В ТЕНИ НЕВЬЯНСКОГО ВОССТАНИЯ: АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ РАБОЧИХ КАСЛИНСКОГО ЗАВОДА В ИЮНЕ 1918 Г.

Журнал ВЕСТНИК РОССИЙСКОГО УНИВЕРСИТЕТА ДРУЖБЫ НАРОДОВ. Серия: История России.

Вебер Михаил Игоревич.

Статья посвящена антибольшевистским восстаниям уральских рабочих в июне 1918 г. На основе архивных материалов, газет и мемуаров автор реконструирует события Каслинского восстания.

Публикация подготовлена при поддержке ФЦП «Научные и научно-педагогические кадры для инновационной России», госконтракт № 14.740.11.0209 по теме «Человек в условиях социально-культурных трансформаций российского общества в XVII–XX вв.».
Гражданская война в России, Урал, восстание, повстанчество, Чехословацкий корпус.

В ТЕНИ НЕВЬЯНСКОГО ВОССТАНИЯ: АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЕ ВЫСТУПЛЕНИЕ РАБОЧИХ КАСЛИНСКОГО ЗАВОДА В ИЮНЕ 1918 г.

Революция 1917 г. в России привела к радикальному слому традиционных норм поведения. Фактически человек того времени разом утратил смыслообразующие константы своего социального бытия, был дезориентирован и подавлен. Адаптация к новой социальной реальности как отдельных индивидуумов, так и их групп происходила крайне тяжело.

В условиях крушения привычной системы ценностей происходил распад социума, его «атомизация», когда в своем поведении члены социума все больше руководствовались инстинктами. В тех случаях, когда инстинктивные действия значительной части социума – неважно, локального или более крупного – совпадали, возникал эффект резонанса и происходил стихийный выплеск социальной энергии, что на практике, в суровых реалиях разгоравшейся на обломках бывшей империи гражданской войны, означало массовые беспорядки, мятежи и бунты. В частности, важную роль факторы психологического характера (инстинкты, массовые страхи и фобии) сыграли в произошедшем в 1918 г. конфликте уральских рабочих и большевистской власти.

Пролетариат традиционно позиционировался в качестве основной социальной опоры большевиков в Гражданской войне, поэтому не удивительно, что вооруженные восстания уральских рабочих против большевистской власти слабо отражены в советской историографии (2).

Крах коммунистического режима в России привел к отмене многочисленных идеологических запретов и табу и открытию ранее засекреченных архивных фондов для профессиональных историков, что, в свою очередь, положительно отразилось на изучении различных аспектов Гражданской войны, в том числе и на изучении истории антибольшевистского рабочего протеста.

В частности, серьезные подвижки произошли в изучении антибольшевистских восстаний в таком важном регионе, как Средний Урал.

Однако большинство опубликованных работ оказались сфокусированы на истории самого громкого восстания местных рабочих – Невьянского (3). Другие, менее значительные по масштабам восстания рабочих Среднего Урала, происходившие в это же время, оказались заслонены в глазах исследователей Невьянским восстанием.

Данная статья призвана ликвидировать эту несправедливость и проследить на основе разнообразных исторических источников, как складывались в 1918 г. взаимоотношения большевистской власти и рабочих Каслинского завода, закончившиеся в итоге крупным восстанием.

Что представлял собой Каслинский завод? По данным земской статистики, в 1908 г. в поселке Каслинского завода проживало 14 723 жителя (4). Вне всякого сомнения, к 1918 г. эта цифра только увеличилась – таким образом, Каслинский завод был больше многих уездных городов того времени. В заводском поселке было 4 каменных церкви, 5 церковно-приходских и 2 земские школы, библиотека и земская больница (5).

Стержнем поселка был Каслинский чугуноплавильный, чугунолитейный и железоделательный завод, известный прежде всего своими художественными изделиями из чугуна – знаменитым каслинским литьем.

Завод входил в состав Кыштымского горного округа и находился на полпути между Екатеринбургом и Челябинском.

