ИСТОРИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ ГОРОДОВ ГОРНОЗАВОДСКОГО УРАЛА
РЕГИОНАЛЬНЫЕ ФИНАНСЫ 2013 №44\323\
«ВТОРЫЕ» ГОРОДА ГОРНОЗАВОДСКОГО УРАЛА: ОПЫТ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО — ЭВОЛЮЦИОННОГО АНАЛИЗА
И. Д. ТУРГЕЛЬ, доктор экономических наук, профессор, заместитель директора по научной работе. E-mail: irina. turgel@uapa. ru российская академия народного хозяйства и государственной службы.
Статья посвящена анализу пространственно- экономической модели городов, занимающих лидирующие позиции в региональных системах расселения. Базируясь на методологии институционально-эволюционного подхода, автор выявляет ключевые эволюционные факторы, имеющие существенное значение для понимания современных тенденций развития и объяснения различий в уровне конкурентоспособности городов — региональных лидеров. Полигон исследования — города-центры горнозаводского Урала.
Повышение эффективности городской политики и обеспечение устойчивого развития экономики российских городов — проблемы, которые уже длительное время не находят адекватного решения.
Особую остроту они приобретают в крупных промышленных городах, в которых сконцентрированы значительная часть населения и существенные объемы материальных и финансовых ресурсов страны. В этих городах, как правило, сосредоточены системообразующие предприятия, обеспечивающие конкурентоспособность страны на мировом рынке и реализацию национальных геополитических и геоэкономических приоритетов России. При этом низкая степень диверсификации экономики города делает ее чрезвычайно уязвимой к неблагоприятным изменениям внешней и внутренней среды.
В современных условиях неоднократно поднимался вопрос об изменении подходов к управлению городским развитием, принимались решения о масштабной государственной поддержке отдельных типов городских поселений.
Однако эффективность предпринятых шагов остается под вопросом. Так, в кризисный период 2008—2009 гг. значительное внимание было уделено формированию мер поддержки экономики моногородов.
В частности, по данным Министерства регионального развития Российской Федерации, несмотря на все предпринятые меры в 2010 г. на 4,4 % сократилась численность населения и на 6,4 % — численность экономически активного населения моногородов. На 21,8 % упала численность работников малого и среднего бизнеса [15].
О низкой эффективности проводимых мероприятий свидетельствует и, например, оценка программы поддержки угледобывающих территорий РФ, реализованной в 1990-е гг. [19].
С другой стороны, далеко не всегда с должным вниманием изучаются и распространяются примеры успешной адаптации городов к новым вызовам и угрозам. При этом сложившиеся сегодня методологические подходы в экономике города, базирующиеся на классической экономической теории, не могут в полной мере объяснить многие явления и процессы, существенно снижающие «чувствительность» экономики города к используемым инструментам управления.
Так, для большинства крупных промышленных городов России характерны:
— значительная инерционность экономической структуры;
— «сращивание» топ-менеджмента градообразующих предприятий и руководителей органов местного самоуправления;
— ожидание позитивных перемен в первую очередь от действий федерального центра, ориентация на сохранение стабильной занятости в условиях спада производства (Р. И. Капелюшников, Е. В. Балацкий, В. М. Полтерович).
Устойчивость и повторяемость данных явлений, по мнению автора, свидетельствует не о каких-то злонамеренных искажениях экономической рациональности, а скорее о ее ограниченном понимании. Сама по себе устойчивость и повторяемость тех или иных поведенческих практик свидетельствует о том, что они отвечают интересам влиятельных социальных групп, создают механизмы для решения зачастую неосознаваемых сущностных проблем организации экономической деятельности в конкретных исторических условиях.
В этой связи для анализа проблем городской экономики представляется продуктивной попытка применения методологии и инструментария институционально-эволюционного анализа, основы которого были заложены в работах Р. Нельсона и С. Уинтера, Дж. Ходжонсона, Дж. Меткалфа и П. Савиотти.
Методология институционально-эволюционного анализа чаще используется применительно к анализу поведения фирм, отраслей. Появляются интересные примеры ее использования при анализе национальных хозяйственных систем и систем государственного управления, в том числе и в российских условиях (А. А. Аузан, В. Л. Тамбовцев, В. М. Полтерович, О. Н. Олейник, Г. Б. Клейнер).
Что касается проблем городского развития, то здесь опыт применения институционально-эволюционного анализа пока относительно невелик. Здесь можно отметить работы Н. Ю. Власовой и Е. Г. Анимицы, В. Л. Каганского, Б. А. Рубла, посвященные анализу роли традиций в городском развитии и специфике развития «вторых» столиц. Однако их результаты не могут быть в полной мере применены для объяснения дифференциации траекторий развития крупных промышленных центров.
Данные обстоятельства стали стимулом для проведения исследования, полигоном которого выступили два уральских города — Нижний Тагил и Магнитогорск, имеющие на первый взгляд много общего. Это «вторые» города соответственно Свердловской и Челябинской областей, крупные промышленные центры горнозаводского Урала.
