Крепостная интеллигенция на заводах Урала в первой половине XIX в

Крепостная интеллигенция на заводах Урала в первой половине XIX в

С .Я .БУГАЕВА, Э. Р. ИЕРКУШКВА
Уральский университет

Формирование интеллигенции связано со становлением новой, светской культуры. Благодаря материальной базе, созданной в ХѴШ в. школам, научным, медицинским, культурным и другим учреждениям, появилась возможность и потребность воспроизводства и функционирования профессиональной интеллигенции.

Новая социальная группа рекрутировалась из всех классов общества. Сословный строй и крепостное право деформировали процесс возникновения буржуазной интеллигенции, вызвали к жизни такое специфическое явление, как крепостная интеллигенция.

Литература, посвященная российской крепостной интеллигенции, обобщена в недавно вышедшей монографии М.Д.Курмачевой1 .

Об уральской крепостной интеллигенции написана лишь одна специальная статья еще в 60-е гг.2 Попутно этот вопрос разрабатывался в исследованиях по истории общественного движений3 , культуры 4 , в биографических изданиях.

В монографии М.Д.Курмачевой неоднократно подчеркивается ошибочность вывода ряда исследователей о значительной роли инициативы дворян в процессе формирования крепостной интеллигенции. «Появление крепостной интеллигенции было результатом внутренних процессов», — пишет автор, выделяя такие факторы, как стремление народа к знаниям и просвещению, изменение его духовного облика вследствие сдвигов в социально-экономическом развитии России6 .

Не оспаривая вышесказанного, отметим, что крепостная интеллигенция складывалась в результате культурных процессов, происходивших как «снизу», так и «сверху».

Существовал слой крепостной интеллигенции, который сформировался в недрах народной культуры, продолжая и развивая ее традиции. Крестьяне-самоучки проявили себя в общественной мысли, художественном творчестве, изобретательстве. Но, как правило, это был слой непрофессиональной крепостной интеллигенции.

Без материальных ресурсов и инициативы дворянства формирование профессионально занятой крепостной интеллигенции было бы невозможным.

Заводская крепостная интеллигенция Урала была одним из ее профессиональных отрядов, возникших благодаря преобразованиям «сверху»

Статья посвящена лишь некоторым аспектам темы: формированию, правовому и культурно-бытовому положению . Использованы законодательные источники, делопроизводственные материалы из фондов главных и местных заводских контор, источники личного происхождения.

Уральская горнозаводская промышленность первой половины XIX в. была по форме организации крупной крепостной мануфактурой и находилась в стадии перехода к фабричной технике.

Разделение труда в мануфактурном производстве, применявшем машины и механизмы, привело к обособлению труда по управлению, надзору, контролю за механизмами.

Заводское многоотраслевое хозяйство предъявляло спрос на управленческие кадры разного уровня, технических специалистов в области горнозаводской механики, металлургии, геологии, лесного и плотинного дела, заводской архитектуры.

Составной частью промышленных переворотов во всех странах была определенная культурная перестройка. В странах Западной Европы она сопровождалась постепенным переходом ко всеобщему начальному образованию7, формированием массовой буржуазной интеллигенции. В России эти процессы происходили в более замедленном, деформированном, незавершенном виде.

Именно в крепостных крупных хозяйствах, которые имели возможность существовать вне коммерческого расчета, ехал широко применяться труд квалифицированных специалистов, создавались школы для обучения мастеровых.

Горнозаводская промышленность была первой отраслью, где возникло низшее и высшее профессиональное образование. Перенимая опыт капиталистического ведения хозяйства, владельцы крепостных мануфактур приспосабливали его к старым, феодальным отношениям.

Народное образование становилось лишь частью феодальных гарантий существования крепостных рабочих. Система обучения на заводах развивалась в расчете на прикрепление квалифицированной рабочей силы внеэкономическими методами.

Горнозаводская школа на Урале первоначально, еще в ХѴШ в. возникла как Государственная. Позднее стали появляться и частные учебные заведения, принадлежавшие заводовладельцам.

Училища были ориентированы на обучение детей крепостного горнозаводского населения. Сочетая начальную общеобразовательную подготовку с элементарной профессиональной, они готовили канцелярских — служащих, специалистов среднего и низшего звена.

