Нижнетагильские и уральские заводы в письмах Фредерика Лепле из путешествий по России в 1844 и 1853 гг

Путешествия по России (1844, 1853 гг.)

Фредерик ЛЕПЛЕ

Французский ученый-энциклопедист и государственный деятель Фредерик Пьер Гийом Лепле (1806— 1882) считается основоположником прикладной социологии. В то же время он был одним из самых известных металлургов первой половиныXIXв., известным экономистом и, можно сказать, антропологом. Ему принадлежат фундаментальные труды, оказавшие большое влияние на развитие общественных наук.

В последние годы интерес к творческому наследию Ф.Лепле усилился, ему сейчас посвящен ряд публикаций.

Имя Ф.Лепле тесно связано с Россией. Уральский заводчик А.Н.Демидов обратился к ученому с просьбой провести анализ технологий и методов обработки металлов, использовавшихся на уральских заводах, с целью оценить возможности для их последующей модернизации.

Первая поездка Ф.Лепле на Урал состоялась в 1844 г., а вторая, организованная уже с целью оценки результатов сделанных улучшений, последовала летом 1853 года. Совершая эти путешествия, Ф.Лепле преследовал двоякую цель — как инженер, проводя исследования по техническим вопросам в области металлургии и сталелитейного производства, и как экономист -социолог, собирая материал по социальной статистике местного населения.

Он не был кабинетным ученым, а активно изучал язык, быт, нравы различных народов, ему удалось познать тяготы их жизни и проникнуться искренним сочувствием к их страданиям.

Ниже публикуются письма Ф.Лепле жене из путешествий по России в 1844 и 1853 гг. Они содержат богатые географические и этнографические сведения. Перевод с французского выполнен А.Ш .Губайдуллиной по книге: Le Play F. Voyages en Europe (18 2 9 — 1854), extraits de la correspondance de M.F.Le Play publiespar M.Albert Le Play, senateur. Paris: Librairie Plon, Nourrit et Cie, im prim eurs-editeurs, 1899. P.165 — 343.

Примечания к тексту составлены кандидатом исторических наук И.В.Кучумовым.

Текст приводится с сокращениями

Нижнетагильский завод, 12 июля 1844 г

Сегодня вечером я отправляюсь далеко на север и хочу попасть на Богословский завод. …Наша жизнь здесь мало отличается от парижской, кухня окончательно образовалась, мы живем распрекрасно, у нас изобилие превосходной земляники и всевозможной дичи. Иногда мы посещаем званые обеды…

Вчера главный управляющий устраивал большой прием, на котором мы провели один час. На нем было множество мужчин и прелестное общество нарядных дам в декольтированных платьях с короткими рукавами и красивыми лентами.

Все это выглядело великолепно и напоминало аналогичные мероприятия в небольшой префектуре где-то во Франции. Я даже сомневаюсь, что в Менде, Гере и Оше1 имеется такое же элегантное общество со столь хорошими манерами, как увиденное нами вчера в Нижнетагильском заводе.

Климат здесь сейчас такой же теплый, как на юге Франции, и стоят такие же светлые ночи, как там. Если бы такая погода длилась три месяца, а не шесть недель, то можно было с легкостью получить урожай всего, что растет в южной Европе, надо лишь защищать деревья от зимних морозов.

Я не только изучаю огромные Нижнетагильские заводы, но и езжу по окрестным лесам, где имеется множество мелких золотых приисков, поскольку этот металл в большом количестве присутствует в здешних недрах.

Обычно под слоем почвы здесь лежит очень твердая порода вроде той, что имеется в Апеннинах возле Генуи, а на ней песок и глина с частичками золота и платины. Очень любопытно смотреть, как, образно говоря, опустошают эти долины, и как с помощью химических реактивов извлекают драгоценный металл, которого здесь очень много.

Обыкновенно требуется промыть 4 млн кг песка, чтобы получить 1 кг золота. В этих местах за неделю добывают приблизительно 10 кг золота. Отсюда легко судить о значении этих приисков, которых сейчас насчитывается более 30, но они имеют временный характер.

Прииски как правило расположены в очень живописной местности посреди великолепных лесов.

В конце несколько утомительного дня нас всегда ждет превосходный ужин, приготовленный заботливым Акимом, или поваром, приезжающим в маленькой фуре с провизией. У нас всегда имеются лед и земляника.

В Сибири таких приисков не счесть. В центре ее, в частности, в окрестностях Томска, 10 лет назад нашли настолько богатые месторождения золота, что люди делают на его добыче колоссальные состояния: один старатель сегодня добывает там за неделю по 30— 40 кг золота.

Тамошние места богаче нижнетагильских, поэтому для получения 1 кг золота там нужно промыть лишь 200 000 кг песка. Эти открытия привели к тому, что все, кто мог пойти за богатством, как во времена освоения Америки отправились туда промывать песок

Кушвинский завод, 12 июля 1844 г (2)

Я вновь еду к границам обитания людей, чтобы побывать на нескольких рудниках и заводах, представляющих для меня большой интерес.

Вчера в 8 часов вечера мы выехали с Дрю, Перетцем и Маленво. Госпожа Дрю ехала вместе с мужем. Мимо промелькнули принадлежащие г-ну Демидову два прекрасных Лайских завода 3.

Здесь мы покинули нижнетагильские владения и оказались на землях казенных Кушвинских заводов 4.

В самом Кушвинском заводе нас по традиции тепло встретили приказчики и полностью предоставили себя в мое распоряжение. Полковник, который управляет этим округом 5, располагает более чем 20 000 человек, и стоит мне только чего-то попросить, как все сразу бегут исполнять мое желание.

Как обычно, мы расположились у управляющего, который взял на себя заботу о нас и наших слугах, и даже изменил время приема пищи, чтобы нам было удобно.

