УРАЛЬСКАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ. ПЕРВЫЕ РАЗБОЙНИКИ НА СРЕДНЕМ УРАЛЕ.
«ВЕДОМОСТИ Урал» 2011 29 06 Цикл исторических статей «Уральская преступность»
Автор Олег ЛОГИНОВ
В первые годы после образования Екатеринбург, как ни странно, особых проблем от разбойничьих шаек не испытывал.
Во-первых, в уральских лесах было холодно и голодно, а потому беглые рабочие и солдаты старались перебраться на Волгу, где для лихого люда была настоящая вольница.
А во-вторых Екатеринбург представлял из себя город-крепость с приличным солдатским гарнизоном, поэтому даже самые отчаянные атаманы разбойников старались обходить его стороной. Хотя, конечно, нельзя сказать, что уральцам разбойники не досаждали вовсе.
Сохранились предания об уральском Робин Гуде — Марзаке, который нападал на богатых, отнимал у них имущество и раздавал его беднякам. Один легендарный разбойник Макар Воробьев, по прозвищу Юла долгое время был достопримечательностью екатеринбургского острога. Некоторое время он был атаманом разбойничьей шайки в Пермских землях, но легендарным стал за свою страсть к побегам. В Екатеринбургской тюрьме Юла сидел с 1739 года за это время предпринял два удачных побега и множество неудачных.
Первый раз он сбежал с рытья винного погреба, второй — после выломки тычины тюремного острога. А кроме того пытался дать деру с каторжных работ Гороблагодатских заводах, где провертел буравчиком дыру в тюремном потолке. Несколько раз он готовил тюремные бунты, и налеты на места заключения товарищей с воли, но каждый раз что-то срывалось.
В Екатеринбургской тюрьме Макара Воробьева дважды приговаривали к казни, один раз путем повешения, второй — колесования. Но каждый раз он спасался тем, что с эшафота кричал: «Слово и дело!», а потом заявлял, что знает и готов показать неизвестные месторождения серебряной руды. Сообщения оказывались ложными, но смерти он избегал.
Уже будучи дряхлым стариком он предпринял последнюю попытку побега и под чужим именем затесался в связку арестантов, отправляющихся на базар просить милостыню. Только в воротах тына его узнал и остановил один старый солдат.
В самом Екатеринбурге было более или менее спокойно. Шалили лихие люди и на трактах: Сибирском и Московском, нападая на купцов. Но гораздо больше неприятностей доставили народные восстания. В 1735 г. взбунтовавшиеся из-за постройки Оренбурга башкиры огнем и саблей дошли до Арамиля, но напасть на Екатеринбург не осмелились.
К бунтовавшим башкирам власти относились довольно либерально. В случае принятия ими христианства они полностью амнистировались. Правда при этом предупреждались что отречение от христианства и возврат к исламу будет рассматриваться как тягчайшее преступление, прощения за которое можно не ждать.
11 марта 1738 года полковнику Арсеньеву, командиру Сибирского драгунского полка, было отправлено предписание о конвоировании в Екатеринбург для проведения следственных действий башкирского ренегата вернувшегося в ислам Тойгильды Жулякова с его сыновьями.
10 апреля 1738 года, когда двое драгун уже подвозили Жулякова к месту назначения, в 30 километрах от Екатеринбурга, около села Бобровского, Тойгильда, незаметно расцепив колоду, сумел освободить руки. Потом выхватил топор из-за армяка сидевшего к нему спиной возницы и напал на конвоиров. Примечательно, что гренадеры, имевшие при себе карабины, пистолеты, и тесаки, оружия против преступника не применяли, а попытались задержать его голыми руками. И хотя один из них был ранен, но они скрутили беглеца и все же доставили его в Екатеринбург.
Начальник Главной Горной канцелярии Василий Никитич Татищев за ренегатство и побег повелел Тойгильду принародно сжечь для устрашения другим крещеным башкирам. В указе обвинение Жулякову было изложено весьма живописно: «Ты, крестясь в веру греческого исповедания, принял паки махометанский закон, и тем не только в богомерзкое преступление впал, но яко пес на свои блевотины возвратился, и клятвенное свое обещание, данное при крещении, презрел..» 20 апреля 1738 года Тойгильда Жуляков был сожжен в присутствии всех башкир, каких удалось сыскать в Екатеринбурге и его окрестностях и доставить к месту казни.
