АРХИВНЫЕ ДОКУМЕНТЫ ОБ ИНОСТРАННЫХ СПЕЦИАЛИСТАХ НА УРАЛЕ В 1920 – 1930-е гг.
ДОКУМЕНТЫ ЦДООСО ОБ ИНОСТРАННЫХ СПЕЦИАЛИСТАХ И РАБОЧИХ НА УРАЛЕ В КОНЦЕ 1920 – НАЧАЛЕ 1930-е гг.
Урал индустриальный. Бакунинские чтения : материалы ХIV Всероссийской научной конференции, Екатеринбург, 16–17 ноября 2020 г. : в 2-х томах. — Т. 1. — Екатеринбург: ООО Изд-во УМЦ УПИ, 2020. — С. 418-429.
Каплюков Владимир Владимирович – кандидат исторических наук, доцент, заместитель директора ЦДООСО по научно-методической работе, Екатеринбург. Россия.
E-mail: v.kaplyukov@egov66.ru
Представлен комплекс находящихся на хранении в ЦДООСО архивных документов о практике трудового использования иностранных специалистов и рабочих, участвовавших в конце 1920 – 1930-е гг. в социалистическом строительстве на Урале. Выявлены новые материалы о социально-бытовом положении и политических настроениях иноработников; некоторые статистические сведения, позволяющие уточнить масштаб использования иностранцев в уральской промышленности. Вывод о значительном источниковедческом потенциале вводимых в научный оборот документов.
В процессе работы с фондами ЦДООСО выявлен комплекс документов о пребывании на Урале в конце 1920 – 1930-е гг. иностранных специалистов и рабочих, привлеченных советскими властными структурами для работы на промышленных предприятиях, в организациях и учреждениях региона2
Весь «иноконтингент» подразделялся на приглашенных на работу в СССР специалистов и рабочих; политэмигрантов (по представлении справок ЦК МОПР «о полиэмигрантстве»); представителей, приглашенных наркоматами иностранных фирм по монтажу оборудования («монтеров»); лиц, прибывших в СССР на учебу (по представлении соответствующих справок Наркоминдела либо Наркомпроса); иждивенцев иностранных специалистов и рабочих.
Во II – III кварталах 1932 г. общее количество находившегося на обеспечении ИНСНАБа3 контингента, включая иждивенцев, составляло по десяти районам Уральской области от 2050 до 2350 чел. В «иноконтингент», учитываемый ИНСНАБом, не включались так называемые «перебежчики» (порой в документах они именовались политэмигрантами4), количество которых подлежит уточнению (таблица).
Как правило, приему иностранных специалистов предшествовала значительная организационная работа местных партийных, советских и профсоюзных органов, нацеленная на максимально эффективное использование их трудового потенциала в соответствии с заявляемой квалификацией.
Так, в июле 1930 г. бюро Уралобкома ВКП(б) был рассмотрен вопрос о создании надлежащих условий труда и быта 80 немецких инженеров и техников металлургической отрасли, 64 специалистов лесной и до 250 рабочих и специалистов горной промышленности.
В Надеждинске были востребованы 36 инженеров и техников, в Златоусте – до ста европейских рабочих, в Чусовом 50 котельщиков. Под личную ответственность советских и хозяйственных руководителей предписывалось «обеспечить прибывающих инженеров, техников и рабочих жилищным и продовольственным снабжением», «использовать их на узких и ответственных постах предприятий», «обеспечить среди них постановку политической и массовой работы»6
В делах сектора по работе среди иностранных рабочих и специалистов агитмассового отдела Уралобкома ВКП(б) отложились информационные материалы о трудовом использовании иностранных специалистов и рабочих, условиях их работы и быта, политических настроениях и т.п.; справки по результатам проводимых инстанциями проверок, содержащие в числе прочего рекомендации партийным, советским, профсоюзным, комсомольским и хозяйственным органам по повышению эффективности использования иноспециалистов в работе по социалистической реконструкции народного хозяйства.
Так, комиссией по обследованию работы иностранцев на строительстве треста «Ураласбест» отмечались в справке в обком ВКП(б) от 1 апреля 1932 г. «большая тяга иностранцев к советской действительности, их добросовестное отношение к производству (аккуратность, дисциплинированность), внесение ряда ценнейших предложений» и т.п.
При этом обращалось внимание на выявленные в ходе проверки недостатки, в том числе «использование иностранцев не по специальности, иногда даже при наличии имеющихся для этого условий», «игнорирование передачи опыта иностранцев русским рабочим», «отсутствие массовой политико-воспитательной работы среди иностранцев», запущенность социально-коммунальной сферы и др.7
Аналогичные вполне умеренные суждения и оценки содержались в отчете в ЦК ВКП(б) от 20 февраля 1932 г. специальной бригады ЦК партии, выезжавшей в январе – феврале 1932 г. в гг. Березники и Соликамск для контроля состояния работы с иностранными специалистами и рабочими на предприятиях объединения «Союзкалий».