Весьма живописное описание Каслинского завода оставил в своих путевых записках известный уральский писатель Д.Н. Мамин-Сибиряк, посетивший завод в конце XIX в.: «особенно хорош вид на оз. Бол. Касли, на Вишневые горы и на далекую панораму Каслинского завода от оз. Кисегача. Это настоящая уральская Швейцария, и можно только удивляться, как на сравнительно небольшом пространстве собрана такая масса всяческой благодати… К самому заводу дорога идет верст 10 все время по берегу озера. Красиво белеют заводские церкви, пестреют разные постройки, и этот вид не теряет вблизи, как иногда случается с красивыми ландшафтами. Скоро наш экипаж катился по широкой каслинской улице, мимо таких хороших и так плотно поставленных домиков, – мне еще не случалось видеть такого наружного довольства, потому что [даже] в самых богатых местах оно сосредотачивается только около рынка и церквей…
Крепко живут в Каслях, и самые простые избы выглядят так зажиточно. Я просто любовался постройками: какой толстый лес на домах, и как пригнано дерево к дереву, и как все поставлено по-настоящему, по-хозяйственному, «от желань[я] сердца. Это уж не городом пахнет, где городят дома чуть не из щеп и всякой другой дряни. Особенно приятно было видеть дома средней руки, и таких попадало много с крашеными окнами, с железными крышами, с крепкими воротами и всякими хозяйственными пристройками, как этому и быть следует у порядочного хозяина. На Руси обыкновенно встречается так: стоит несколько раскрашенных кулацких хоромин, а кругом жмутся лачуги и гнилушки, недостает именно этого среднего достатка, который Каслям придает такой сытый и крепкий вид. Правда, ближе к центру, т.е. к господскому дому и знаменитой каслинской фабрике, начали попадаться уже совсем городские дома: каменные, двухэтажные, с ярко- зелеными крышами и бесчисленными окнами, но тут не было резкого перехода от нищеты и голи к вопиющему богатству» (6).

Думается, что писатель Мамин-Сибиряк очень верно подметил особенности жизни и быта каслинцев. Уральский рабочий не был классическим пролетарием – его быт, менталитет, социальные привычки и связи существенно отличались от того, что было нормой для рабочих Центральной России.

Во-первых, уральцы жили заметно зажиточней и обладали психологией собственников, во-вторых – они нераздельно связывали свою жизнь и судьбу с одним конкретным заводом. Семьи потомственных рабочих словно бы врастали корнями в свой завод, который становился центром их мироздания. Остановка завода означала для них крушение всего и была их самым сильным глубинным страхом.

Октябрьский переворот 1917 г. ознаменовал новую веху в углублении общероссийского социального, экономического и политического кризиса.

На Урале и до переворота в столице большевики имели сильное влияние во многих городах и заводских поселках, а местами даже доминировали – но вплоть до осени 1917 г. находились в диалоге с другими партиями и общественными группами.

После октябрьского переворота большевики в союзе с левыми эсерами взяли курс на открытый разрыв с другими, в первую очередь левыми, партиями, на существенное ограничение полученных в ходе февральской революции прав и свобод, на свертывание земских учреждений и прочих проверенных временем институтов и на форсированное проведение в жизнь своей радикальной экономической и социальной программы.

Сплошь и рядом при захвате власти и реализации своей программы большевики опирались не на силу убеждения, а на силу штыка – военизированные формирования своих сторонников, получившие название Красная гвардия.

Не удивительно поэтому, что политическая борьба большевиков с другими партиями и общественными объединениями в поселке Каслинского чугунолитейного завода зимой 1918 г. приняла характер открытого столкновения.

Так, в письме в ЦК РКП(б), отправленным партийной организацией Кыштымского завода 22 января 1918 г., отмечается, что местная Красная гвардия «пока немногочисленна, но действует неусыпно. Несколько дней назад словила привозимое из Златоуста оружие в виде турецких ятаганов и кинжалов, предназначенное, как выяснилось, для вооружения белой гвардии в соседнем, Каслинском заводе; в связи с этим там были произведены обыски и на этой почве возникло погромно-контрреволюционное движение, для чего пришлось послать туда нашу гвардию. Движение в настоящее время ликвидировано, жертв не было; во главе стояли члены Каслинского крестьянского союза, несколько человек арестовано. Отобранное гвардией оружие работы 17-го и часть даже 18-го года с надписью на клинках «равенство, братство, свобода». Ведется следствие» (7).
Попытка политических противников большевиков создать вооруженный отряд провалилась, и они были вынуждены затаиться или уехать из заводского поселка.