В конце 30-х гг. XIX в. горная администрация уральских заводов стала инициатором создания сети учебных заведений, связанных между собой последовательной преемственностью. Этими, учебными заведениями стали заводские школы, окружные училища на казенных за­водах и Уральское горное училище.

С 1847 г. на казенных заводах законодательно была признана необходимость всеобщего начального обучения детей мужского пола. Вероятно, в принятии этого закона немаловажную роль сыграли просветительские настроения главы администрации уральских заводов В.А.Глинки, бывшего члена «Союза благоденствия».

Не имея под собой реальной основы и не будучи претворенным в жизнь, закон все-таки признавал право рабочего на получение начального образования. Несомненно, горнозаводские учебные заведения сыграли большую роль в распространении грамотности школьным и домашним путем, способствовали вовлечению крепостного населения в процесс социальной мобильности.

К середине XIX в. горнозаводские округа в масштабах Урала стали своеобразными «островками» с наиболее высоким уровнем школьного образования.

Выпускники школ имели возможность получить должности «нижних чинов» горного ведомства — административно-хозяйственные, технические, канцелярские, полицейские. Несмотря на крепостное состояние, они по ряду привилегий приравнивались к канцелярским служителям «общей гражданской службы».

Главными социальными привилегиями были следующие: освобождение от бесконтрольного телесного наказания, пенсионное обеспечение, возможность бесплатно обучать детей в заводских школах, перспектива получить первый классный чин по табели о рангах, автоматически исключающий из крепостного сословия. Условиями для получения чина были: примерное поведение, «благонадежная нравственность, надлежащие в деле своем познания».

Как писал современник, «из 200 урядников по прослужении от 12 до 20 лет только один может надеяться быть произведенным в классный чин»8 . «Нижние чины» не имели права выхода в отставку, перехода в другое ведомство до окончания срока обязательной службы. Были и материальные привилегии: труд служащего оплачивался несколько выше, чем мастерового.

Горная администрация тщательно следила, чтобы комплектование «нижних чинов» ограничивалось собственным воспроизводством. Это обстоятельство способствовало возникновению династий служащих. Не было никаких гарантий обратного движения — в ряды рабочих: права на службу не передавались по наследству.

Служащие составляли ту среду, из которой формировалась крепостная интеллигенция — специалисты творческого умственного труда.

Для их подготовки’ в системе горного ведомства существовали такие учебные заведения, как горная техническая школа при Петербургском технологическом институте, пробирное училище при Петербургской пробирной палате, Уральское горное училище в Екатеринбурге.

Горная техническая школа готовила механиков “к построению разного рода машин”. В нее принимались дети унтер-шихтмейетеров (урядников), мастеров, классных и горных чиновников, «рожденных не в дворянстве». Теоретическая подготовка в горной школе была такой же, как и в технологическом институте. Ее выпускники искусственно задерживались в категории техников, так как. не могли стать инженерами из-за происхождения.

В пробирное училище принимали «способных Детей горных чинов и заводских людей, равно как из всяких свободных состояний». Профессиональным обучением детей «нижних и рабочих.чинов» занималось Уральское горное училище. Специалистов в этом учебном заведении готовили в ограниченном количестве. Так, 3 дореформенных выпуска Уральского училища составляли, по сведениям Н.К.Чупина, всего 46 человек10.

Крепостных специалистов с высшим образованием на казенных заводах не было. Инженеры и техники отделялись не только уровнем образования, но и сословно.

В 1840 г. горной администрацией были собраны сведения об учебных заведениях, имевшихся на частных заводах. По этим данным, действовало 52 училища, относившихся к разряду приходских. В 40-е гг.. они перешли в ведение министерства народного просвещения11.

В школьном обучении на частных заводах главное внимание уделялось подготовке приказчиков, конторских и учетных работников.

Что же касается профессиональных учебных заведений для подготовки технических специалистов, то мы располагаем сведениями о существовании трех подобных школ на частных заводах: горнозаводской и земледельческой школы С.В.Строгановой, школы землемеров Всеволожских и Выйского «высшего» училища, принадлежавшего Демидовым.