Оценивая характер трудового использования в Соликамске 35 иностранных рабочих и специалистов (судя по всему, в основном немцев), руководители бригады отмечали грамотную работу иностранного сектора объединения во главе с членом ВКП(б) румыном Адамеску, удовлетворительность бытового обслуживания и жилищных условий иноспециалистов, относительную вовлеченность членов их семей в образовательную и культурную жизнь предприятия и его социальной инфраструктуры.
В отчете констатировались систематическое перевыполнение «лучшей частью иностранных рабочих» плановых показателей; их участие в профсоюзной работе, подписке на заем «Пятилетка в 4 года» и – наравне с русскими рабочими – в проводимых субботниках. Одновременно высказывались рекомендации по активизации работы в среде иностранцев партийных, комсомольских и профсоюзных организаций, всемерному поощрению ударничества; преодолению предвзятого отношения к иноспециалистам, в том числе политэмигрантам, со стороны части хозяйственных кадров; пресечению «нездоровых настроений» в среде иностранцев8.
Весьма неплохо оценивалась в это время, причем самими же иностранцами, состояние трудового использования прибывших из-за границы специалистов и рабочих в Златоусте. В отчете о работе иносекции Златоустовского клуба РНХ (? – В.К.), подписанном Шубертом и Майером, сообщалось, что на Инструментальном заводе – комбинате имени Ленина – сформированной полностью из иностранцев ударной бригадой было подано 24 рационализаторских предложения, 22 из которых были приняты БРИЗом предприятия; семьи специалистов и рабочих были вовлечены в культурно-массовую работу вплоть до того, что заводом в местном театре была забронирована для иностранцев на все спектакли отдельная ложа9.
Схожие сообщения поступали в Уралобком ВКП(б) и с других предприятий и строек. На Калатинском комбинате шесть рабочих и один специалист из числа прибывших на предприятие иностранцев «женились здесь на русских гражданках», а «многие [из] инорабочих заявляют, что они больше в Америку не возвратятся, а будут жить и работать… в СССР»10.
Десятью иностранцами, работавшими на Лысьвенском заводе, было подано 23 рацпредложения с общим экономическим эффектом 300 тыс. руб.11 В выступлении в Магнитогорске на посвященном 15-й годовщине Октября торжественном заседании члена делегации МОПР Г. Дункера из Берлина выражалось восхищение «энтузиазмом в ударничестве» немецких рабочих Магнитостроя12.
О сложившейся эффективной системе работы с иностранцами докладывало в обком партии руководство Надеждинского завода13. В спокойном тоне была выдержана информация об использовании иностранных работников на предприятиях Управления «Востокруда», планировавшего принять к концу I квартала 1932 г. свыше 100 иностранных инженеров и рабочих14.
В целом вполне позитивная информация о работе иностранцев поступала в агитмассовый отдел обкома ВКП(б) с крупнейших объектов региона – Уралмашиностроя, Тагилкомбинатстроя и Тагилвагонстроя.
Так, из 64 иностранных специалистов и рабочих УМС 42 числились ударниками, более половины являлись членами добровольных обществ «МОПР», «Осоавиахим», «ОПТ» (? – В.К.), «Безбожник»15.
16 марта 1932 г. в знак «единения всех пролетариев и укрепления обороны СССР против объединенных сил капиталистических стран» объявило себя ударниками общее собрание иностранных рабочих Нижнего Тагила16.
На первоуральском заводе «Хромпик» отмечались факты, когда рабочие-немцы «сами, без указания мастера, оставались работать после окончания работы, если того требовало дело, … вносили ценные предложения по улучшению производства»17.
Однако комплексный анализ имеющихся документов убеждает, что с трудовым использованием иностранцев на Урале, обеспечением надлежащих условий их работы и быта все обстояло вовсе не так благополучно18.
Из десяти немецких рабочих, прибывших на Верхне-Кыштымский механический завод, четверо весьма скоро вернулись в Германию, «не удовлетворяясь заработной платой, квартирными условиями»; в среде оставшихся фиксировались «нездоровые настроения», порождаемые «недостаточным вниманием, отсутствием работы» со стороны профсоюзных и партийных органов19.
На Верхне-Салдинском заводе «Востокостали» в результате нераспорядительности и безразличия руководства заводоуправления, общественных организаций и местной больницы была допущена смерть иностранного специалиста К. Флесселя20.
«Пресквернейшую постановку» использования опыта передовой иностранной техники на Карабашском комбинате цветной металлургии, где работали 11 иностранцев, в том числе пять американских инженеров, констатировал 6 января 1932 г. в докладной записке руководитель бюро по работе среди инорабочих и специалистов Деров21.