«Первые» города этих субъектов РФ — города- миллионеры Екатеринбург и Челябинск. При этом Екатеринбург занимает 1-е, а Челябинск 2-е место по людности как в рамках макрорегиона Урала, так и в границах Уральского федерального округа.
Анализируемые «вторые» города сопоставимы по численности населения (численность Нижнего Тагила на 01.01.2012 составляла 358,9 тыс. чел., Магнитогорска — 409,6 тыс. чел.).
Градообразующие предприятия этих городов являются системообразующими для национальной экономики. Так, ОАО «Магнитогорский металлургический комбинат» обеспечивает сегодня 16 % готового проката в объеме поставок отечественным потребителям, ОАО «Нижнетагильский металлургический комбинат» — 4 % готового проката [12].
Второе градообразующее предприятие Нижнего Тагила ОАО «Уралвагонзавод» является крупнейшим в мире машиностроительным предприятием по численности работников.
Нижний Тагил фигурирует в федеральной новостной повестке и как площадка, где развертываются политические процессы общероссийского значения.
В данном исследовании основное внимание уделено генезису функциональной специализации. Оно охватывает период с момента основания поселений в первой половине XVIII в. до 1917 г.
В рамках парадигмы институционально-эволюционного анализа ключевое значение имеет выбор детерминант или параметров системы, эволюция которых исследуется в длительной исторической перспективе. В качестве таких параметров были выбраны:
— факторы, игравшие ключевую роль в развитии города;
— формы участия государства в развитии города и его градообразующих предприятий;
— функциональный профиль города с точки зрения сочетания специализированных и центральных функций;
— место города в системе административного управления территориальным развитием;
— характер и формы взаимовлияния и взаимодействия городов-лидеров региональных систем расселения;
— механизм привлечения и использования трудовых ресурсов;
— социокультурная и пространственная среда города.
Выбор параметров осуществлен с учетом, с одной стороны, результатов, которые получил В. М. Полтерович, обобщивший принципы реформирования социально-экономических систем [13], а с другой стороны, положений комплексных исследований социально-экономической и политической ситуации во «вторых» городах В. Каганского, Б.А. Рубла, Г.М. Лаппо [3, 6,7].
У истоков формирования пространственно- экономической модели горнозаводского города. Общепринятой является точка зрения, что Магнитогорск — образцово-показательный, созданный с нуля в период индустриализации соцгород, а Нижний Тагил — продукт совсем другой эпохи, более чем на 200 лет старше Магнитогорска.
Однако неправомерно рассматривать Магнитогорск исключительно как новый проект советского периода. Скорее, это органическая часть процесса освоения Урала, начавшегося на рубеже XVII—XVIII вв. Последовательность экономической колонизации территории Урала детерминирует и последовательность возникновения населенных пунктов. Первые металлургические заводы строятся на Среднем Урале. Активное строительство заводов на Южном Урале началось позднее, во второй половине 1730-хгг.
Близость Южного Урала к границам и постоянные военные столкновения с башкирами требовали значительных усилий для защиты строящихся металлургических предприятий. Казацкая крепость Магнитная как форпост освоения Южного Урала возникает в 1743 г. То есть на стадии становления исходные градообразующие функции «вторых» городов существенно различаются. У Нижнего Тагила это металлургическое производство, у Магнитогорска — защита границ, обеспечение безопасности торгово-экономической деятельности (табл. 1).
Уже на этапе становления формируются генетические особенности, во многом предопределившие будущий вектор развития поселений. Так, Нижний Тагил и Екатеринбург кардинально различаются с точки зрения ключевых факторов хозяйственного освоения и градообразования.
Государство и его геополитические и геоэкономические интересы были главными движущими силами хозяйственного освоения Среднего Урала на рубеже XVII—XVIII вв.
Первые металлургические заводы, созданные по инициативе Петра I, — это государственные (казенные) Каменский и Невьянский заводы. Однако реализация масштабных петровских проектов не была бы возможной без опоры на частную инициативу. В результате формировалась своеобразная система частно-государственного партнерства, использовавшая частную инициативу для модернизации патриархального экономического уклада.
Так, в освоении Урала и в возникновении Нижнего Тагила выдающуюся роль сыграл тульский заводчик Никита Демидович Антуфьев (родоначальник династии российских промышленников Демидовых), которому были переданы огромные земли на Урале для строительства металлургических заводов.
Екатеринбург же возникает как поселение при казенном металлургическом заводе и впоследствии становится центром государственного управления всей горнозаводской промышленностью Урала и Сибири.
То есть, возникнув практически одновременно в рамках общегосударственного модернизационного проекта, Екатеринбург и Нижний Тагил изначально представляли собой разные модели практического воплощения государственных интересов.
И в этой связи уже нельзя считать случайностью, что приехавший на Урал в 1720 г. по указу Петра I для руководства казенными уральскими заводами другой выдающийся деятель, основатель Перми и Екатеринбурга В. Н. Татищев (1686—1750) встретил активное противодействие Демидова, так как казенные заводы были серьезными конкурентами для его предприятий.
