«Часовой» тагильской металлургии
Тагильский рабочий — 21 сентября 2011 года. Среда, №175 (23329)
«Часовой» тагильской металлургии
Не знаю уж почему, но всегда, оказываясь возле Дворца культуры НТМК, непроизвольно смотрю на его фасад, парадную лестницу: на месте ли скульптурные изображения доменщика и сталевара — полпредов самых «горячих» профессий, стоящих у истоков реки по имени Металл? И успокаиваюсь: «часовые» тагильской металлургии Валерий Викторович Крючков и Виктор Дмитриевич Есин — на посту.
В наш переломный век переменчивых симпатий-антипатий далеко не всем, согласитесь, удалось выстоять на пьедесталах памяти. А они здесь уже полвека: мужественные, одухотворенные трудом, нестареющие.
Уверенно несут свою вахту с той самой поры, когда в качестве моделей и подсобных рабочих «прикомандировали» их в 50-е годы XX столетия к скульптору Галине Вайсберг. И сильные руки Мастера, вдохновение, азарт творчества сделали свое дело…
— Слушай (это любимое присловье Есина порой заменяло ему привычное «здравствуй»), каково было позировать художнику, — поделился он однажды.
— Сталеварские доспехи сталевару, естественно, не жмут. Но стоять на месте… вот это — сущее наказание. Мы ж у мартена сновали всю смену, а тут… женщина рисует, вглядывается в тебя, щурится, вроде как фотоаппарат наводит на резкость. Боишься шелохнуться, подвести человека. А позади 12 часов работы, от тепла, тишины и неподвижности — клонит в сон. Честно скажу, выстоял по молодости: мне тогда чуть за тридцать было. И от любопытства: интерес разбирал, что из всего этого получится.
Потом статуи установили при входе во Дворец культуры металлургов, и заводские «рецензенты», домочадцы героев ходили смотреть на доменщика Крючкова и сталевара Есина.
За полвека новизна изваяний пропала, и скульптурные портреты передовых рабочих стали для нынешней молодежи комбината не Крючковым и Есиным, а неким собирательным образом представителей профессии.
В год 30-летия Великой Победы над фашизмом в редакции газеты «Тагильский рабочий» собрали бригадиров двух поколений — военного времени и молодежи 70-х. Открыл встречу вожак первой в Нижнем Тагиле фронтовой комсомольской бригады сталеваров Виктор Дмитриевич Есин.
О чем поведал ветеран молодой смене? О том, что метаться по жизни не надо, а вот найти свое поприще, приносящее удовлетворение, к которому, а не от которого бежишь, — должен каждый.
Помню, с какой досадой говорил он тогда о нынешнем «рублевом аргументе» иных людей, ради добавки в ведомости по зарплате готовых к припискам, выдаче металла не по заказам, губительным выбросам в атмосферу родного города.
Сам он тоже нашел себя не сразу. Окончив Семилукскую школу ФЗУ, в 1939-м приехал на Средний Урал новоиспеченным огнеупорщиком.
Заводы-новостройки на таежной земле грудились тогда плечом к плечу. По соседству кипела работа на площадках Новотагильского металлургического. Ходоки оттуда все время заглядывали в их барак «пообщаться».
Вербовать кадры с огнеупорного производства не приветствовалось, но у кадровиков доменного и мартеновского цехов резон был особый — их домны и мартены футеровку имели из огнеупорного кирпича, потому, чтоб не прожечь подину, не обрушить свод печи, глаз им нужен был знающий. Огнеупорщикам с порога обещали многое.
Виктора Есина, впрочем, прельщали не только «пряники»: неизбалованному пареньку из пристанционного поселка, быстро научившемуся вполне прилично «лепить» огнеупорные кирпичи, хотелось большего. Мартеновский же цех дышал горячо, людей собирал сноровистых.
В общем, в июне 1940-го Есин стал мартеновцем, а 22 сентября того же года (в день рождения Виктора Дмитриевича, и он всегда считал это не простым совпадением, а знаком свыше) на заводе пустили первую мартеновскую печь.
Вскоре юношу поставили подручным к опытному сталевару Андрею Тихоновичу Устинскому. Уроки были, что называется, до седьмого пота, «хоть самого выжимай», однако к началу Великой Отечественной со своим сталеплавильным агрегатом Виктор Есин говорил уже на одном языке.
Металлургия юга, как и заводы северо-запада страны, оказалась выведена из строя, а ведь именно она давала броню, высококачественный металл. Где его брать?
Украинские домны с мартеном на Урал не эвакуируешь. Более того, мартеновские печи Новотагильского завода были рассчитаны на выплавку металла специальных марок — для нужд транспорта.
«Дайте броню!» — требовали от тагильчан со всех сторон.
-Технологически задача была наисложнейшей, — вспоминал на встрече поколений в «Тагильском рабочем» мастер-мартеновец в годы фронтовых-сороковых Сергей Шипигусев. — Качественную сталь прежде получали исключительно в «кислых» печах. Тагильские для этого не подходили. Начались эксперименты. Две печи начали срочно переоборудовать на новую технологию. К поиску подключились ученые.
Тем временем, в апреле 1942-го, на Новотагильском металлургическом поставили в строй уже четвертый мартен, и двадцатилетнего Виктора Есина назначили на него… сталеваром!