Дополнительные проблемы в трудовом использовании иностранных рабочих и специалистов порождались непростыми отношениями, складывавшимися у них с советскими работниками, а также в их собственной среде.
На Карабашском комбинате отмечались «ненормальные отношения» между инорабочими и иноспециалистами («специалисты говорят, что инорабочие плохо работают, а инорабочие говорят, что специалисты являются лжеспециалистами») «на почве перевезенных традиций из Америки.., ибо специалисты стоят ближе к хозяевам, чем к рабочим (как вообще аристократия труда)»22.
На Кочкарском прииске американский инженер Генри Шик, возмущенный грубым нарушением правил горного надзора со стороны машиниста шахты, нанес ему побои, что стало предметом разбирательства на уровне Уральской областной рабоче-крестьянской инспекции23.
В Красноуральске отмечалась рознь между рабочими и специалистами одиннадцати национальностей, прибывшими для работы на предприятиях цветной металлургии из Североамериканских Соединенных Штатов, с одной стороны, и из европейских стран, с другой24.
При том, что снабжение и питание иностранцев в Нижнем Тагиле оценивалось «лучше, чем в Магнитогорске и на Уралмашинстрое», иноспециалисты, в частности американский инженер Купер, выражали нежелание «видеть русских» в магазине ИНСНАБа. Некоторое раздражение вызывало у советских властей вполне естественное желание иностранцев пить качественную воду и пользоваться для удовлетворения собственных бытовых нужд электричеством25.
В июльских 1933 г. предложениях комиссии Уралобкома ВКП(б) об улучшении культурно-бытового обслуживания перебежчиков на Златоустстрое Уралторгу предлагалось, как нам кажется, не без скрытой иронии, «забросить в суточный срок необходимое количество товаров ширпотреба в магазин перебежчиков с учетом их запросов предметов туалета (галстухи, запонки и друг.)»26.
Элементы «националистического «красного» патриотизма» отмечались в отношении тридцати работавших на предприятии иностранцев со стороны инженерно-технического персонала и рабочих саткинского завода «Магнезит». В докладной записке от 30 июня 1933 г. руководителя сектора черной металлургии Уралобкома ВКП(б) Ашихмина о работе с иностранными специалистами и рабочими приводились наиболее характерные суждения на этот счет техника Григорьева («Смотрите работу высоких спецов, больших бездельников. Мы, советские специалисты, так испортить деталь не сумеем») и части рабочих («Иностранцы работать не умеют. Приехали получать русское золото и нас объедать»)27.
Саткинскому райкому ВКП(б) пришлось даже посвятить 9 июля 1933 г. специальное заседание поддержке позиции заводского парткома по пресечению затянувшегося конфликта между австрийцем Гиртом и группой дезорганизаторов производства, настаивавших на увольнении под лозунгом «наших бьют» мастера-иностранца, сумевшего уберечь от разрушения по безалаберности – может, и не без рукоприкладства в отношении одного из рабочих – дорогостоящий станок»28.
В документах ЦДООСО весьма подробно представлено состояние работы среди иностранных рабочих в начале 1930-х гг. в Магнитогорске, где разворачивалось масштабное строительство металлургического гиганта.
По состоянию на 23 марта 1932 г. на предприятиях города числилось 63 иноспециалиста и 260 инорабочих, а вместе с членами семей иностранная диаспора составляла 498 чел. В докладной записке упомянутого выше Дерова о состоянии работы среди иностранцев отмечалась неудовлетворительная организация их использования на производстве, в том числе «массовый и угрожающий характер» простоев, высокий уровень брака, слабая вовлеченность в рационализаторскую работу и, как следствие, снижение заработков.
Множество нареканий вызывали материально-бытовые условия иностранцев. При том, что большинство их проживало в Соцгороде, т.е. в относительно приличных условиях, массовыми были жалобы на отсутствие водопровода и канализации, антисанитарное состояние жилищ, недостатки в продовольственном обеспечении и т.п.
Как весьма слабая оценивалась работа общественных организаций по вовлечению иностранцев в общественно-политическую и культурную жизнь города. На этом фоне при общей оценке морального состояния иностранцев как «в общем и целом удовлетворительного» отмечалась тяга части работников «обратно в С.А.С.Ш.»29.
Иностранные специалисты и рабочие, как могли, пытались отстаивать свои права, а в ряде случаев прибегали к такому испытанному средству, как забастовки. Один из американских рабочих в Красноуральске в дневниковых записях «вскрыл безобразные факты производственного использования иностранных рабочих» – ежедневные простои вследствие неумелой организации труда, недопоставку оборудования и т.п.
На Магнитострое нерациональное использование иностранных специалистов и рабочих и снижение вследствие простоев заработка на 50–70 % спровоцировали три забастовки; аналогичные выступления имели место на строительстве Дома связи и Уралмаша в Свердловске, в Надеждинске и др.