Примечательно, что В. Н. Татищев внес вклад и в развитие сети поселений Южного Урала. Так, по его прямому указанию произошло основание крепости Челяба.
Конкуренция моделей пространственно-экономической организации проявлялась не только в борьбе воплощавших их исторических личностей, но и в конкуренции заводов-поселений.
Так, с точки зрения государства крупнейшим железоделательным заводом Урала должен был стать казенный Екатеринбургский завод, который был введен в действие в 1723 г.
В вотчине Демидовых правительство отдавало приоритет медеплавильному производству, в связи с чем поддерживало планы строительства Выйского медеплавильного завода. Однако Демидов скрыл от государства находку месторождений железной руды горы Высокой. В результате у казенного Екатеринбургского завода появился сопоставимый по мощности конкурент, демидовский Нижнетагильский железоделательный завод, который был запущен в 1725 г.
Напротив, в хозяйственном освоении территории Южного Урала ключевую роль играют частные предприниматели: промышленники, купцы. И если развитие Среднего Урала неразрывно связано с династией вышедших из крестьян Демидовых, то горнозаводское производство на Южном Урале создавали симбирские купцы Иван Твердышев и его зять Иван Мясников.
В 1759 г. они начинают добычу руды горы Магнитной. Однако и здесь успех частных проектов определялся во многом тем, насколько эффективно предприниматель смог наладить отношения с органами власти, но уже на региональном уровне.
Так, деятельности семьи Твердышевых покровительствовал первый оренбургский губернатор, тайный советник И. И. Неплюев.
Поселения существенно различаются по времени приобретения статуса города. Далеко неслучайно первым статус города получил Челябинск, возникновение которого изначально не было связано с горнозаводским делом.
Даже очень крупным поселениям, возникшим при металлургических заводах, статус города не предоставлялся, они именовались просто заводами. Основную часть их населения составляли приписные государственные и крепостные крестьяне. Собственникам градообразующего предприятия принадлежали земли поселения, общественные учреждения (школы, больницы).
Впервые термин «горный город» по отношению к таким поселениям употребил в своем Горном уставе 1734 г. В. Н. Татищев. Позднее этот специфический тип поселения при железоделательном заводе стали называть «город-завод».
Непредоставление статуса города горнозаводским промышленным центрам было элементом государственной политики. Отсутствие органов местного самоуправления, городской казны, форм волеизъявления местного сообщества позволяло жестко контролировать все процессы жизнедеятельности поселения, подчиняя их как общегосударственным интересам, так и интересам частных владельцев металлургических предприятий.
Хотя Выйский медеплавильный и Нижнетагильский железоделательный заводы стали строиться практически одновременно и правительство было заинтересовано в расширении медеплавильного производства, ключевую роль в становлении горнозаводского хозяйства Урала сыграл Нижнетагильский завод.
К 1840-м гг. поселения и деревни, возникшие вокруг этих заводов, слились в единое поселение — Нижнетагильский завод.
Екатеринбург также объединил в итоге несколько казенных заводов одинакового производственного профиля, которые в один и тот же период возникли на прилежащей к р. Исети территории (Екатеринбургский, Верх-Исетский, Шувакишский, Уктусский заводы). города как административные центры.
Функциональная диверсификация. Возникшие поселения «вписывались» в сложную систему государственного управления Российской империи, основанную на применении смешанного, административного и вертикально-производственного территориального районирования (табл. 2).
С одной стороны, в рамках традиционного для любого государства административно-территориального деления на территории Российской империи существовали губернии, области, уезды, волости со своими органами административного управления.
С другой стороны, в Российской империи выделялись и так называемые горнозаводские округа — хозяйственно-территориальные образования в добывающей и металлургической промышленности, включавшие заводы, рудники, прииски, леса, вспомогательные производства, рабочую силу (до 1861 г.).
Горнозаводские округа выступали как своеобразный территориально-производственный комплекс, объединяющий предприятия и поселения при них по принципам общности производственных связей и принадлежности единому собственнику (в лице государства или частного лица).
Центром округа, как правило, было наиболее крупное доменное предприятие. Округа имели собственную администрацию. Администрация округа подчинялась не местному губернскому начальству, а непосредственно Берг-коллегии (с 1807 г. — Горному департаменту).
Таким образом, уже в первой трети XVIII в. формирующаяся вертикаль ведомственно- отраслевой системы управления жестко диктовала приоритеты развития регионов [16]. В рамках этой системы Нижний Тагил являлся центром Тагильского горного округа.
Города-заводы, ставшие центрами горных округов, отличались от рядовых поселений своеобразным «двоевластием» в горнозаводском управлении. Наряду с заводской администрацией здесь действовала и контора горного округа.
В Екатеринбурге действовал и третий уровень управления. Город был одновременно столицей Екатеринбургского казенного горного округа и центром размещения государственного Горного правления, на которое были возложены функции управления горнозаводским делом на Урале и в Сибири. Полномочия Горного правления распространялись как на казенные, так и на частные горнозаводские округа.