Интеллигенция Каслей, как и большинства других населенных пунктов России, устроила захватившим власть большевикам бойкот. В частности, местное отделение Уральского педагогического союза, объединяющее всех каслинских учителей, отказалось от сотрудничества с большевистским совдепом, который настаивал на введении в школах партийного обучения (8).

В феврале 1918 г. Исполком Каслинского совдепа объявил завод на военном положении и запретил все митинги и собрания без его ведома. Однако каслинские учителя продолжали устраивать свои собрания. В ответ большевики арестовали на 1 мес. с заменой заключения штрафом в 300 руб. председательницу отделения Т.П. Хорошенину (9).

Известие об аресте Хорошениной вызвало взрыв возмущения в учительской среде: каслинские учителя написали воззвание с призывом к свержению большевистского совдепа и заставили своих учеников расклеить его в заводском поселке (10). После этого последовали аресты других лидеров объединения учителей Каслей. В конечном счете каслинские учителя были вынуждены пойти на мировую с местным совдепом, но, безусловно, затаили зло на большевиков.

Таким образом, острый конфликт каслинских большевиков со своими политическими оппонентами и местной интеллигенцией, возникший уже в январе–феврале 1918 г., закончился победой большевиков. На этом этапе большая часть населения заводского поселка, озабоченная проблемами повседневного выживания, осталась в стороне от конфликта. Но, как показали дальнейшие события, эта победа большевиков оказалась пирровой.

Захватив власть, большевики в глазах уральских рабочих, традиционно настроенных патерналистски, взяли на себя единоличную ответственность за обеспечение населения поселков продовольствием и работой. Однако хозяйственная политика большевиков только способствовала надвигавшемуся коллапсу: заводская интеллигенция – инженеры и техники – увольнялась или выдавливалась с заводов большевистскими деловыми советами и фабзавкомами, трудовая дисциплина и производительность труда падали, многие заводы вынужденно закрывались, заводским поселкам грозил голод. Неуклюжая попытка «красногвардейской атаки на капитал» привела к коллапсу банковской системы и к серьезным проблемам с финансированием уральских горных округов. Борьба со свободной торговлей только усугубила дефицит продуктов на рынке.

На этом фоне партия большевиков начала стремительно терять своих сторонников в уральских заводских поселках: весной 1918 г. произошел массовый отток рабочих из партии. Например, в апреле 1918 г. в большевистской партийной организации Ижевского завода было 1700 членов, а к концу мая осталось всего 400 (11). Похожие процессы имели место и во многих других заводских поселках (12).

Безусловно, далеко не все рабочие выходили из партии большевиков по идейным соображениям: собрать нехитрые пожитки и, вспомнив свое крестьянское прошлое, бежать от надвигающегося голода из заводских поселков в деревню – такую стратегию индивидуального выживания избрала для себя значительная часть рабочих уральских заводов, главным образом пришлых.

В то же время ядро уральского рабочего класса – потомственные рабочие, неразрывно связанные домами и земельными участками, менталитетом и всем образом жизни с родными заводами, выбрать для себя такой путь адаптации к стремительно меняющейся в худшую сторону социальной среде не могли. Сменить место жительства они не хотели, поэтому они попытались сменить власть в заводских поселках.

Возможно, трагичных последствий в виде мятежей и бунтов удалось бы избежать, будь выстраиваемая большевиками новая социальная система более гибкой: утрата доверия населения сопровождалась бы перевыборами совдепов и постепенным переходом власти к другим левым партиям. Однако большевики и левые эсеры взяли открытый курс на диктатуру, стремясь удержаться у власти любой ценой.

Надо отметить, что система советов депутатов с ее классовым делением сама по себе была не демократична и объективно способствовала расколу локального социума. В передовице газеты «Уральский рабочий» 21 июня 1918 г. товарищ председателя Уральского облсовдепа Г.И.Сафаров прямо писал о недопустимости контроля над советами депутатов со стороны общих собраний граждан, подчеркивая, что «право участия в контроле над деятельностью Советов должно принадлежать в городах и заводских поселках только рабочим, в деревнях – только крестьянам-беднякам. Не на общих собраниях граждан, а на собраниях рабочих должны отчитываться советские деятели» (13).