Две первые школы находились в Петербурге, Выйское училище — на Тагильских заводах*.

Учебные заведения Строгановой и Всеволожских были закрыты в 1840-х гг. «по образованию достаточного количества воспитанников». Выйское училище просуществовало до 1862 г. и было преобразовано в Нижнетагильское реальное.

В крупных частных заводских округах использовались крепостные специалисты с высшим образованием. Не имея возможности обучать крепостных в российских высших учебных заведениях, владельцы посылали их за границу.

В списке служащих 1847 г. на заводах Нижнетагильского округа перечислено 17 должностных лиц, обучавшихся «по технической части» за границей. Крепостные Демидовых посылались в технические институты Дрездена, Лондона, Фрейбурга, Парижа, Стокгольма и др. Обучение дополнялось командировками на горные предприятия стран Западной Европы12.

Ни в одном другом горнозаводском округе Урала с таким размахом не готовились крепостные специалисты. Наибольшую активность в этом плане проявляли в первой четверти XIX в. Демидовы. Позже на заводы стали приглашать иностранных и отечественных инженеров.

Нижнетагильский округ удерживал приоритет в использовании труда квалифицированных специалистов и после реформы 1861 г.

Более типичной для уральской промышленности была подготовка крепостных специалистов в Пермском нераздельном имении Строгановых. Там после окончания приходских училищ подбирались кандидаты для учебы в уездном училище. Владельцу регулярно посылались сведения о происхождении и успеваемости учащихся; отбор происходил на основе «достоинств» родителей и успешной учебы.

В 1858 г. Строганов выразил желание «в изъявлении своей признательности высшим должностным лицам в имении» воспитывать за свой счет способных детей в высших специальных учебных заведениях13.

Так накануне реформы закладывались основы патрональных взаимоотношений с местными служащими, типичные для пореформенного горнозаводского Урала.

Крепостные служащие на частных заводах имели также определенные привилегии в условиях существования, материальном вознаграждении, пенсионном обеспечении, в праве обучать детей. Высшей наградой для них было получение освобождения от крепостной зависимости.

Владельцы умело использовали перспективы освобождения, принуждая своих специалистов «верой и правдой» завоевывать эту награду. Политика заводовладельцев была направлена также на то, чтобы воспитать в своих служащих дух отчуждения от остальной массы крепостных, и это им в значительной мере удавалось.

Сложные взаимоотношения были в среде служащих. Главными факторами, которые разлагающе действовали на морально-нравственный климат, было крепостное право и давление официальной идеологии.

Обывательские интересы, интриги, зависть, желание выслужиться перед начальством, презрение к тем, кто остался «за порогом» привилегий — все это было обусловлено противоречивым положением крепостного служащего и культивировалось социальной практикой господ.

Социальную психологию подобного типа В.И.Ленин называл лакейской.
«Лакей … неминуемо осужден на то, — писал В.И.Ленин, — чтобы ли­цемерить, поскольку чертой его профессии является соединение интересов барина, которому он “обязался» служить «верой и правдой», с интересами той среды, из которой рекрутируется прислуга… Главные свойства лакея, как социального типа, суть лицемерие и трусость. Именно эти свойства воспитывает лакейская профессия»14.

Эти черты местных служащих будут давать о себе знать и много позже, после падения крепостного права. Обличителем подобных нравов стал Д.Н.Мамин-Сибиряк, выросший в заводском поселке. Несмотря на разнообразие типов заводских служащих в его произведениях, В.И.Ленин отметил их как отражавшие «особый быт Урала, близкий к дореформенному, с бесправием, темнотой и приниженностью привязанного к заводам населения … с отсутствием того среднего слоя людей (разночинцев, интеллигенции), который так характерен для капиталистического развития всех стран, не исключая и России»15.

В сложные обстоятельства попадали представители крепостной интеллигенции, которые отличались от основной массы служащих не только уровнем образования, но и своими духовными запросами, вольнодумством. Конкретная судьба крепостного интеллигента чаще всего зависела не только от владельца заводов, но и от его доверенных. Возможностей для унижений было много, начиная,с той должности, которую получал высокообразованный специалист.