Масштабы Нижнетагильского горного округа впечатляют и сегодня. Округ был создан в 1806 г. В его состав вошли 9 заводов, золотые и платиновые рудники, малахитовые карьеры, пристани на реках Утке и Тагиле, 18 деревень и 7 заводских поселков. Земельная и лесная дача округа составила свыше 638 тыс. десятин.
Диверсификация видов деятельности горного округа шла под влиянием двух на первый взгляд взаимоисключающих тенденций. С одной стороны, территориальная изолированность, пространственная удаленность уральских предприятий и невозможность гибко регулировать численность занятых на производстве крепостных работников объективно обусловливали стремление к самообеспечению.
С другой стороны, усложнение основного производства само по себе являлось стимулом для появления новых видов деятельности. То есть экономическая специализация округов никогда не была монопродуктовой.
Екатеринбургский горный округ к началу XIXв. включал 4 чугуноплавильных и железоделательных завода, золотые промыслы и золотопромывальные предприятия, а также монетный двор.
Но хотя экономическая база Екатеринбургского округа была слабее Нижнетагильского, Екатеринбург сразу, с момента своего основания формируется именно как центр, представляющий государственные экономические и политические интересы в развитии горнозаводского дела на огромной территории Урала и Сибири.
А вот Екатеринбургский казенный горный завод, у которого внепланово появился конкурент, уже в конце века был закрыт, здания и оборудование переданы монетному двору и Нижнеисетскому заводу.
Модель государственного участия в развитии горнозаводского дела на Южном Урале была принципиально иной.
Если строительство северных заводов государство активно финансировало и затем сохраняло статус собственника, то на юге «казенное участие» фактически прекратилось, предоставив простор частному капиталу.
В силу географических особенностей «южные» заводы, особенно медные, располагались гораздо дальше от своих рудных баз. На южноуральских заводах использовался главным образом вольнонаемный труд.
Месторождения горы Магнитной входили в состав заводских дач Белорецкого горного округа. Белорецкий горный округ был безусловно менее мощным, чем Нижнетагильский и Екатеринбургский. Его ядром были два чугуноплавильных и железоделательных завода — Белорецкий и Тирлянский. Общая площадь заводских дач округа составляла (по данным 1859 г.) 179 тыс. десятин.
Таким образом, если производства Нижнетагильского завода фактически замыкали технологическую цепочку, то гора Магнитная была «сырьевой периферией» округа, выступая исключительно как место добычи сырья, обеспечивающего Белорецкий и Тирлянский заводы.
В отличие от Нижнетагильского завода собственно п. Магнитный развивался в первую очередь как сельское поселение,не включаясь в систему производственных связей градообразующих предприятий Белорецкого округа. Потеряв в середине XIX в. значение опорного пункта оборонительной линии, п. Магнитный стал центром станицы, объединяющим больше десятка поселков и хуторов.
В отношениях же Челябинска и будущего г. Магнитогорска на этом историческом этапе нет столь острого соперничества, которое существовало между Нижним Тагилом и Екатеринбургом.
Челябинск, став «столицей» Исетской провинции, достаточно активно развивался как торговый и транзитный центр.
«В городе и по всей провинции строились мельницы, кузницы, кожевни, овчинные заведения, красильни, мыловарни, стекольные заводы, шляпные мастерские. Челябинские купцы были крупными посредниками по сбыту промышленных изделий и металла с заводов в Троицке — центре меновой торговли со Степью» [14].
Однако в ходе проведенной после подавления Пугачевского восстания административно-территориальной реформы Челябинск потерял статус административного центра, став в конечном счете одним из уездных городов Оренбургской губернии.
Практически до конца XIX в. Челябинск вел тихую жизнь типичного провинциального города. Население вело традиционное крестьянское хозяйство.
Так, в 1837 г. оренбургский гражданский губернатор И. Л. Дебу писал, что «торговля и промышленность челябинских обитателей весьма незначительна… нет ни фабрик, ни заводов… даже многие мещане занимаются хлебопашеством» [4].
Город как бы «спал», ожидая своего часа. Но как показало будущее, это было время, когда город не просто «спал», а копил силы для «большого скачка», перехода к кардинально иной скорости и жизненному ритму.
Формирование нового экономического уклада предъявляло и качественно новые требования к работникам, изменяло социальную структуру общества, создавало «новую индустриальную цивилизацию» [2]. И здесь в XVIIIв. — первой половине XIXв. безусловными лидерами стали города-заводы Среднего Урала.
Екатеринбург и Нижний Тагил были конкурентами не только в горнозаводском деле, но и в торговле, культуре, образовании, градостроительстве.
Шла «война» за статус реальной, а не формальной столицы горнозаводского Урала. И победитель в этой войне не был однозначно предопределен.
Огромные материальные и финансовые ресурсы империи Демидовых, бесспорный предпринимательский талант, пренебрежение к правовым нормам и использование широкого арсенала средств для привлечения на свою сторону представителей государства — все это позволяло выигрывать многие сражения.