Характерно, что на попытки каслинских эсеров добиться смены власти в Каслинском заводе демократическими методами, путем агитации за переизбрание местного совдепа, местные большевики ответили репрессиями.

В екатеринбургской газете «Уральский рабочий» в номере от 14 мая 1918 г. отмечается, что в Каслинском заводе «ведется беспощадная борьба с контрреволюционерами и приспешниками буржуазии. Председатель и товарищ председателя местной группы ср правых (оба члены Совета) высланы в 24 ч из Каслинского завода. Человек 5 отосланы в шахты. Работает Революционный Трибунал» (14).

Жестко пресекая мирные акции, сажая под арест своих политических оппонентов, большевики тем самым выталкивали своих противников на путь организации заговоров и подготовки вооруженных восстаний. Скальпелем, вскрывшим гнойники социального недовольства на уральских заводах, стало восстание Чехословацкого корпуса, произошедшее в конце мая 1918 г.

После начала мятежа Чехословацкого корпуса власть в Каслях перешла к чрезвычайному органу с диктаторскими полномочиями – ревкому, который возглавил большевик каслинского розлива Тарасов.

Действия каслинского ревкома только подлили масла в огонь разгорающегося социального конфликта.

Как вспоминал об этих событиях позже сам Тарасов, «для изыскания материальных средств Ревком наложил контрибуцию на местную буржуазию. Население Каслей, состоявшее, в большинстве случаев, из мелких и крупных собственников, вообще враждебно настроенных по отношению к Советской власти, всячески противодействовало всякой организационной работе. Особенно же озлобилось кулачье после того, как Ревком наложил на них контрибуцию и за невыплату арестовал некоторых толстосумов» (15).

О характере Тарасова лучше всего говорит тот факт, что за неуплату контрибуции он арестовал собственного деда, не пожелавшего «платить «сукину сыну» 15 000 руб.» (16).

Настоящая вакханалия всевозможных поборов и контрибуций со стороны всевозможных комиссаров напрочь разорила мелких и средних предпринимателей, а вместе с тем на корню погубила отлаженный аппарат снабжения заводских поселков продуктами питания и потребительскими товарами.

Окончательно же рассорила большевиков с населением Каслей мобилизация, объявленная в связи с выступлением Чехословацкого корпуса.

Первоначально большевики планировали подавить мятеж чехословаков силами добровольческих красногвардейских отрядов. В одном из архивов сохранились воспоминания С.К. Полякова, занимавшего весной 1918 г. в Каслях пост комиссара земледелия и выступившего главным организатором на заводе красногвардейского отряда (17).

Поляков отмечает, что в отряд записалось всего 30 чел. Это совсем немного, учитывая, что на заводе работало порядка 2000 рабочих (18), и, на мой взгляд, свидетельствует о слабости социальной базы большевиков в указанный период.

Цифры, приведенные Поляковым, подтверждаются другими источниками. Так, в газете «Уральский рабочий» за 13 июня 1918 г. отмечается, что «Каслинский завод с 23-тысячным населением дал 29 чел., из которых половина партийных рабочих, а другая половина гарнизонные солдаты» (19).

Естественно, что 29 добровольцев было ничтожно мало, поэтому встал вопрос о проведении в Каслинском заводе принудительной мобилизации. Однако население поселка отнеслось к мобилизации крайне отрицательно: кровопролитная Первая мировая война породила новую массовую фобию – страх войны, поэтому воззвание совдепа к жителям Каслей и другая агитация пропали втуне.

Корреспондент «Уральского рабочего» с горечью констатировал, что на все призывы с указанием на угрозу чехословаков каслинцы отвечали – «это пришли не нас бить, а большевиков» (20). Очевидно, что каслинские рабочие и обыватели абсолютно не идентифицировали себя и свои интересы с интересами большевистской власти и вовсе не горели желанием пасть за нее смертью храбрых на полях разгорающейся Гражданской войны.

На общем собрании граждан заводского поселка, где решался вопрос о проведении принудительной мобилизации, наметилась патовая ситуация: фронтовики (т.е. ветераны Первой мировой) проголосовали за то, чтобы были мобилизованы ранее не служившие молодые военнообязанные, а молодежь в ответ заявила – «ведь теперь свобода, никто не имеет права нас теснить» (21).