Учитывая отменный прием, недавно прибывшему сюда парижанину было очень удивительно не обнаружить здесь кроватей. Согласно русским обычаям, кровать — это совершенно бесполезный предмет, и потому она в домах отсутствует. Нередко ее не найдешь даже у самых зажиточных людей, которые ложатся спать там, где им удобно.

Пока я пишу эти строки, Аким стелет мне постель. Сейчас уже час ночи, мы прибыли сюда в 11 часов вечера, преодолев за 3 часа 14 льё. В отведенной для меня комнате Аким присмотрел большой диван. Он бросил на него мой набитый конским волосом матрац, а под голову положил мне большую подушку, которую я обычно кладу за спину в тарантасе. Мое пальто он разместил у меня в ногах, и поэтому мне придется спать в одежде.

Богословский завод, 16 июля (6)

Сейчас я нахожусь в 80 льё севернее Нижнего Тагила, на шестидесятом градусе широты. Здесь меня интересуют богатейшие месторождения меди и еще более богатые золотые прииски.

Устроился я, как и в Кушвинском заводе, у полковника, начальника округа 7. Постоянное место службы этого человека — Златоустовский горный округ на Южном Урале, а здесь он находится временно. Его жена как раз приехала одновременно со мной, чтобы навестить мужа. У них шестеро детей и она привезла с собой двух крошек 8.

Ей пришлось проехать с ними одной 200 льё вдоль всего Уральского хребта, по местности, где нет гостиниц. Не всякая француженка решится на такое. Здесь находится граница обитания человека.

Эти места представляют собой настоящий девственный лес с самой удивительной растительностью, которую я когда-либо видел. Могучие лиственницы и кедровые сосны, которые здесь все называют кедром, соседствуют с привычными нам елями и соснами. На лесных лужайках, по берегам реки и по краю дороги растут восхитительные цветы и чудесные ягоды.

Среди цветов, которые я буду перечислять по порядку их красоты и изобилия, встречаются кипрей волосистый (Epilobium hirsutum L.) с большими красными цветками, лабазник вязолистный (Filipendula ulmaria), вероника колосистая (Veronica spicata), герань кроваво-красная (Geranium sanguineum) и т.д.

Из ягод можно назвать исключительно ароматную землянику, лесную малину и княженику, чьи мелкие плоды превосходны и показались мне более пригодными для приготовления варенья, чем наша смородина. Наконец, есть еще две ягоды, похожие на княженику, но с другим вкусом.

Эти цветы и ягоды образуют настоящий густой лес, прекраснее которого я не видел даже в Испании. Если бы мне предстояло сделать выбор, то, думаю, я бы предпочел южной Европе жизнь в этих прекрасных горах, покрытых вечнозелеными лесами, которым не страшны солнце и даже мороз.

Вчера мы видели множество следов лесных пожаров. Умершие и упавшие наземь деревья со временем образуют густой слой горючего вещества, и в засуху, еще до появления травы, то есть с апреля по июнь, молнии и разведенные путниками на краю дороги костры могут вызвать пожар. На ветру он распространяется столь быстро, что за пару часов пожирает до 2— 3 льё поверхности.

Вчера мы пересекли лес, выгоревший на площади 15х7 вёрст. Смолистые деревья под корой не горят и долгие годы продолжают стоять полностью обугленными, но с сохранившимися ветвями.

Когда валежник, служащий огню топливом, сгорает, пожар прекращается сам собой, но затронутые им деревья уже не растут, образуя сухой и черный лес. На пожарище, удобренном сгоревшими деревьями, позднее появляются восхитительные поля красного кипрея.

Нижнетагильский завод, 27 июля 1844 г

Я вновь комфортно устроился в этой маленькой горнозаводской столице, которую рад был опять увидеть, вернувшись с Богословского завода на севере Урала.

Я побывал в местах, которые не сравнимы ни с чем в Западной Европе, и получил большое удовольствие от вида высоких гор, дремучих лесов, пышной тропического типа растительности, пустошей и местной цивилизации с ее хорошей кухней и шампанским, которое здесь течет рекой, хотя и стоит 20 франков за бутылку.

Но у всякой, пусть даже самой распрекрасной, местности есть свои изъяны.

На севере Урала они проявляются в изобилии комаров, которые за две ночи, проведенные нами в лесу, просто съели бы нас заживо, если бы мы предусмотрительно не укрыли свои головы и руки. Правда, нам приходилось оставлять снаружи кончики носов, чтобы дышать, поэтому к утру они распухали и приобретали свекольный цвет.

Во время поездки в Верхотурье с нами случилось маленькое приключение. В этом городе существует часовня, в которой покоится прах святого, которого почитают по всей России, а его мощи привлекают паломников со всех концов Урала 9.

Девушка с Екатеринбургского завода, государственная крестьянка, поклонившись им, уже две недели не могла уехать из Верхотурья, потому что все здешние лошади были задействованы на сенокосе. Узнав, что мы запросили для себя восемь лошадей, она попросила довезти ее к родственникам в Нижнетуринский завод 10.

Перетц сразу же ответил ей отказом. Увидев, как девушка сильно расстроилась, я все же уговорил его взять ее в один из тарантасов рядом с ямщиком, и этот груз был довольно необычен для нас, геологов. Мы с интересом выслушали рассказ девушки о ее паломничестве, и были очень тронуты ее признательностью, когда прощались с ней.

Я недостаточно владею русским языком, и потому не смог задать девице деликатный вопрос, какой грех она совершила, что решилась испросить совета у святого. Бедняжка, привыкшая к здешним маленьким повозкам, так называемым телегам, чуть не умерла от страха, когда мы мчались по тракту со скоростью паровоза.

Но вновь вернемся к комарам. С ними жители Северного Урала борются весьма странным способом. Так как отпугнуть этих насекомых можно только дымом, крестьяне всегда носят при себе глиняный горшок с тлеющими сухими грибами, выделяющими густейший дым. Косари с дымящимися горшками являют собой очень занимательное зрелище.