Одним из наиболее ярких периодов в жизни Нижнетагильского завода является первая треть XIX в., когда он становится еще и крупным торговым и культурным центром, получает новый архитектурный облик, приобретает неофициальный титул «железной» столицы России.
В Париже действовало консультативное бюро по делам Нижнетагильского завода. Главой империи Демидовых в этот период был правнук основателя, один из самых богатых людей России XIX в. Николай Никитич Демидов.
Наблюдаются существенные изменения социальной структуры населения. Формируется слой предпринимателей, в том числе из среды крепостных.
В середине XIX в. более одной четверти нижнетагильских торговых заведений приходилось на «крепостных хозяев». В это же время в нижнетагильском заводе было более 400 с лишним торговых заведений, в то время как в губернском городе Перми — всего 158 [8].
Появляется слой высококвалифицированных наемных работников. Формирование этого слоя идет по трем направлениям. Во-первых, на работу приглашались зарубежные специалисты, главным образом из северных европейских стран: Шотландии, Голландии, Англии, Германии, Швеции. Контактируя с местными кадрами, они передавали не только свои технические знания, но и информацию о европейском социально-культурном укладе и образе жизни.
Во-вторых, привлекались вольнонаемные специалисты. Во многих ведущих городах-заводах формировалась своя административно-техническая интеллигенция. Здесь трудилась плеяда выдающихся российских металлургов (П П. Аносов, П. М. Обухов, М. М. Карпинский, И. П. Чайковский, В. Е. Грум-Гржимайло и др.).
В-третьих, началась подготовка собственных кадров. И здесь города-заводы стали пионерами в создании системы профессионального образования, сочетавшей общее образование с подготовкой квалифицированных рабочих и мастеров горной промышленности.
В сфере развития профессионального образования инициатива принадлежала Екатеринбургу.
Так, в первой половине XVIII в. при непосредственном участии В. Н. Татищева были открыты горнозаводские арифметическая, немецкая, латинская школы, а также школы словесности и знаменования (рисования).
Заводскими штатами 1847 г. на Урале вводилась трехступенчатая система горнозаводской школы, согласно которой в Екатеринбурге должны были действовать заводская школа, Екатеринбургское окружное училище и Уральское горное училище. Горнозаводские школы открывались и в частных горнозаводских округах.
Так, во второй половине XVIIIв. в Выйской горнозаводской школе обучалось порядка 100—110 учеников, дети служащих всех нижнетагильских заводов. В 1806 г. школа была преобразована в закрытое 4-классное училище с приготовительным классом.
В XIX в. в горных городах Среднего Урала стали активно появляться учреждения культуры, формировалась социальная инфраструктура.
Так, в нижнетагильском заводе в 1829 г. открываются уникальный каменный госпитальный комплекс, построенный по проекту архитектора А. П. Чеботарева, и типография.
В 1853 г. появилась заводская библиотека, действовали заводской «музеум» и 7 образовательных учреждений, шли представления в заводском театре.
В Екатеринбурге в 1803 г. открылась первая типография, в 1832 г. — больница. В 1834 г. основан горный музей, в 1836 г. — обсерватория. С 1843 г. начал действовать профессиональный театр.
В 1869 г. основано Уральское общество естествознания. В 1887 г. на территории Екатеринбургского завода была организована знаменитая Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка.
Уникальными чертами обладали пространственная планировка и архитектурный облик городов-заводов. В отличие от средневековой концентрической планировки городов горные города и горнозаводские поселки XVIII в. складывались по регулярной системе, со строгой упорядоченностью жилых кварталов.
Активизации архитектурно-строительного дела на Урале способствовало государство.
В 1806 г. были введены должности архитекторов горных округов и заводов, на которых возлагалось не только проектирование отдельных объектов, но и создание генеральных планов развития городов- заводов и горнозаводских поселков.
В первой трети XIXв. на Среднем Урале распространяется архитектура классицизма и складываются местные школы этого стиля, среди которых наиболее интересными стали тагильская и екатеринбургская.
Безусловно, история становления горнозаводского Урала не была идиллической. Постоянными явлениями в жизни горнозаводских поселений были и жесточайшая эксплуатация работников, крепостных, физические наказания, бунты. Однако генезис капитализма и появление высокотехнологичного производства даже в ситуации причудливого симбиоза с крепостничеством впервые создавали условия для формирования в городах-заводах многочисленного слоя людей, чье благополучие определялось знаниями, квалификацией, личной инициативой, а не привилегиями, полученными от рождения.
Вместе с тем в первой половине XIX в. начинают все сильнее действовать факторы, препятствующие продолжению реализации сложившейся модели территориальной организации хозяйствования.
В стране начинается промышленный переворот, растет применение вольнонаемного труда, усиливается конкуренция на международном рынке, снижается уровень государственного патернализма. И если ранее главными задачами были привлечение и удержание трудовых ресурсов, то теперь города-заводы сталкиваются с ситуацией избыточной занятости. При этом горнозаводской труд остается единственным источником существования значительной части населения, сознательно «привязанного» ранее к горному делу, что существенно ограничивает возможности адаптации к новым условиям как работников, так и работодателей.
