюся в голове дырку и ну перевязывать в медпункт. Теперь голову уже не больно. Только на месте дырки присох бинт — остаток повязки. Так какой-то бандюк меня угостил…8

В другом письме, отправленном сыну 10 августа 1943 г., он пишет:
…Сообщаю тебе, что все живы и здоровы. Работаем на прежних местах. Тебя, конечно, интересуют тагильские новости. Но нет у меня их. Правда, не так давно мы с мамашей ходили в гортеатр на «Жди меня». Пьеса хорошая, но артисты не совсем хороши, играют слабовато. Сейчас в Тагиле на гастролях Черновицкий ансамбль, но отзывы о нем нелестные…9

Из письма Е. Н. Алексеевой, мамы Владимира, узнаем:
…В Тагил приехал Ленинградский драмтеатр на весь сезон. До них был и московский балет… А кино в обоих театрах старое — «Свинарка и пастух» и «Маскарад»…10

В одном из своих писем Павел Яковлевич, поздравляя своего сына с праздником Великой Октябрьской социалистической революции, писал:
…6 часов утра 7 ноября. Мой день — день уральцев начало радио веселой и радостной песней о Москве. Затем диктор читает приказ Верховного командующего генералу Ватутину. И снова длинный перечень героических дивизий, бригад, полков и подразделений. Думаю: «Может, сын находится в числе тех богатырей, штурмовавших Киев?» После приказа из репродуктора несутся звуки песни о партии, о той партии, благодаря которой наш народ не оказался в рабстве гитлеровских шакалов.
Через 2 часа я иду домой. Там я поздравлю мамашу с праздником побед в октябре 1917– 1943 годов — за 26 лет победоносного шествия русского народа и народов необъятной Родины. Маманька нальет по чарочке, и оба произнесем тост за здоровье нашего родного воина — Владимира! За скорейшую победу над врагами!..
7 ноября 1943 г.11

С фронта писали не только домой, но и в заводские (профсоюзные) комитеты. Так, в документах архивного фонда 228 «Нижнетагильский металлургический завод им. В. В. Куйбышева» хранятся письма заводчан с фронта. В них они благодарили за помощь семье: «Мне хочется сказать Вам огромное спасибо за помощь моей семье. Жена пишет, что квартиру ей отремонтировали…»; просили о помощи в быту: «…прошу мою семью прикрепить к магазину ИТР, она, т. е. семья, моими правами пользуется, и выдать ей какие у вас там пропуска в столовую — кроме того, детей хотелось бы отправить в лагеря…»;

«…я вас прошу не забывати мою семью снабжати дровами мне пишут что и за дров очени плоха я вас прошу не забывати…»; об установлении связи с семьей: «…я решил написать о моей просьбе к вам чтобы вы на писали о моей семье. Жена работает в заводе им. Куйбышева как будто в ОКСе вот уже 17 м[еся]цев как я не имею не каких сведений и не знаю что за причина писал в Ленинский райсовет ответа не получил. Прошу вас сообщить мне где они находятся…»;

о рекомендации для вступления в партию: «…я к Вам с большой просьбой, которая меняет много в жизни в особенности по той обстановке в какой приходится быть нам призванным на защиту Родины. Просьба моя заключается в том, чтобы Вы дали мне рекомендацию о вступлении в ряды Всесоюзной коммунистической партии (большевиков)…»12 и о многом другом.

Исторический архив Нижнего Тагила бережно хранит воспоминания фронтовиков, в которых они скупо повествуют о своих боевых подвигах, ставших для них обыденностью.