На околице деревень с подветренной стороны всегда горит костер из навоза и гнилушек, который защищает селение от комаров. Все лошади и коровы к ночи приходят сюда, спасаясь от этих насекомых.

Вернувшись в Нижнетагильский завод, мы с радостью обнаружили, что здесь этой напасти нет, и, к счастью, в тот год комаров тут вообще не было.

На этой неделе мы три дня провели в восточной части владений господ Демидовых. На этот раз г-н Швецов сопровождал нас вместе с превосходным поваром. Мы много работали и хорошо питались. Маленво впервые за время поездки использовал свое ружье, и менее чем за четыре часа добыл десять тушек диких уток, гагар, бекасов, мандаринок и т.д.

Впрочем, дичи здесь очень много и она настолько не боится человека, что однажды Аким запросто поймал утку руками. Одного бекаса мы убили, когда он залетел в наш дом, другого прогнала курица, гоняя его по саду.

На будущей неделе мы хотим съездить на западную окраину демидовских владений, на высокогорье, отделяющее Европу от Азии, чтобы изучить месторождения платины, которые поставляют этого металла в десять раз больше, чем весь остальной мир.

Черноисточинский завод, 10 августа 1844 г (11)

В этот момент я завершаю крупную экспедицию в ту часть Уральских гор, которая принадлежит Нижнетагильским заводам.

Цель ее заключалась в посещении трех металлургических предприятий.
Первое, Черноисточинский завод, стоит посреди гор на реке, несущей свои воды в Тагил, то есть в Азию. Водяные колеса этого предприятия тоже вращаются за счет воды, получаемой из искусственно образованного плотиной пруда гигантского размера, который в Западной Европе считался бы озером.

Его площадь составляет 4 — 5 на 2 — 3 льё, и он просто восхитителен, потому что со всех
сторон окружен высокими горами, покрытыми лесами, напоминая тем самым швейцарские озера.

По дороге из Черноисточинского в Висимо-Шайтанский завод12 мы пересекли Уральский хребет. Там установлен памятный столб, символизирующий границу Европы и Азии. Стакан воды, выплеснутый в этом месте, разделился бы на две части, одна из которых попала бы через Волгу в Каспийское море, а другая через Тобол — в Ледовитый океан, которые удалены друг от друга на более чем 1500 льё.

Висимо-Шайтанский и Висимо-Уткинский заводы13 — два других больших предприятия, расположенные на огромных озерах посреди гор. Именно здесь, на берегах Чусовой, заканчиваются демидовские владения.

На реке имеется порт, где ежегодно строят по 40 барок, каждая водоизмещением 180 тонн, которые вывозят продукцию заводов во все части света. Большую часть ее отправляют в Санкт-Петербург за 3200 км отсюда.

На тарантасе можно доехать только до Усть-Уткинского14, дальше по горам приходится ехать верхом на лошадях, а в самых непроходимых местах идти пешком. Иногда мы передвигаемся на одноконных двуколках, вес которых практически равен человеческому.

Так как у нас мало времени и скоро наступят холода, мы работаем без отдыха. У нас всегда имеются двадцать лошадей, двадцать человек и 8— 10 тарантасов, которые едут с нами или ожидают нас впереди иногда со стороны Европы, а иногда с Азии. За день мы два-три раза пересекаем горные хребты в местах, где еще не ступала нога человека, для чего приходится часто менять лошадей.

Нас сопровождает прекрасный повар, у которого имеются полный набор кухонной утвари и всевозможная провизия. В населенных пунктах мы отправляем в лес охотников, которые добывают нам диких уток, тетеревов, глухарей, рябчиков, бекасов и дупелей.

Кроме того, нарочный, периодически уезжающий по нашим заданиям в Нижнетагильский завод, привозит оттуда говяжью вырезку, суповую говядину, телятину и баранину. Время от времени нам удается полакомиться превосходной лосятиной (это такой большой олень, чье мясо просто великолепно).

По утрам мы пьем чай, в 11 часов или в полдень обильно завтракаем в лесу, а ужинаем в 8 — 9 часов вечера на какой-нибудь стоянке, употребляя три-четыре сорта вина, преимущественно шампанского. За исключением вин и ряда европейских продуктов вся провизия достается нам почти даром.

Однако у этого безбедного существования есть и оборотная сторона. Прежде всего, как я говорил выше, спать приходится редко и мало, временами поездкам по лесам препятствует дождь, ехать верхом через высокие и крутые горы, покрытые дремучим лесом, который великолепен, но заполнен горами гниющего валежника, бывает непросто. Лошади с трудом идут по нему, но более удобный путь был бы в десять раз длиннее.

Кроме огромных деревьев, через которые приходится перелезать, здесь множество полусгнивших древесных стволов, за многие века образовавших что-то вроде перегноя, в котором лошади вязнут по колено.

К числу неудобств лесных путешествий надо еще добавить комаров и слепней, которые не дают нам и лошадям ни минуты покоя. Наконец, лесные избушки, где можно переночевать, невероятно грязные и кишат насекомыми, но благодаря москитным сеткам, которыми мы накрываемся на ночь, они нам не страшны.

Скоро мы возвращаемся в Нижнетагильский завод, где собираемся пожить еще несколько дней полной отдыха и комфорта жизнью, которую не сравнить ни с чем. Наши слуги полностью освоились с нашими привычками, и мы теперь живем лучше, чем в самой цивилизованной европейской стране. Снабженец господского дома покупает для нас на рынке все самое добротное.

Вот цены на основные продукты питания. Говяжья вырезка стоит 22 сантима за фунт, обычная говядина без костей — 12 сантимов, телятина — 10 сантимов, пара цыплят — 50 сантимов, пара дичи — по 40— 60 сантимов, яйца — по 2 сантима за штуку. Европейские продукты стоят дороже, но не так, как у нас, за исключением шампанского, на которое в России существуют огромные ввозные пошлины.