В 1861 г. отменяется крепостное право. Это был переломный момент в развитии горнозаводского дела на Урале.
Новые вызовы и новые лидеры. Именно города-заводы Среднего Урала, возникшие в первую волну хозяйственной колонизации при активной поддержке государства и в максимальной степени использовавшие возможности привлечения трудовых и иных ресурсов в условиях феодально-крепостнического уклада, переживают и наиболее болезненный период адаптации.
Уже в конце XIX в. тагильские заводы имели огромную долговую нагрузку. Большой ущерб нанес и кризис 1907—1909 гг. При этом государство, несмотря на кардинальное изменение социально-экономического уклада, продолжало активно финансово поддерживать неэффективных собственников и ставшие убыточными демидовские предприятия.
Мировая война окончательно подорвала экономику округа. В результате проведенной реорганизации в апреле 1917 г. создается Акционерное общество нижнетагильских и луньевских заводов наследников П. П. Демидова, где контроль принадлежит уже представителям финансового капитала.
Однако, несмотря на все трудности в развитии градообразующей металлургической базы, потенциал «железной» столицы России оставался очень высок.
В начале XX в. поселение обладало высокодиверсифицированной экономикой, развитой торговлей и непроизводственной инфраструктурой.
В Нижнем Тагиле работали около 40 промышленных предприятий и около 300 торговых заведений. Здесь находились:
— главная контора горного округа;
— горнозаводское училище;
— 2 женские гимназии;
— высшее начальное училище;
— 2 двухклассных училища;
— 7 православных храмов;
— 2 клуба;
— 2 театра;
— заводской госпиталь;
— земская больница;
— аптека;
— заводская библиотека;
— 3 кинотеатра;
— почта-телеграф;
— детский приют;
— горнозаводской музей;
— метеостанция.
В 1916 г. пущен Высокогорский (снарядный) механический завод, который предусматривалось переоборудовать в вагоностроительный. Сейчас сложно сказать, были ли знакомы с этими проектными разработками деятели советской эпохи, строившие знаменитый «Уралвагонзавод», но сам факт совпадения представлений о профиле предприятий и новых функциях города в дореволюционный и послереволюционный период представляется примечательным.
Фактически Нижнетагильский завод смог стать полноценным городом с разнообразными центральными функциями, которые в определенной степени компенсировали негативные последствия нисходящей стадии жизненного цикла функциональной специализации.
Напротив, Екатеринбург во второй половине XIX в. укрепил свои позиции в территориальной системе расселения. Город становится не только а министративным и производственным, но и важным финансовым центром.
В 1847 г. в Екатеринбурге открылась контора Государственного коммерческого банка для кредитования горной промышленности.
В 1864 г. учрежден Общественный банк, основу капитала которого составили средства из городского бюджета.
В 1871 г. появилось отделение Волжско- Камского банка — первого в городе коммерческого кредитного учреждения.
В 1872 г. создан Сибирский торговый банк, к началу XX в. ставший одним из крупнейших в России.
Новый импульс для развития города появился с началом железнодорожного строительства.
В 1878 г. построена первая на Урале железная дорога Екатеринбург — Пермь, связавшая заводы Среднего Урала с губернской столицей.
В последующие десятилетия Екатеринбург стал крупным железнодорожным узлом, имевшим выход на Сибирскую железную дорогу и к Санкт-Петербургу.
Рост населения Екатеринбурга и развитие сети железных дорог способствовали развитию мукомольной промышленности. Большое значение для экономической и общественной жизни города имела прошедшая в Екатеринбурге в 1887 г. Сибирско-Уральская научно-промышленная выставка.
К 1904 г. в Екатеринбурге (без пригородов) насчитывалось 49 промышленных предприятий с оборотом 4 070 тыс. руб.
Непростые времена во второй половине XIX в. пережили и предприятия Белорецкого округа. Однако при отсутствии массированной государственной поддержки реструктуризация здесь была произведена существенно раньше и была более успешной, чем в Нижнетагильском округе. В 1877 г. новым собственником стало Общество Белорецких заводов Пашковых, более половины акций которого принадлежало немецкой фирме «Boгay и K. ».
Реорганизация позволила значительно увеличить добычу руды, в конце XIX — начале XX века она достигала 2—3 млн пудов в год.
В 1915 г. начались изыскательские работы по строительству железной дороги Белорецк — Магнитная, но первая мировая война помешала осуществить проект. Как ни парадоксально, именно это помогло в будущем Магнитогорску стать крупным промышленным центром. Если бы железная дорога Белорецк — Магнитная была достроена, п. Магнитный так и остался бы периферийной сырьевой базой для Белорецкого завода.
Безусловно, с точки зрения развития непроизводственной инфраструктуры станица Магнитная не могла сравниться с городами-заводами Среднего Урала. Тем не менее на рубеже XIX—XX вв. здесь имелись два православных храма, училище, ярмарка с оборотом до 50 тыс. руб., 2 кожевенных завода.