После долгих споров председатель исполкома Каслинского совдепа Ретнев принял волевое решение о принудительной мобилизации молодых военнообязанных – несомненно, что именно оно послужило спусковым крючком последовавшего мятежа. Уже во время общего собрания молодые люди, подлежавшие призыву, осознав общность своих интересов, сгруппировались и начали сорганизовываться. Решение о принудительной мобилизации воспринималось ими как несправедливое, заставило почувствовать себя обиженными и оскорбленными – словом, создало психологический и эмоциональный фон, который подтолкнул их к решительным действиям.

Как справедливо заметил В.П. Булдаков, «массы относительно редко бунтуют (в России это особенно заметно) в связи с постепенным ухудшением материального положения: они реагируют на тяготы жизни либо в связи с неприглядными шагами властей, либо в связи с резким падением своего уровня потребления на фоне якобы “зажравшихся” слоев населения» (22).

Попытка большевиков погнать каслинскую молодежь на бессмысленную в ее глазах войну стала именно тем «неприглядным шагом», который население власти не простило.

На собрании граждан Каслинского завода большевистским агитаторам кричали из толпы: «они нас обманывают, за что и получают 400 руб. в месяц» (23). В заводском поселке назревал бунт.

После того как добровольческий красногвардейский отряд ушел на фронт, большевистская власть в Каслях была свергнута. Под влиянием слухов о приближении чехов в Каслинском заводе началось стихийное антибольшевистское выступление, принявшее форму волнений. Как вспоминал позже лидер каслинских большевиков Тарасов, «дальнейшее пребывание в Каслинском заводе становилось невозможным. Наскоро собрав бойцов, мы погрузились в автомобили, забрав с собою документы, печати, деньги Каслинского Исполкома. На улицах около штаба грудились толпы, собравшиеся с целью не выпустить нас с завода. Собрались и каслинские попы, с хоругвями, иконами, крестами, словом, в полном вооружении. Они рассчитывали помешать нам открыть по толпе огонь, чтобы пробить себе выход из завода. Но к такой мере прибегнуть не пришлось. Машины, тронувшиеся полным ходом, и стрельба в воздух из пулеметов, заставили толпу расступиться и дать нам выход» (24).

Большевистская власть в Каслях пала. В заводе был сформирован отряд самообороны, возглавленный местными эсерами (25). Таким образом, начавшись как стихийные волнения заводских жителей, выступление каслинских рабочих довольно быстро приобрело форму полноценного вооруженного восстания.

В телеграмме в Москву от 13 июня 1918 г. за № 123 военрук советских войск на Екатеринбургско-Челябинском фронте Муравьев докладывает, что «Совета в Каслях нет, вчера арестовано 12 наших, организуется отряд в 200 коней против Советов… 4 красноармейца расстреляно» (26).

Сознавая всю опасность, которую создавало восстание рабочих Каслинского завода для удара в тыл красным отрядам, прикрывающим Екатеринбург- Челябинское направление, большевистское командование приняло решительные меры к его подавлению.

В документах штаба Северо-Урало-Сибирского фронта имеется следующая запись от 16 июня 1918 г.: «5) поручено занять Каслинский завод, в котором по самым последним сведениям образовался Комитет общественной безопасности,расстреляно 2–3 красноармейца. Свести самые строгие счеты с местными кулаками Каслинского завода»(27).

Директива красного командования была выполнена в этот же день. Согласно воспоминаниям С.К. Полякова, с фронта были сняты и отправлены в тыл на подавление Каслинского восстания 70 бойцов из отряда анархиста П.И. Жебенева и 150 бойцов из отряда большевика С.В. Мрачковского (28). После упорного боя, в ходе которого красные потеряли 19 челолвек убитыми, им удалось разбить отряд повстанцев и занять завод (29).

Как отмечается в оперативной сводке Уральского окружного военного комиссариата № 017 от 17 июня 1918 г., «белогвардейцы, оставив в наших руках 4 убитых, 1 раненого, отошли в направлении на Кыштым» (30).

Победители, выполняя директиву командования Северо-Урало-Сибирского фронта, сразу же начали расправу над не успевшими эвакуироваться сторонникам повстанцев.

По данным Полякова, всего на Каслинском заводе было арестовано и предано военно-полевому суду 72 чел. (31). Судьба же успевших отступить из Каслинского завода повстанцев сложилась удачней.