Нижнесалдинский завод, 13 августа 1844 г., утро.

Я окончательно покинул Нижнетагильские заводы, чтобы исследовать восточную часть владений, граничащую с великой сибирской степью.

Сейчас у меня уже не будет столь прекрасных условий, о которых я писал ранее. Кстати, рассказывая тебе о наших превосходных обедах, я забыл упомянуть о десерте. Он просто великолепен, в этих местах вообще нет ягод с косточками.

Две-три недели мы в огромном количестве поглощали лесную землянику, которой здесь изобилие. Позже подоспела малина, она все еще плодоносит, и два вида желтых ягод, похожих на малину и ежевику одновременно.

Наконец, мы лакомимся превосходными маленькими черными ягодками. Ежедневно директор заводов посылал нам чудесные ананасы, выращенные в господских оранжереях. За месяц я съел их больше, чем за всю жизнь.

Нижнесалдинский завод, откуда я пишу тебе это письмо, находится на восточной окраине демидовских владений. Мы остановились в нем и ездим отсюда в разные стороны, изучая богатый месторождениями золота край. Когда дороги заканчиваются, нам приходится пересаживаться верхом на лошадей. Так как при этом трудно бывает везти с собой провизию и постельные принадлежности, наши поездки превратились в кратковременные выезды. Приходится всегда возвращаться домой отдохнуть и пополнить запасы провизии, чтобы потом отправиться в другие места.

Через два-три дня мы проведем наше последнее исследование, на этот раз на расположенных на юго-востоке Алапаевских заводах, принадлежащих другому владельцу15, и оттуда двинемся в Екатеринбург.

Того же дня, вечером.

Сейчас я весь день провожу свои исследования в лесу. В мире нет ничего прекраснее окружающей меня дикой природы, но продвигаться по этим местам крайне трудно, ибо они представляют собой густой лес, который редеет лишь при приближении к деревням. Несмотря на его массовую вырубку для заводских нужд и строительства жилья, он быстро восстанавливается и продолжает поглощать все вокруг.

Передо мной идет дюжина человек, которые топорами прорубают просеку примерно в 3 м шириной. Ради меня им пришлось срубить более 3 000 деревьев, но никто не считает это вредом.

Местные жители вовсю используют дерево для строительства и отопления своих изб, а также ремонта оград, тоже сплошь деревянных.

Впрочем, здешние крепостные крестьяне, особенно демидовские, намного зажиточнее своих французских собратьев. Каждая их семья владеет домом и садом, размер которых определяет сама, двором, сараем для скота и хранения провизии, ледником и т.д.

В радиусе 2— 3 км от деревни располагается множество пастбищ. Жители постоянно расчищают их от деревьев, хотя администрация заводов запрещает им уничтожать леса.

У всех семей в 8— 12 км от деревни имеются пойменные луга. На них крестьяне заготавливают столько сена, что его хватает для прокорма скота в течение всей зимы.

В хозяйстве каждой семьи есть, по крайней мере, 2 коровы, 1— 2 лошади и обычно 5— 6 десятков кур, несколько баранов и овец. Все демидовские крестьяне ежедневно едят мясо и пьют напитки, полученные путём брожения.

Главным событием года в этих местах является сенокос, когда предприятия закрываются и население уходит в леса на косьбу. После тяжелых заводских работ, на которых люди трудились целый год, сенокос для них является праздником. Соседи помогают друг другу, и тот, у кого сейчас косят, кормит и угощает своих помощников, а те, в свою очередь, будут потчевать его, когда он будет помогать им.

В это время все ночуют в лесу и если подняться на гору, то можно увидеть вереницу костров, тянущихся вдоль луговых ручьев. В деревню люди возвращаются с песнями и смехом, сидя на огромных копнах сена, которые погружены на маленькие возы. Все это напоминает картину Леопольда Робера «Прибытие жнецов»16.

Алапаевские заводы, 21 августа 1844 г

Я только что прибыл сюда после очень трудной поездки по болотистым лесам, где европейская карета не смогла бы проехать. После отправки моего последнего письма мы в ходе одной из наших экспедиций в низовья реки Тагилки в последний раз ненадолго заехали в Нижнетагильский завод, чтобы попрощаться со всеми, кто нас столь тепло принимал.

В честь нас был дан великолепный ужин, на который директор пригласил всех своих управляющих, и где шампанского было выпито больше, чем употребляют в аналогичных случаях у нас за 10 лет.

Теперь наша дорога идет по болотам некоего очаровательного парка. Я не устаю восхищаться здешними ландшафтами, которые в эти дни действительно очень напоминают самые красивые английские парки. Маленькие лужайки, которые имеются по обочинам дороги и уходят в лес, весной покрыты прекраснейшими цветами.

Сейчас, по завершению сенокоса, эти поляны превратились в восхитительные газоны как в самых лучших садах Франции и Англии. Они тянутся вдоль пересекающихся дорогами ручьев. В одном месте на них растут редкие осины, ивы и березы, а в другом их заменяет густой лес от самой дороги. Эти восхитительные пейзажи с богатой растительностью тянутся на сотни льё, и, бесспорно, являются самым прекрасным зрелищем, когда-либо виденным мною.

Попав на земли Алапаевских заводов, мы сразу оказались в глухом лесу, который сохранился по причине того, что здесь, в отличие от нижнетагильских предприятий, нет залежей железа.

На сухих участках деревья имеют огромные размеры: основания сосен здесь нередко достигают до 3— 4 м в диаметре. Одновременно можно обнаружить молодняк и множество огромных стволов старых деревьев, раскинувших высохшие ветви и стоящих столь плотно, что для прокладки здесь дороги, ширина которой не превышает колею повозки, обычно требуется двадцать человек, да и те могут проходить лишь один километр в день.

Часто путь преграждают недавно упавшее дерево или большая лужа. Повсюду валяются стволы, которые не убрали при прокладке дороги и поэтому экипажу приходится постоянно подскакивать на них, рискуя рассыпаться на части.