Сергей Максимович Драничников, участник обороны Ленинграда, вспоминал:
Я был командиром роты разведчиков. Лейтенантом. Получил задание притащить «зыка».
Первый раз сходили узнали расположение немцев на высотке. Дежурят у дзота. По два человека, стоит пулемет. На следующий день вышли 4 человека. Видим: один направился в сторону, видно оправиться. Один из нас самый здоровый, пополз к нему, а остальные к окопчику. На этот раз обошлось благополучно. Одного уничтожили, а одного притащили. Но «язык» оказался крепкий. Ничего разведка не могла добыть. Молчит и все. Нас посылают вторично. В стороне от места их поста метров за 500 стояла банька. Вот там мы и решили взять «языка». Топила ее русская женщина из деревни. У нее мы узнали когда будет баня и когда будут офицеры. 3 дня мы сидели в засаде. Пришло 2 офицера. Женщина молодец — нас не выдала. Как только они вошли и разделись, мы ворвались в баню. Но они взяли с собой пистолеты. Взять-то мы их взяли, но одного товарища притащили мертвым…13

Война приучает солдат к чувству постоянной опасности, свисту пуль. разрывам снарядов, к виду разрушенных и полыхающих домов, и когда наступает передышка в этом огненном хаосе, тишина и спокойные мирные пейзажи кажутся нереальными.

Вот как о таких мгновениях вспоминал ветеран Великой Отечественной войны Павел Васильевич Серов:…На рассвете 20 января 1945 года… форсировали по льду реку Неман и штурмом овладели городом Тильзит…

…Странно и жутко было видеть большой город пустым….
Островерхие крыши домов, непривычные русскому глазу, бесконечная паутина сетей маскировки, подозрительная тишина — все это настораживало, на каждом шагу подчеркивало, что мы на земле врага.
Мы подошли к дому на третьем этаже которого едва заметно вспыхивал и гас какой-то огонек. Вход с улицы вел на второй этаж в громадный зал.
Мы оказались в магазине игрушек. После трех с лишним лет жизни в окопах, траншеях и землянках, болотах и лесах, после заросших бурьяном и крапивой сел Белоруссии, после встреч с похожими на скелеты детьми, выходившим навстречу солдатам на всем пути от верховьев Волги до берегов Немана, после ежедневных ужасов войны царство игрушек казалось невероятным и сказочным.
Игрушки, приносящие радость детям, вызывающие их милую улыбку, невольно перенесли нас далеко на родину: к своим детям, возможности видеть и ласкать которых мы были лишены столько длинных лет.
И конечно, старший лейтенант Дмитрюк вспомнил своих детишек, о гибели которых он узнал, освобождая свою родную деревню. На развилке дорог, где она стояла, остались только развалины печей, поросшие репьем и крапивой.
Тогда он поклялся: «За это я отомщу многократно!»
Разноцветные мячи и шары, автомашины и паровозы, куклы в нарядных платьицах и костюмчиках и мне напомнили о маленькой девочке на далеком дорогом Урале.
С горечью подумалось: твоему папе, твоей маме, всему твоему народу не до игрушек. Они делают сейчас более нужные и более трудные дела. Но придет время, моя дорогая дочка, и ты будешь иметь игрушки. Возможно, ты никогда не получишь их из рук твоего папы, но что получишь — за это я ручаюсь. Дошли до Восточной Пруссии, дойдем и до Берлина! Знаю, что не все, но дойдем!..14

Когда читаешь письма бойцов Красной Армии времен Великой Отечественной войны, воспоминания ветеранов и тружеников тыла, перед глазами встают реальные живые люди, преодолевшие ужасы той страшной войны, понесшие порой невосполнимые утраты, но сумевшие сохранить человечность и способность жить мирной жизнью.

Примечания

1 НТГИА. Ф. 645. Оп. 1. Д. 147. Л. 1–2
2 Там же. Ф. 229. Оп. 3. Д. 5. Л. 3 — 3 об.
3 Там же. Ф. 645. Оп. 1. Д. 63. Л. 2.
4 Там же. Л. 5 об.
5 Там же. Л. 7.
6 Там же. Л. 10 об. — 11.
7 Там же. Д. 65. Л. 27.
8 Там же. Д. 64. Л. 2 — 2об.
9 Там же. Д. 67. Л. 2.
10 Там же. Д. 68. Л. 2 об.
11 Там же. Д. 67. Л. 5 — 5 об.
12 Там же. Ф. 228. Оп. 4. Д. 234. Л. 1, 5 об., 10 об., 23 об., 52.
13 Там же. Ф. 579. Оп. 1. Д. 15. Л. 22.
14 Там же. Д. 3. Л. 1–2.