26 июня 1918 г. военный комиссар Георгенбергер, командированный в Шадринский уезд с чрезвычайными полномочиями для подавления крестьянских восстаний, из села Катайское сообщал по прямому проводу в штаб Северо-Урало-Сибирского фронта: «в воскресенье направили 20 чел. разведчиков по направлению Касли через [реку] Течь у плотины и у Течи живут каслинские буржуа, у которых имеется отряд около 60 чел. белогвардейцев, вооруженных берданками, каждому дано по 5 патронов, а меж них находящимся трем солдатам дали трехлинейные винтовки и по 10 патронов» (32).

Большевики, под которыми на Урале летом 1918 г. в буквальном смысле слова горела земля, не успели снарядить карательную экспедицию для уничтожения лагеря каслинских повстанцев, и после занятия Каслинского завода белыми уцелевшие повстанцы смогли вернуться домой и продолжить борьбу с большевизмом.

Лапидарный язык военного делопроизводства белых сообщает нам, что в начале августа 1918 г. в состав формируемого белыми на Урале 3-го Уральского армейского корпуса в качестве самостоятельной боевой единицы входила и Каслинская боевая дружина (33). Возглавлял дружину поручик Тараторин.

Какое значение имело Каслинское восстание на общий ход боевых действий на фронте? Восстания рабочих Каслинского, Невьянского, Верх-Нейвинского, Полевского, Северского, Нижне-Исетского и других заводов Среднего Урала во второй половине июня 1918 г. серьезно расшатали тылы Северо-Урало-Сибирского фронта красных. Однако чехи и белые не сумели в полной мере воспользоваться плодами этих восстаний: главные силы их челябинской группы войск были в это время отвлечены на другие операционные направления.

Таким образом, командующий челябинской группой полковник С.Н. Войцеховский упустил реальный шанс захватить Екатеринбург уже в июне 1918 г. За медлительность подготовки и проведения наступательной операции по захвату Екатеринбурга его справедливо критиковали в эмиграции (34).

Впрочем, Войцеховский скорее всего и не знал о том, насколько благоприятная обстановка сложилась в середине июня 1918 г. для наступления на «столицу Красного Урала» – город Екатеринбург:большинство антибольшевистских восстаний уральских рабочих носили стихийный характер и никак не были скоординированы с военным командованием белых.

Думается, что главным заговорщиком против большевистской власти были вовсе не белые подпольщики, как уверяла советская историография, а авантюрная в своем радикализме внутренняя политика большевиков, пробудившая у значительной части рабочих самые глубинные их страхи – остановки заводов, надвигающегося голода, новой большой войны.

В результате во многих заводских поселках Урала примерно в одно и то же время независимо друг от друга произошел сильнейший выплеск социальной энергии протеста, который сумели направить в антибольшевистское русло политические противники большевиков.