Такая езда, как сказал бы Александр Дюма, «создает путевое впечатление», которое возможно только в России. Мы ехали по горным тропам, вымощенным сложенными в ряд и едва засыпанными землей большими стволами деревьев. Они лежат поперек пути, вынуждая сильно подскакивать повозку. Особенно эти толчки опасны при езде через мосты, которые, как и дороги, состоят из бревен диаметром 30— 40 см.

Местные ямщики, чтобы приободрить своих лошадей перед подъемом, который следует после мостов, всегда пускают их в галоп. Поэтому повозка прибывает на мост со скоростью 8 льё в час, с грохотом, который слышится на целое льё и напоминает раскаты грома, а испытываемые ею при этом перегрузки могут выдержать только наши сибирские тарантасы17.

Дороги, которые я только что описал, часто имеют крутизну до 20 см на метр, ширина их, как правило, не превышает 2,50 м, поэтому по ним не проедешь на четверке лошадей, как это мы делали в Санкт-Петербурге. Поэтому нам пришлось оставить свой тарантас в Нижнетагильском заводе, заменив его легкой повозкой, на которой мы в Верхнем Прикамье ездили на рынок. Размеры ее соответствуют здешней колее и именно на ней мы прибудем в Германию, а, возможно, и поедем дальше.

Режевской завод, 22 августа 1844 г (18)

Режевской завод находится вблизи центра Урала. Это великолепное предприятие, ежегодно выпускающее 1600 000 кг железного листа. Он принадлежит, как и восемь остальных заводов этого края, одному из самых богатых россиян19.

Здесь я столкнулся с удивительным примером русского гостеприимства. В Санкт-Петербурге я не взял рекомендательное письмо от заводовладельца, а директор уральских заводов забыл сообщить сюда обо мне, как он до этого всегда делал. Поэтому о моем прибытии здесь не знали.

Но когда сегодня в час ночи мы заявились прямо в господский дом, назвав себя, нас сразу впустили и предоставили лучшие комнаты и постели. Утром нам подали чай, яйца и масло. Управляющий пришел к нам за распоряжениями, и мы сообщили ему, что хотели бы пообедать в 2 часа, а пока пойдем осматривать завод.

В 2 часа нам подали суп с рисом (конечно, неважный, как большинство русских супов), рыбу, отбивную телятину с консервированным зеленым горошком, яйца со щавелем, жареного цыпленка, салат с французским маслом, превосходное вино из Медока, Мадейры и Сотерна, как всегда шампанское, а на десерт арбуз.

В комнату, где мы живем, никто не заходит, мы обходимся только своими слугами, но в случае надобности им на помощь могут прийти еще двадцать человек. При этом самого управляющего, его жену и дочь мы не видим.

Мы живем как в Париже, но при этом у нас почти нет бытовых забот и расходов, хотя заводчик, у которого мы квартируем, слывет скрягой.

Россия, бесспорно, самая гостеприимная страна в мире. Я уже смирился с заботой о себе, но, будучи западным человеком, все же предпочел бы за это платить, однако у нас здесь даже слуги бесплатные. Их 40— 50 человек и у них нет конкретных обязанностей, поэтому в случае надобности можно обращаться к любому. Если бы мы стали всех их одаривать, то каждому достались бы крохи.

Начинает чувствоваться приближение зимы, а в горах уже выпал снег.

Мы полностью собрались в обратный путь, но хотим еще немного поработать. В путешествиях одинаково хороши как их завершение, так и начало, но возвращаться к семье с памятными подарками приятнее, чем покидать ее, поскольку при расставании радость от предвкушения нового омрачается грустью разлуки.

Екатеринбург, 30 августа 1844 г

Нам вновь достался очень красивый каменный дом, который принадлежит
Нижнетагильским заводам. В нем расположен склад продукции, которую продают на месте.

Я забыл тебе рассказать об одной особенности гостеприимства местных жителей. На первом же Алапаевском заводе нас встретил управляющий, коренной сибиряк, который сразу же предложил нам выпить бутылку шампанского.

При каждом приеме пищи этот напиток течет здесь рекой, и добрый малый раз двадцать просил нас осушить стаканы. На прощальном ужине его настойчивость уже перешла все рамки.

Когда мы встали из-за стола, он приставил к нам двух слуг, и пока мы собирались в дорогу, они беспрестанно наливали нам сей напиток. При посадке в тарантас каждому из нас опять пришлось выпить по полному стакану.

Двинувшись в путь, мы решили, что, наконец, избавились от слишком навязчивого радушия и вскоре забыли о нашем хозяине. Однако примерно в одном льё от завода, когда мы грузились на паром, перед нами вновь возник этот чертов управляющий с четырьмя бутылками шампанского, две из которых он уже откупорил.

В конце концов, устав объяснять, что все это мне порядком надоело, я решился на хитрость. Когда люди управляющего отвлекались, я незаметно выливал содержимое своего стакана или просил Акима выпить его за меня. В итоге заводчане остались довольны. Таким способом можно было бы выпить хоть сотню бутылок…

Поездка по России (1853 г.)

Нижнетагильский завод, 2 августа 1853 г

Наконец, в нашей переписке установился баланс. Распорядок дня у нас следующий: встаем в 6 часов утра и пьем чай или кофе, в 11 часов завтракаем, в 11:30 едем изучать заводы, затем работаем в кабинете, в 6 часов ужинаем, в 6:30 выезжаем в коляске или на дрожках на прогулку в лес или в чудесные окрестные горы.

Время от времени нас приглашают к себе какие-нибудь заводские начальники. Например, вчера мы весь день отмечали у Беккера праздник, как в Крёзо42 в 1851 г., танцевали и пили чай. Обед состоял из яиц и мяса с овощами, а на ужин подавали суп, кашу, закуски, жаркое с салатом, перед десертом сладкое легкое блюдо, землянику, которой здесь в избытке, и множество всяких ягод.