Но самый яркий взлет в конце XIX в. выпал на долю «проспавшего» почти целое столетие Челябинска. Импульс к развитию город получил в 1890-х гг. в связи со строительством Транссибирской железнодорожной магистрали и железной дороги на Екатеринбург.
За очень короткий период Челябинск стал крупным транспортным и торговым центром. Город был одной из крупнейших в России промежуточных станций. Ключевой сферой городской экономики стала торговля хлебом, который поступал сюда из всего Приуралья, а затем сбывался на горные заводы и промыслы Урала, во внутренние губернии России, экспортировался за границу.
Торговля хлебом стала своеобразным драйвером роста, стимулирующим развитие смежных видов деятельности. В городе развивались торговля сельскохозяйственными машинами и орудиями, чайное дело, мукомольное производство, предприятия по переработке сельскохозяйственного сырья.
«Насколько в городе развита торгово-промышленная жизнь, может говорить уже одно то, что в нем находятся: биржа, пять банковских учреждений, три банковских агентства, таможня 1-го класса, десятка два различного рода контор и проч.» [21].
Принципиально отличалась и модель пространственного развития Челябинска. Взрывной рост городской экономики и численности населения при отсутствии жесткого административного контроля (Екатеринбург) или контроля единоличного собственника (Нижнетагильский завод) обусловили во многом стихийный характер застройки, сохранявшей многие черты патриархального уклада бывших крестьян, ставших городскими обывателями.
Радикальное изменение экономической модели функционирования города привело и к значительным социальным сдвигам, вызвало резкое увеличение числа мигрантов. Согласно проведенной в 1897 г. переписи самую большую группу населения составляли бывшие крестьяне (и большинство из них были приезжие).
Многочисленны были также группы рабочих, поденщиков, прислуги, мелких служащих. Но темпы формирования новых социальных групп существенно различались. Так, чиновников, представителей администрации, просвещения и культуры, духовенства, то есть лиц, которые представляют городскую элиту и выражают буржуазное развитие и культуру,в Челябинске было меньше, чем в других городах Урала [1].
И если Нижний Тагил был «железной» столицей, Екатеринбург — административной столицей, сконцентрировавшей функции управления горнозаводским производством Урала и Сибири, то Челябинск в то время называли «зауральским Чикаго».
Примечательно, что в этот период, когда Россия в очередной раз, уже на базе нового социально-экономического уклада и социальных отношений боролась за достойное место в сложившейся мировой табели о рангах, именно Челябинск, не отягощенный грузом прошлых заслуг и сформировавшегося бренда, захватил безусловное лидерство по темпам экономической динамики.
Количественные и качественные изменения функциональной специализации анализируемых городов и трансформации их роли в территориальных системах расселения отразились и в динамике численности населения (табл. 3).
Так, переживший в XVIII в. — первой трети XIX в. свой расцвет Нижний Тагил длительное время был лидером и по численности населения.
Еще в середине XIX в. численность населения Нижнетагильского завода почти в 2 раза превышала численность Екатеринбурга и более чем в 3 раза — численность населения Перми, административного центра Пермской губернии.
К концу же XIXв. численность населения Нижнетагильского завода не изменилась, и он стал «третьим» населенным пунктом губернии. И уже к 1913 г. безусловным лидером среди поселений Пермской губернии становится Екатеринбург, численность населения которого в 1,4 раза превышает численность населения административной столицы Перми.
Челябинск в предреволюционный период становится вторым по людности городом Оренбургской губернии, практически догнав по этому показателю Екатеринбург и отставая только от губернского центра — Оренбурга.
Что касается темпов изменения численности населения, то здесь появившиеся позднее поселения Южного Урала существенно опережают Нижний Тагил и Екатеринбург.
Так, к 1913 г. по сравнению с концом XVIII в. численность населения Нижнего Тагила увеличилась в 4,1 раза, Екатеринбурга — в 7,4 раза, Челябинска — в 24,1 раза.
В таком соотношении конкурентных позиций анализируемые поселения подошли к 1917 г., завершив продолжавшийся почти 200 лет период не всегда поступательного, но в целом эволюционного развития страны.
Подводя итоги проведенного анализа, можно сделать следующие выводы.
1. Занятие городом лидирующих позиций в крупных региональных системах расселения так или иначе связано с выполнением определенных функций в рамках инициируемых государством глобальных процессов модернизации социально- экономической и политической системы. При этом степень влияния и формы участия государства в выдвижении нового лидера могут существенно варьироваться от прямого государственного патернализма (предоставление индивидуальных льгот и привилегий конкретным предприятиям и собственникам, прямое финансирование) до ситуации, когда город становится получателем значительных позитивных внешних экстерналий от деятельности государства, зачастую не ставящей цели развития конкретного населенного пункта (строительство железных дорог, иной производственной инфраструктуры и т. п.).