1. См.: Нарский И.В. Жизнь в катастрофе: будни населения Урала в 1917–1922 гг. –М., 2001.
2. См.: Анишев А. Очерки истории гражданской войны (1917–1920 гг.) – Л., 1925. – С. 127–128; Подшивалов И. Гражданская борьба на Урале 1917–1918 г. (Опыт военно-исторического исследования). – М., 1925. – С. 131; Колчаковщина на Урале (1918–1919 гг.). В документах и материалах. С вводным очерком А. Таняева. – Свердловск, 1929. – С. 17; Гражданская война 1918–1921: В 3 т. – М., 1930. – Т. 3: Оперативно-стратегический очерк боевых действий Красной армии. – С. 74; Аминев З.А. Октябрьская социалистическая революция и гражданская война в Башкирии (1917–1919 гг.). – Уфа, 1966. – С. 270–272; Эйхе Г.Х. Опрокинутый тыл. – М., 1966. – C. 53–54; Гражданская война и иностранная интервенция на Урале. – Свердловск, 1969. – С. 152–155; Лучевников П.С. Гражданская война на Южном Урале. 1918–1919 гг. – Челябинск, 1958.– С. 44–45; Машин М.Д., Семьянинов В.С. Вооруженная борьба трудящихся Южного Урала против внутренней и внешней контрреволюции (1918–1919). – Иркутск, 1991. – C. 35–39.
3. См. напр.: Плотников И.Ф. Невьянское восстание // Уральская историческая энциклопедия. – Екатеринбург, 2000. – С. 362–363; Костогрызов П.И. Невьянское антибольшевистское восстание: июнь 1918 г. // Вторые Уральские военно-исторические чтения: Мат-лы регион. науч. конф. – Екатеринбург, 2000. – С. 143–144; Чураков Д.О. Революция, государство, рабочий протест: формы, динамика и природа массовых выступлений рабочих в Советской России (1917–1918). – М., 2004. – С. 104–106; Кручинин А.М. Невьянский набат: Народное восстание на Среднем Урале в июне 1918 г. – Екатеринбург, 2010; Вебер М.И. Невьянское антибольшевистское восстание 1918 года // Научные ведомости Белгородского государственного университета. Серия «История. Политология. Экономика. Информатика». – 2011. – № 1 (96). – Вып. 17. – С. 105–115.
4. Список населенных мест Пермской губернии: Екатеринбургский уезд. – Пермь, 1908. – С. 25.
5. Там же.
6. Мамин-Сибиряк Д.Н. По Зауралью // Южный Урал. – 1952. – № 8–9. – С. 35–36.
7. Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) с местными партийными организациями (ноябрь 1917 г. – февраль 1918 г.): Сб. док-тов. – М., 1957. – С. 391.
8. Сиполс.Каслинский завод: Интеллигенция и ее работа/Уральский рабочий.– 1918.– 9 июня.– № 111(208).– С.4.
9. Там же.
10. Там же.
11. Переписка Секретариата ЦК РСДРП(б) – РКП(б) с местными партийными организациями (март–июль 1918 г.): Сб. док-тов. – М., 1967. – С. 245.
12. См. например: Центр документации общественных организаций Свердловской об- ласти (ЦДООСО). – Ф. 41. – Оп. 2. – Д. 481. – Л. 91.
13.Сафаров Г.И. Массы и вожди // Уральский рабочий. – 1918. – 21 июня. – № 119 (216). –С. 1.
14. Сиполс. Каслинский завод: Работа Советской власти/ Уральский рабочий.–1918.–14 мая.–№ 89(186).–С.4.
15. Онуфриев И. Гражданская война на Урале. Воспоминания бывшего комбрига. –Свердловск, 1925. – С. 26.
16. Там же.
17. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО).– Ф.П-596. –Оп. 1.– Д. 330. – Л. 121–122.
18. Народное сопротивление коммунизму в России. Урал и Прикамье. Ноябрь 1917 – январь 1919. Документы и материалы / Под ред. М.С. Бернштама. – Париж, 1982. – С. 55.
19. Рабочий Н.Ч. Каслинский завод: Защита революции и гг. обыватели // Уральский рабочий. – 1918. – 13 июня. – № 113 (210). – С. 4.
20. Там же.
21. Там же.
22. Булдаков В.П. Красная смута: природа и последствия революционного насилия. –М., 2010. – С. 149.
23. Рабочий Н.Ч. Каслинский завод: Защита революции и гг. обыватели // Уральский рабочий. – 1918. – 13 июня. – № 113 (210). – С. 4.
24. Онуфриев И. Гражданская война на Урале. Воспоминания бывшего комбрига. –Свердловск, 1925. – С. 27.
25. Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). – Ф. П-596. –Оп. 1. – Д. 330. – Л. 122.
26. ЦДООСО. – Ф. 41. – Оп. 2. – Д. 359. – Л. 89–90.
27. Там же. – Л. 9.
28. ОГАЧО. – Ф. П-596. – Оп. 1. – Д. 330. – Л. 121–122.
29. Там же.
30. Гражданская война на Южном Урале (1918–1919): Сборник док-тов и мат-лов. –Челябинск, 1962. – С. 99.
31. ОГАЧО. – Ф. П-596. – Оп. 1. – Д. 330. – Л. 122.
32. ЦДООСО. – Ф. 41. – Оп. 2. – Д. 368. – Л. 124.
33. Симонов Д.Г. Белая Сибирская армия в 1918 году.–Новосибирск,2010.–С.226.
34. См. например: Зайцов А.А. 1918: Очерки по истории русской Гражданской войны. –М., 2006. – С. 259–260.