По вечерам, возвратившись с работы, мы выпиваем по чашке чая из все время кипящего самовара.

В нашем доме на каждом этаже 16 окон с одной стороны и 4 с другой, всего их 40, а в моей комнате — 6.

Мы располагаем тремя экипажами и тремя же кучерами. У каждого из сопровождающих нас на вечерних прогулках молодых людей есть свой экипаж,так что обычно мы оказываемся в компании 6—8 карет, галопом несущихся по окрестностям.

Нас всюду сопровождает верный Аким, который присоединился к нам в Варшаве. Сейчас у нас около 10 слуг, и он у них за старшего, причем выполняет свои обязанности с достоинством, и, как всегда, безукоризненно.

Я прошу тебя отдать вложенное в это письмо маленькое растение Эжену де Фурси43. Здешняя растительность намного красивее, чем у нас, поэтому из нее можно составить великолепный гербарий. За два месяца в этих местах появляется на свет столько флоры, сколько во Франции за полгода. Цветы очень быстро сменяются ягодами.

Нижнетагильский завод, 2 августа 1853 г

Французские газеты, приходящие сюда, подолгу задерживает цензура. Сейчас дни стали немного короче, поэтому мой сон улучшился. Можно проснуться в 3 часа дня, и солнце уже не бьет в глаза, как месяц назад.

Сен-Леже постоянно восхищается красотой этого края. Город имеет почти парижские пропорции, раскинувшись на километров шесть вокруг. Он стоит на берегу двух красивых озер, расположенных у трех гор средней высоты. Мы легко поднимаемся на них и любуемся невероятно восхитительным видом на поселок, озера, рудники и два больших дымящихся завода.

Эти горы покрыты рощами, которые вместе с близлежащими жилищами напоминают Париж, опоясанный Монмартром и Бельвилем44.

С макушек гор в направлении Сибири до самого горизонта простираются леса и холмы, а на западе можно увидеть покрытые великолепными лесами вершины Урала.

Посреди города между озерами несет свои воды широкий и могучий Тагил с красивыми лужайками, скалами и прекрасными лесами по берегам.

Город отовсюду окружает лес, который становится реже только вблизи жилищ. На лесных лужайках днем пасутся многочисленные стада коров, вечером они возвращаются домой и проводят ночь возле изб.

Участки леса имеются даже в центре селения, и даже на трех-четырех кладбищах, находящихся на его окраинах, полно деревьев. На улицах повсюду торчат пни, на которые обычно ставятся избы.

Город настолько велик, что даже чтобы просто попасть на соседнюю улицу, используют повозку. Чтобы проехать от низа печи, где течет расплавленное сырье, до ее верхнего отверстия, куда загружают руду, я тоже поступал так же.

Рабочие тоже редко ходят пешком, и, отработав свои 12 часов, как правило, уезжают домой на транспорте.

Сейчас всем им предоставили три недели отпуска для сенокоса. Почти в каждой семье имеются две коровы, четыре барана и лошадь. А всего в городе насчитывается не менее 6 000 коров и 5 000 лошадей.

Нижнетагильский завод, 16 августа 1853 г.

Сейчас у нас самое лучшее время, которое только можно представить. Лишь долгота дня продолжает стремительно сокращаться. Ягод и овощей изобилие, так что питаться мы стали значительно лучше. Мы прекрасно завтракаем и ужинаем в часы и теми же продуктами, как в Париже. Наряду с маслом, молоком, яйцами и всем остальным у нас на столе всегда есть рыба, мясо, дичь и домашняя птица.

Обычно мы пьем бордоское вино, хотя я предпочитаю местный напиток из прожаренного зерна под названием «квас», который имеется в каждой избе. В отличие от пива он не горький и легкий. Охлажденные в ледниках напитки особенно приятны в жару. Самый бедный здешний крестьянин питается лучше многих парижских буржуа.

Аким продолжает верно служить мне: он главный распорядитель нашего дома и командует двумя посыльными, одним конюхом и двумя кучерами, а также 5— 6 временными работниками — мойщиками полов, дворниками, прачками и т.д… Он держит себя с ними очень важно.

Нижнетагильский завод, 28 августа 1853 г

После моего последнего письма я совершил с г-ном Карамзиным45 одну из двух поездок, которые хотел предпринять.

Первая поездка состоялась в восточную, или, иначе, сибирскую часть края, и была весьма живописной и богатой на приключения. Нам предстояло осмотреть место для будущего завода. Сей поселок расположен при слиянии двух больших рек в дремучем лесу.

Сначала мы ехали до него на тарантасе по дороге, где крутизна склонов иногда превышает 45 см на метр, к тому же они обрывисты и нам приходилось удерживать повозку за борт. Затем мы добирались до цели по густому лесу верхом на лошадях, преодолев таким способом около 30 км туда и обратно. Нам часто приходилось пробираться через никогда не знавшие топора лесные заросли, где почва покрыта многовековым метровым слоем полусгнившего валежника.

Впрочем, эти поездки не были для нас обременительными, если не считать отсутствия нормального сна. Благодаря заранее принятым властями мерам нас везде ждало обильное угощение.

Например, путешествуя верхом, мы неожиданно наткнулись на всевозможные припасы, два горячих мясных блюда, вино со всех концов света, а также шампанское. Рядом горел чудесный костер, который уменьшал влажность и отпугивал мух. О, как нам было хорошо!

Можешь себе вообразить, каким веселым и оживленным был этот караван, состоявший из 60 грузовых и верховых лошадей.

В 6 часов вечера мы прибыли на маленький заводик, затерявшийся в тагильских лесах, и встретили теплый прием. Толпа жителей во главе со старостой преподнесла хозяину этих земель подарки, преимущественно хлеб-соль, лесные орехи, ягоду и всякую дичь.