2. Наличие административного ресурса способствует повышению конкурентоспособности города в условиях, когда государство является главным политическим и экономическим фактором реализуемого модернизационного проекта. Причем этот ресурс может быть связан с выполнением функций как управления административно-территориальными объектами, так и управления территориально организованными горнопроизводственными комплексами, которые в российских условиях имели и административные границы. Для городов — лидеров Среднего Урала, никогда не являвшихся классическими центрами административно-территориального управления, тем не менее характерно наличие мощного блока административных функций, связанных с управлением горнозаводским хозяйством. При этом данные административные функции реализуются как в рамках частновладельческого горного округа (Нижний Тагил), так и в рамках всего горнозаводского хозяйства Урала и Сибири (Екатеринбург).
3. Длительное соперничество городов далеко не всегда заканчивается победой одного из участников борьбы. Лидеры более раннего периода отягощены технологически устаревшей производственной базой, бременем политических обязательств и социальных стереотипов, из-за чего далеко не всегда способны адекватно реагировать на новые вызовы.
О степени инерционности сложившихся моделей развития говорит в частности тот факт, что даже на рубеже XIX—XX вв. представители династии Демидовых активно пользовались государственной помощью для поддержки уже не передовых, как в XVIII в., а хронически убыточных заводов. В результате более удобными опорными центрами могли стать города, до этого не проявлявшие претензий на региональное лидерство, но вместе с тем обладающие конкурентными преимуществами, востребованными в рамках новой модели развития. В этом случае реализация модернизационного проекта встречает меньшее сопротивление внутренней и внешней среды, что бесспорно увеличивает вероятность успеха.
4. Существует определенная цикличность в развитии функциональной специализации города [17, 18]. Когда ядром градообразующего комплекса являлось материало-и трудоемкое индустриальное производство, на ранних стадиях развития поселения отличались высокой степенью специализации функциональной структуры. Вместе с тем действие таких факторов, как развитие и усложнение потребностей градообразующего производства, увеличение численности населения, пространственная удаленность, ориентация на самообеспечение, завершение начальных, наиболее капиталоемких этапов развития производства, в определенный момент создает потребности в появлении новых видов деятельности и в конечном итоге усиливает диверсификацию функциональной структуры поселения.
Напротив, когда ядром градообразующего комплекса становится сфера услуг, особенно если эта услуга (как, например, транспорт) обладает значительными положительными внешними экстерналиями, практически сразу возникают возможности для формирования диверсифицированной структуры городской экономики с более острой внутренней конкуренцией и более низкой степенью монополизации.
5. Формирующаяся в конкретный исторический период в рамках определенных внешних вызовов и общественно-государственных запросов функциональная структура города детерминирует развитие определенной социокультурной и пространственной среды, нематериальной сферы и в конечном итоге целостной модели организации городской жизнедеятельности.
Так, Нижний Тагил и Екатеринбург, в становлении которых была столь сильна роль централизованного, планового начала, имели достаточно много общих тенденций в развитии градостроительного облика, социальной инфраструктуры и образования. И Нижний Тагил, и Екатеринбург были, по сути говоря, воплощением идеального проекта, сложившегося в сознании конкретной исторической личности, что формировало жесткую социально-культурную матрицу: создание городов на основе генеральных планов — планомерная организация системы профессионального образования — закрепление кадров.
Напротив, в Челябинске развитие носило более стихийный и взрывной характер, и тенденции централизации и планового подхода к управлению городом здесь начинают реализовываться уже после революции.
Список литературы.
1. Алеврас Н. Н. Челябинск в XVIII — начале ХХ вв. Социально-демографические процессы // Вестник Челябинского университета. История. 2000. № 1.
2. Е. Г., Власова Н. Ю. Уральская городская культурная матрица: тенденции станов- ления, основные опасности и угрозы / Развитие городов в условиях глобализации: сборник трудов. Екатеринбург: УГЭУ. 2012. С. 136—141.
3. А. Рубл. Стратегия большого города.Прагматический плюрализм в Чикаго «позолоченного века», Москве серебряного века и Осаке эпохи Мэйдзи. М.: Московская школа политических исследований. 2004. 456 с.
9. Магнитогорск. URL: http://www. mojgorod. ru/cheljab_obl/magnitgorsk/index. html.
10. Металлургические заводы Урала XVII— XXвв. Энциклопедия. Екатеринбург: Академкнига. 2001. 536 с.
11. Нижний Тагил. URL: http://www. mojgorod.ru/sverdlov_obl/nizhntagil/index. html.
12. ОАО Магнитогорский металлургический комбинат. Годовой отчет. 2011. URL: http://mmk ru/for_investor/annual_reports/.
14. Потерпеева А. Торговать и хлебопашествовать. Из истории крепости Челяба // Вечерний Челябинск. 01.02.1996.
15. Тезисы доклада министра регионального развития Российской Федерации В. Ф. Басаргина
20. Челябинск. URL: http://www. mojgorod. ru/cheljab_obl/cheljabinsk/index. html.
21. Яншин О. Челябинск. Точка на карте времени. URL: http://www. zenon74.ru/gorod-context/ chelyabinsk-tochka-na-karte-vremeni.