«Кислый» процесс попрежнему не давался — рос брак, вес плавки шел на убыль. И это — в условиях режима военного времени, всесоюзного усиления бдительности, выявления вредителей-шпионов…
А что, если вести броневые плавки в основных печах? Опыты и испытания начали по-новому. И вновь неудачи. А Красная армия отступала, враг занимал города.
Сталевары Ф.А. Жиронкин, А.Н. Галганов, А.К. Гусаров, И.С. Шалимов, А.Т. Устинских и его ученик В.Д. Есин почти не выходили из цеха, ночевали прямо в конторе.
В одну из пересменок на НТМК зачитали телеграмму Государственного Комитета Обороны. Суть ее была созвучна сигналу SOS: где броня, фронт задыхается без танков?!
Тагильчане, как никто, сознавали остроту момента: считай, за забором «не смыкал очей» Танкоград: эшелоны с грозной боевой техникой, собранной на Уралвагонзаводе, ежедневно брали отсюда курс на передовую. Броневого металла не хватало.
И снова сталевары меняли режимы ведения плавок, экспериментировали с присадками, с температурой внутри мартена. Избавление от углерода, серы, иных «вредных» примесей в металле стало поистине «ездой в незнаемое».
Воля людей, их самоотверженность и одержимость оказались крепче: высоколегированная броневая сталь в основных мартеновских печах была-таки получена. И танкостроители увеличили выпуск своей продукции.
В горячке тех дней состоялся тот памятный разговор сталевара Виктора Есина с подручными Тайкеном Коленовым и Александром Валеевым, о котором десятилетия спустя он рассказал в одну из наших встреч. Если на фронт путь заказан, говорили ребята, объявим его здесь, у своего мартена.
Законом стало для них правило: «Не выполнил норму — не имеешь права уходить с печки!» Без преувеличения, лозунг «Все для фронта — все для победы!» вел за собой весь тыл Отечества.
Бригада сталевара Виктора Есина стала первой в Нижнем Тагиле комсомольско-молодежной фронтовой бригадой сталеплавильщиков. Затем в названии ее появилась гордая приставка
«гвардейская».
Цех достраивали в условиях действующего производства, а те, кто его вершил, несмотря на сбои в поставках сырья и нехватку рабочих рук, осваивали выпуск новых, особо прочных марок стали.
— Слушай, — сказал однажды Виктор Дмитриевич, — я тут недавно нашел документы о продолжительности мартеновских плавок в годы войны. В 1942-м в среднем по нашему цеху она составляла 16,8 часа. Понятное дело, затраты времени, необходимые на получение добротной стали, определяют технология и химические процессы. Мои ребята вызвали на соревнование не другую бригаду, а сами… нормативы. Начали бороться за сокращение потерь на каждой операции. И довели продолжительность плавки сначала до 14 часов, потом «разменяли» 10, опустились до 8. От первоначального, считай, ускорились вдвое…
Упорное вышло соперничество. Молодежь все чаще обгоняла наставников-учителей. Ритм работы, постоянные нагрузки пожилым людям становились не по плечу.
В конце смены подходит, бывало, мастер, вспоминал Есин, говорит: «Придется за кого-то поработать. Бери талоны, обедай и за дело». Что тут скажешь, не останавливать же мартен. Вот и идешь на «второй круг».
В т у пору заводские острословы даже частушку о них сочинили:
Если Есин за полдня
Сварит плавку всю сполна,
То другой же тихоход
С ней протянет целый год.
Бригады завели счета в фонд победы. Знали, одна плавка — это броневая «одежда» для нескольких танков. Радовались каждой лишней тонне, да что тонне — килограмму стали. Жизнь измеряли сверхплановым металлом, метрами броневого листа, освобожденными городами.
Авторитет к должности не прикладывается, уважение— не монополия зрелости.
Как сказано в Указе Президиума Верховного Совета СССР, «за успешное выполнение заданий Государственного Комитета Обороны по обеспечению военной промышленности металлом» в марте 1945-го Виктору Есину был вручен орден «Знак Почета».
Потом были Великая Победа и еще многие годы у мартеновских печей, ордена Ленина и Трудового Красного Знамени, отраслевое звание «Почетный металлург» и высшее признание земляков — звание «Почетный гражданин Нижнего Тагила», его имя вписано в Книгу Почета Дели.
Он много трудился, щедро делился опытом. Не случайно именно в бригаде Виктора Есина начинал подручным Петр Болотов — знаменитый впоследствии сталевар-скоростник, прославивший тагильских мартеновцев на всю страну, лауреат Государственной премии СССР.
Начинал здесь и будущий Герой Социалистического Труда Виктор Ипатов, которому Виктор Есин передал бригаду, уезжая помогать индийским металлургам в Бхилаи.
Среди его «подопечных», представителей (как в песне) «братства по огню и судьбе» был Виктор Удовенко, ставший с годами директором НТМК, Александр Ревякин, преподававший затем в Московском институте стали и сплавов, Николай Талалаев — будущий секретарь Свердловского обкома партии, Семен Донской, прошагавший по служебной лестнице до главного сталеплавильщика Карагандинского металлургического завода в Казахстане.
И не перечислишь всех, кто усвоил главный, как говаривал Виктор Есин, «пролетарский» принцип тагильских металлургов: «Не хвались, что имеешь, покажи, что умеешь»
Борис КОРТИН, заслуженный работник культуры России