Несмотря на все трудности, пусть на костях каторжников, но уральскую промышленность удалось создать в кратчайшие сроки. Заводы заработали, новые города благоустраивались, жизнь постепенно начала входить в спокойное русло. Рабочие, хотя и трудились в сложных условиях, но делали это уже не только за страх наказания, но и за совесть.
Разрушительная волна пугачевщины накатилась на Урал. Для крестьян и представителей этнических меньшинств, на землях которых были возведены заводы, предприятия представлялись неким воплощением Зла. Поэтому, влившись в отряды самозванного Петра III, они первым делом старались разрушить заводы. Врываясь на них, они жгли цеха и дома, выгоняли рабочих и их семьи, говоря: «Ступайте домой! Срок ваш кончился: отцы наши, которые отдали вам эту землю, умерли, а мы не хотим более уступать вам ее».
56 уральских заводов было сожжено и разорено пугачевцами.
И все же промышленность на Урале удалось сохранить от пожара народного бунта. А основная заслуга в этом принадлежит рабочему и мастеровому люду, который грудью встал на защиту своих предприятий. Именно благодаря ему выстоял Кунгур, когда начальство сбежало из него и город готовился к сдаче. Рабочие вступали в ополчение, укрепляли заводы и тем самым спасли свои дома и предприятия от разрушения. Пугачевские отряды, в начале 70-х они потерпели поражение под Сысертью и повернули обратно.
После жестокого подавления бунта Пугачева жизнь в Российской империи успокоилась. Появилась возможность заняться государственным переустройством.
7 ноября 1775г. Екатерина II утвердила губернскую реформу. Территория России разделилась на губернии, которые в свою очередь делились на уезды. Административная и хозяйственная власть в уездах возлагалась на городничих. Им же была определена и полицейская функция — «сохранять в уезде благочиние, добронравие и порядок».
В 1782г. императрица утвердила Устав Благочиния, определяющий устройство полицейского аппарата в городах.
В Екатеринбурге была создана обер-комендантская канцелярия, преобразованная в 1789г. в горную полицию.
Управу благочиния в уезде возглавил полицмейстер (обер-комендант). Город делился на две части, охраной правопорядка в которых ведали частные приставы. Каждая часть делилась на кварталы по 50-100 дворов. Полицейский надзор в квартале осуществляли квартальный надзиратель и его помощник — квартальный поручик. Полицейские части, располагавшиеся обычно в съезжих домах, следили за сохранением тишины и спокойствия, боролись с пожарами и занимались еще большим количеством прочих дел — от осмотра мертвых и призрения подкидышей до надзора за постоялыми дворами и трактирами. На полицейские части возлагалось обычно и исполнение судебных решений.
Из-за малочисленности полицейскому аппарату трудно было контролировать круглосуточный порядок в городах. Поэтому в помощь полиции активно привлекались граждане.
По распоряжению Пермского губернского правления от 27 апреля 1792 года положено было иметь «в здешнем городе Екатеринбурге ночных сторожей в каждой части по двенадцати, во обоих — двадцать четыре» и по одному «огнегасительному» мастеру в каждой части города.
Норму установили такую: один сторож на 256 саженей (550 метров). Дежурили с наступлением темноты «до пробития зари». В сторожа набирали местных жителей не моложе 25 лет, трезвого поведения и благонадежных. Им выдавались бляхи с указанием номера участка и свистки. А финансировались ночные охранники за счет специально сторожевого сбора с горожан.
Ныне такая система охраны порядка кажется патриархальной и в чем-то даже наивной, но необходимо признать, что действовала она довольно эффективно для своего времени. Также немаловажно, что при данной системе полиция и горожане сообща старались обеспечить в своем городе покой и порядок. Немногочисленные полицейские, весь штат которых в Екатеринбурге составлял всего 85 человек, довольно успешно справлялись с происками криминального мира.