В свою очередь заводчик одарил деревенских детишек конфетами. Вначале он давал их всем поровну, а потом просто начал бросать горстями мальчишкам, которые сразу же устроили шумную потасовку.

Сейчас мы отправляемся в поездку по западному склону европейской части Урала. Мы вернемся через два дня и начнем готовиться к отъезду домой.

Екатеринбург, 4 сентября 1853 г.

В данное время мы едем на юг, где климат помягче. Сезон дождей пока не начался, но уже прошло несколько сильных ливней. Днем здесь пока еще жарко, но вечером и утром уже бывает весьма свежо.

Ночи тоже стали прохладными, а листья берез начали желтеть. Близится осень. Мы отправляемся в Троицк46, город вблизи Тобола47, у границ России и земель кочевых киргизов. Мы собираемся изучить местные обычаи, которые я опишу в будущей книге.

Затем, вернувшись чуть назад, мы в последний раз перейдем через Уральский хребет и побываем на ряде металлургических заводов, в частности, Миасском и Златоустовском. После этого мы при участии Перетца, ожидающего нас вместе со своей женой48, отправимся на заводы Казани, и, если в нашей программе ничего не изменится, оттуда поедем с ним на большое Уфимское плато. Исходя из ситуации, я думаю, что мы вряд ли успеем добраться до Парижа к концу этого месяца.

Заводской работник, по поручению русского императора обязанный всегда быть при мне, как в предыдущей поездке Перетц, приехал в Екатеринбург заранее, чтобы восстановиться после довольно серьезной болезни.

Узнав, что он еще не совсем здоров, я не хочу брать его с собой. Мы уезжаем с нашим верным
Акимом и с одним русским юношей, который жил в Париже, а теперь сопровождает меня и г-на Ландсберга49 на Южный Урал.

Долина Миасса, 8 сентября 1853 г

Пишу тебе из маленькой азиатской деревушки, расположенной в краю населяющих восточный склон Южного Урала кочевых башкир50. Мы далеко продвинулись на азиатский юг. Места эти действительно очаровательные.

Мы едем между высоких гор по широким волнообразным равнинам, которые не требуется удобрять навозом. Поэтому местных жителей очень беспокоит, куда можно вывезти его со двора.

Башкиры, которых мы приехали изучать — это мусульмане, верные последователи Пророка, которые, став пахарями, отчасти сохранили кочевую традицию своих предков.

Каждую весну они наглухо запирают свои зимние жилища, и взяв с собой деньги и ценные вещи, на все лето отправляются со своими стадами на расположенные в безлюдных местах пастбища.

Примерно четыре месяца они живут в войлочных шатрах с отверстием наверху, через которое выходит дым от устроенного посередине очага.

Их шатры располагаются рядом друг с другом словно домишки маленького селения. Войдя в один из них, мы увидели, что земля в нем покрыта ковром и циновками, и уставлена деревянными кадками для молока.

Главным предметом в жилище является огромный мешок из добротно сшитой коровьей шкуры, в котором хранят кобылье молоко. Пропитанный дымом, этот своеобразный сосуд вызывает брожение, превращающее молоко в алкогольный напиток, который башкиры называют «кумыс» и с наслаждением пьют. Попробовав сию жидкость, мы нашли ее похожей на кисловатую грушевую настойку.

Для кочевых башкир кумыс — единственный продукт питания, они употребляют его в огромных количествах и поэтому постоянно дремлют, что, кажется, им весьма приятно, поскольку вызывает видения как при употреблении опиума. Все это выглядит очень колоритно.

Самара, 22 сентября 1853 г

Несчастный случай, неожиданно произошедший с нашим верным Акимом, вынуждает нас прекратить турне и вернуться домой через Москву и СанктПетербург.

Вчера вечером, выйдя из гостиницы за покупками, наш бедный малый поскользнулся в темноте, упал и ударился головой. К счастью, рана легкая и быстро заживет, но без слуги мы сможем ехать только по тракту, поэтому будем возвращаться через Симбирск, Ардатов, Муром, Владимир, Москву, СанктПетербург и Варшаву.

Финал нашего путешествия был прелестен: мы остановились в очаровательной усадьбе Тимашевых51, с которыми познакомились, когда плыли на пароходе от Нижнего до Казани. Владения этой семьи расположены между Уфой и Оренбургом, в Башкирии, одном из наиболее удивительных мест России и Европы.

Хотя Тимашевы никогда не покидали свою страну, они говорят по-французски и знают о Париже и Франции лучше большинства парижан. Особенно хочется поблагодарить госпожу Тимашеву52 за ту помощь, которую она оказала нам при изучении положения крестьян на ее землях. Я получил великолепный материал для своей книги, которую я издам в Императорской типографии.

Земли Тимашевых составляют примерно 170 000 га и столь плодородны, что их не нужно удобрять навозом. Единственная проблема заключается в том, куда его, в изобилии лежащего вокруг деревень, девать, поскольку никакого применения ему нет.

В итоге люди живут здесь столь зажиточно, что нам и не снилось. Кстати, мы выяснили, что крестьянская семья среднего достатка за год потребляет дюжину свиней из своего домашнего хозяйства, не считая другого мяса.

Попрощавшись с Тимашевыми, мы проехали через места обитания полукочевых башкир, которых я описал тебе в предыдущем письме, до земель киргизов — кочевников, постоянно живущих в шатрах.

Мы рассчитываем отправиться отсюда через 2 часа, из Москвы — 28-го, из Санкт-Петербурга — 1-го, а из Варшавы — 5 октября, и 10 октября планируем прибыть в Париж.

А пока я с тобой прощаюсь, поскольку мне нужно собираться в дорогу

Москва, 1 октября 1853 г

Мы, наконец, прибыли сюда после всех перипетий, основные из которых я описал тебе в письме, отосланном из Самары. Мы затратили неделю, добираясь до Москвы через Симбирск, Ардатов, Арзамас, Муром и Владимир.