В списке служащих Нижнетагильских заводов в 1847 г. значились: Андриан Густомесов (окончил Выйскую школу, Петербургский пансионат., далее обучался в Англии) — помощником приказчика, писцом, чертежником, смотрителем заставы; Василий Козицын и Дмитрий Кознов (обучались в Италии) — чертежниками-писцами; Николай Попов — при письмоводстве у директора; Федор Шорин — приказчиком и т.д.16

Унижения, связанные с невозможностью получить работу в соответствии с уровнем образования, психологическая изоляция часто приводили к трагическим срывам, духовной деградации, пьянству.

Врач Нижнетагильских заводов П .В .Рудановский писал о крепостных интеллигентах: «почти все из них сделались сумасшедшими.или пьяницами в форме запоя»17.

В отдельных случаях крепостные служащие поднимались до протестов в различной форме. Не будучи поддержанными массовым движением, такие протесты были малоэффективными, хотя и производили впечатление на сознание мастеровых.

Описывая один из эпизодов, когда служащий «бунтовал народ», ругал управляющего, был заподозрен в поджоге, уральская писательница А.Кирпищикова писала; «Всего удивительнее, что взбунтовавшийся был сын одного из служащих в заводе, кончивший курс в заводской школе и уже с год прослуживший в правлении»18.

Возмущение выходца из привилегированного слоя горнозаводского населения было до реформы 1861 г. еще необычным явлением.

Ряд раскрытых III отделением политических дел — Николая Сабурова, Андрея Лоцманова, Петра Поносова, Якова Кузнецова — свидетельствовал о том, что крепостные заводские служащие на периферии имели доступ к рукописной политической литературе и осваивали политическую культуру своего времени.

Уровень жизни крепостных служащих отличался от, жизненного уровня рабочих. Наряду с более высокой оплатой труда, лучшим качеством жилищно-бытовых условий, питания и других его показателей, в структуре потребления служащих возникли новые виды потребностей связанных с более высоким уровнем культуры: получение образования, здравоохранение, обеспечение культурного досуга.

Эти потребности у передовых рабочих Урала появятся лишь в начале XX в. У многих категорий заводских служащих возник значительный разрыв между потребностями и возможностями их удовлетворения, что порождало недовольство своим материальным положением.

Основной доход служащих, дворовых по юридическому статусу, зависел в первую очередь от жалованья не только денежного, но и натурального, а следовательно, от занимаемой должности. Среди этой категории крепостных работников распространяется передача наследства, что связано с определенным накоплением имущества.

Духовные завещания, прошения о выдаче увольнительных актов в 1861 г. говорят о том, что основную часть имущества составляло движимое имущество. Из недвижимогоі имущества наряду с домами (часто передавался наследникам не один, а несколько домов) встречаются приобретенные по купчим записям небольшие участки сенокосной земли.

В .Е .Грум-Гржимайло, познакомившись с бытом тагильчан, писал в воспоминаниях: «Слабостью местных служащих было построить себе дом.… Копит 10 лет и, наконец, осуществляет свою мечту»19

Духовные завещания дают чрезвычайно интересный материал для изучения культурно-бытового положения крепостных служащих. В росписи имущества наряду с традиционными для народной среды предметами встречаются предметы, характерные для городского интерьера: диваны, шкафы «под политурой», зеркала, портреты, картины, стеклянная, фарфоровая посуда.

Е.В.Боташева в воспоминаниях так описывает обстановку в доме своего деда Д.П.Шорина, бывшего крепостного Нижнетагильских заво­дов. «Вверху в маленькой зале висело много картин. В основном хорошие копии крепостных тагильских художников… Стояла фисгармония и в нише большой орган, облицованный красным деревом. На нем мраморные вазы под стеклянными футлярами. Большое собрание гравюр, рисунков, планов, чертежей»20.

Не все из описанного было приобретено до освобождения от крепостной зависимости, но известно, что Д.П.Шорин уже в 30-е гг. XIX в. был владельцем хорошего книжного собрания и коллекции живописи.