Никто на Западе не представляет себе трудностей, которые выпали на нашу долю, пока мы преодолевали эти почти 1000 верст, или, по-нашему, 1100 км. Неоднократно нам приходилось буквально намертво застревать в грязи и спешиваться, чтобы вызволить лошадей и дать людям соответствующие указания.

Однажды в полночь г-н Сен-Леже завяз в месиве земли и был вынужден обратиться за помощью к одному богатырского телосложения мужику, который легко поднял его на руки и перенес на сухое место. Это приключение немного подняло нам настроение.

Нам осталось преодолеть до Варшавы 1200 верст через Бобруйск и Брест-Литовск. Нас уверяют, что мы доберемся туда за пять дней, если, конечно, будем ехать круглосуточно. В этом случае у нас есть шанс добраться до Парижа к 10 октября

Примечания

1 Провинциальные города Франции.
2 Ныне город Кушва в Свердловской обл.
3 Нижне-Лайский и Верхне-Лайский заводы располагались в пос.Лая (ныне в Горноуральском городском округе Свердловской обл.).
4 Имеются в виду металлургические предприятия Гороблагодатского горного округа.
5 Фелькнер Фёдор Иванович (1802, по др. данным 1803— 1877) — в 1842 — 1847 гг. горный начальник Гороблагодатских заводов, полковник.
6 Ныне город Карпинск в Свердловской обл.
7 Ахматов Павел Ефимович (1799— 1854) — горный инженер, в марте 1844 г. командирован в Богословские заводы для присутствия там в Главной конторе на время годичного отпуска горного начальника, полковника М. И. Протасова. Во время пребывания Ф.Лепле имел звание подполковника (полковником стал в 1846 г.).
8 Дети П.Е.Ахматова: Надежда (1825— 1851), Владимир (1830— 1847), Вениамин (1833— 1847), Любовь (1834 — ?), Анна (1836— ?), Александра (1840— 1851), Анатолий (1846— 1847).
9 В описываемое время рака с мощами святого Русской православной церкви и небесного покровителя уральской земли Симеона Верхотурского (Симеона Меркушинского; ок. 1607 — 1642) была установлена в приделе Симеона Богоприимца и Анны Пророчицы Николаевской церкви (ныне не сохранилась) Свято-Николаевского монастыря. Мощи святого привлекали в монастырь многочисленных паломников, число которых в начале XX в. достигало 60 000 чел. в год.
10 Ныне город Нижняя Тура в Свердловской обл.
11 Ныне пос.Черноисточинск в Горноуральском городском округе Свердловской обл.
12 Ныне пос.Висим в Горноуральском городском округе Свердловской обл.
13 Ныне пос.Висимо-Уткинск в городском округе «город Нижний Тагил» Свердловской обл.
14 Ныне деревня Усть-Утка в городском округе «город Нижний Тагил» Свердловской обл.
15 Наследникам С.С.Яковлева (1763 — 1818).
16 Робер Луи-Леопольд (1794 — 1835) — швейцарский художник. Речь идет о его картине «Прибытие жнецов в Понтийские болота» (др. название «Жнецы на Понтийских болотах», 1800 г., Лувр).
17 Ф.Лепле и его спутники путешествовали по Уралу на крупных и прочных тарантасах сибирского типа, так называемых долгушах.
18 Ныне город Реж в Свердловской обл.
19 Имеется в виду Яковлев Алексей Иванович (1768— 1849) — с 1806 г. владелец Верх-Исетских заводов

42 Город в центральной части Франции, промышленный центр.
43 Лефебр де Фурси Мишель-Эжен (1812 — 1889) — французский инженер и картограф.
44 Монмартр — округ Парижа (вошел в состав города в 1859 г.), расположенный на
одноименном холме, высочайшей точке французской столицы. Бельвиль — квартал Парижа, находится на Бельвильском холме. Оба они во времена Ф.Лепле были окружены виноградниками.
45 Карамзин Андрей Николаевич (1814— 1854) — один из сыновей русского историка Н.М.Карамзина, гусарский полковник, управлявший нижнетагильскими заводами в 1849— 1853 гг.
46 Ныне город в Челябинской обл.
47 Город расположен на слиянии рек Уй (приток Тобола) и Увелька.
48 Перетц (урожденная фон Бёттихер) Елизавета Густавовна (1821 — 1905).
49 Спутник Ф.Лепле.
50 Ф.Лепле прибыл в эту деревню 7 сентября 1853 г. (Документы и материалы по истории башкирского народа (1790— 1912) / сост. А.З.Асфандияров, Р.Н.Рахимов, Ф.Г.Хисамитдинова. Уфа, 2012. С.256). Материалы, собранные им здесь, были включены в его фундаментальный труд, посвященный социологии семьи: Le Play F Les ouvriers europeens. Paris, 1878. Т.2. P1 —46 (рус. пер.: Документы и материалы по истории башкирского народа (1790— 1912). С.214—261). Это до сих пор непревзойденное в мировой историографии микросоциологическое исследование башкирского дореволюционного села. Название деревни исследователями, в том числе издателями вышеуказанного русского перевода фрагмента об этом населенном пункте из труда Ф.Лепле, установлено не было. Сам автор обозначает ее в оригинале как Moshmet. Современный американский исследователь его творчества К.Мондей дает по-русски вариант Моглет (см.: Документы и материалы по истории башкирского народа (1790— 1912). С.261). Разумеется, все это очень далеко от истины. Подлинное название деревни — Махмутово (ныне в Салаватском р-не Республики Башкортостан). Оно устанавливается путем наложения координат, указанных Ф.Лепле (см.: Документы и материалы по истории башкирского народа (1790— 1912). С.214. Ученый использовал Парижский меридиан для отчета географической долготы) на интерактивные карты, например, Google Maps.
51 Ныне с.Ташла Тюльганского р-на Оренбургской обл.
52 Тимашева (Загряжская) Екатерина Александровна (1798— 1881)