Служащие выписывали и читали газеты. В .А.Кирпищикова вспоминала, что ее отец — крепостной управитель завода — накануне падения крепостного права выписывал газеты «Сын отечества», «Московские ведомости». «Только и было разговоров и толков, что о войне и политике. Споры по поводу политических соображений доходили до ссор»21.

Своеобразие в положении уральских крепостных служащих в том, что во многих заводских поселках они представляли верхушку местного общества. Это накладывало существенный отпечаток на их облик.

Подведем итоги.

Крепостная интеллигенция и более широкий слой, из которого она вышла, — крепостные служащие — сформировались в результате культурных преобразований, которые были вызваны промышленным освоением Урала. Горнозаводский Урал — один из немногих районов страны, где правительство и горнозаводская буржуазия оказались заинтересованными в определенном развитии народного образования.

Однако оно было настолько включенным в систему феодальных отношений, что становилось своего рода частью феодальных гарантий для узкого слоя крепостных работников. Крепостная интеллигенция, возникшая таким образом, представляла собой «живое» воплощение приспособления, старых отношений к буржуазным, не имела возможностей к саморазвитию.

Не случайно среда заводских служащих испытала на себе значительное влияние официальной идеологии, моральных ценностей разлагающегося общества. Но тем не менее и в ней формировались личности, воспринимавшие передовую мораль и идеологию. Поэтому крепостных служащих и интеллигенцию мы рассматриваем в качестве одного из источников формирования демократической разночинной интеллигенции на Урале в пореформенный период.

Более высокий уровень жизни, новые культурно-бытовые потребности служащих способствовали знакомству горнозаводского населения с городскими формами официальной культуры и складыванию новых потребностей в их среде.

Примечания

1 См. : Курмачева М. Д. Крепостная интеллигенция России (вторая половина ХѴШ — начало XIX Зека). М., 1983.
2 См.: Бажова А.П. Крепостная интеллигенция Урала в первой половине XIX века // Из истории рабочего класса Урала. Пермь, 1961 С.135-150.
3 См.: Горловский М.А., Пятницкий А.П. Из истории рабочего движения на Урале. Свердловск, 1954; Коган Л.А. Крепостные вольнодумцы (XIX век). М., 1966.
4 См. : Крупянская В.Ю. , Полищук П. С. Культура и быт рабочих горнозаводского Урала (конец XIX — начало XX в., 1971.
5 См.: Виргинский B.C. Жизнь и деятельность русских механиков Черепановых. М., 1976; Он же. Фотий Ильич Швецов. М., 1977; Козлов А. Г. Творцы науки и техники на Урале. ХѴШ — начало XX в. Свердловск, 1981.
6 Курмачева М.Д. Крепостная интеллигенция России… С.67.
7 См.: Кузьмин М. Н. К проблеме социокультурных предпосылок социализма // Вопросы истории и историографии социалистической культуры. М., 1987. С.38.
8 См. : Калинина Т.А. Развитие народного образования на Урале в дореформенный период (80-е годы ,ХѴШ в. — 1861): Автореф. дис. … канд. ист. наук. Пермь, 1977. С.10-11.
9 ГАСО. Ф.129. Оп.1. Д.144. Л:71.
10 Там же. Д.151. Л.1.
11 ЦГИА. Ф . 37 . Оп . 5 . Д.262. Л.43-47..
12 ГАСО. Ф.643. Оп.1. Д.913. .
13 ЦГАДА. Ф.1278. Оп.2. Д.1576. Л.146.
14 Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т.39. С.139-141.
15 Там же. Т.З. С.448.
16 ГАСО. Ф.643. On.1. Д.913.
17 Тумановский П.В. Письма из Тагила: Письмо первое // Соврем, медицина. 1863. № 5. С.2.
18 Кирпищикова А. Прошлое: Из записок управительской дочери // Отеч. зап. 1876. № 12. С.345.
19 Грум-1’ржимайло В.Е. Недавнее, , но безвозвратно ушедшее прошлое : // Отд. рукописей Свердл. ист.-рев. музея. 1964. Н-51. Л.99.
20 Отд. рукописей Нижнетагил. ист.-рев. музея. Ф.5. Оп.7. Д.19. Л.8.
21 Кирпищикова А. Прошлое… С.370.