В Кизеле специалист Оксман (осужденный, впрочем, его коллегами) писал о чрезмерной эксплуатации иностранцев в СССР, а группой инорабочих завода им. Дзержинского было направлено в Центр заявление, что «они хотят лучше вернуться в фашистскую Германию Брюннинга, чем оставаться в Совет[ском] Союзе»30.
В связи с изложенным не представляется неожиданным, что заместитель Наркома тяжелой промышленности СССР А.П. Серебровский писал 4 октября 1932 г. секретарю Уралобкома ВКП(б) Л.И. Мирзояну о необходимости улучшения отношения к американским и русским специалистам и создания для них «человеческих условий». «Теперь же все уходят и скоро у нас на Урале – в Калате, Карабаше и Красноуральске никого не останется работать» и «пока не будет улучшено отношение к инженерам, не будут даны более товарищеские установки в отношении их, не будут для них созданы человеческие условия существования – никто работать не будет и ничего вы на Урале не сделаете»31, – предупреждал московский куратор.
Так или иначе, 14 марта 1933 г. секретариатом Уральского обкома ВКП(б) было принято специальное постановление «О выполнении директив ЦК и обкома о работе среди иностранных рабочих и специалистов», а 22 апреля была подготовлена справка бюро контроля Уралобкома о ходе выполнения состоявшегося решения. Из анализа справки с очевидностью следует, что исполнительская дисциплина в Уральской областной партийной организации оставляла желать много лучшего.
Так, к контрольному сроку далеко не все горрайкомы, комитеты ВКП(б) предприятий и строек выделили конкретных работников, ответственных за работу с иностранцами; не был налажен учет производственного использования инорабочих и специалистов; на предприятиях, располагавших «иноконтингентом», не была завершена радиофикация красных уголков, столовых, общежитий и квартир; явно затягивались сроки налаживания качественного снабжения иностранцев промышленными товарами и – в том числе за счет развития собственной продовольственной базы – продовольствием32.
Представляется небезынтересным, что даже в условиях очевидного невнимания партийных, советских и профсоюзных органов Уральской области к нуждам иностранных рабочих и специалистов значительная их часть продолжала с энтузиазмом участвовать в социалистическом строительстве и идеологических акциях советского режима.
Выезжавший с саткинского завода «Магнезит» в составе делегации на открытие Челябинского тракторного завода слесарь Цагран с восхищением заявлял многократно по возвращении, что «ничего грандиознее и красивее Челябинского завода он в жизни не видал. ЧТЗ – это завод социализма»33.
13 января 1933 г. собрание немецких коммунистов Березниковского химического комбината решительно отмежевалось от заявлений специалистов Бенца и Мадера о том, что «социализма в СССР построить невозможно» и «я окончательно и бесповоротно порываю с коммунизмом».
В выступлениях Вагнера, Унтербергера и Клапродта прозвучали слова солидарности с советским народом в деле социалистического строительства и готовности «всеми силами грызться за Советский Союз», адекватного восприятия трудностей формирования новой производственной культуры. При этом немецкие коммунисты, вполне принимавшие на себя, как представляется, личную ответственность за судьбы социализма в СССР, не замалчивали недостатков, с которыми им приходилось сталкиваться, и пытались найти ответы на занимавшие их вопросы.
Так, коммунист Вагнер позволил себе усомниться в способности СССР с его культурной отсталостью догнать и перегнать капиталистические страны в течение 2-й пятилетки; Унтербергер пенял на плохую организацию производства; Патч недоумевал, почему газета немецких коммунистов «Роте Фане» неоправданно превозносит успехи Советского Союза, а элита СССР все больше отдаляется от народа; Клапродт рассуждал о бюрократизации управленческого аппарата, а Гомут возмущался злоупотреблениями низового звена заводских управленцев34.
Тремя месяцами позже, 20 апреля 1933 г., немецкие рабочие и специалисты из Березников направили обращение к рабочим в Штрассфурте, в котором осудили антисоветские выступления на собраниях национал-социалистов, вернувшихся в Германию из Советского Союза рабочих Зигфрида и Коха, клеймили последних как «изменщиков рабочего класса». В числе рабочих и специалистов, подписавших это обращение, фигурировал Бенц (похоже, тот самый, что не так давно пережил осуждение со стороны коллег за неверие в перспективы социализма в СССР)35.
В рамках реализации сталинской концепции об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму властными структурами на Урале внимательно отслеживались, в том числе с использованием возможностей органов безопасности, настроения в среде иностранцев, их – возможно, нежелательные – связи с исторической родиной и т.п.
В совершенно секретном сообщении в Уралобком ВКП(б) председателя инобюро Уралпрофсовета Вернера отмечались заслуживавшие, по его мнению, реагирования факты «усиления антисоветской фашистской работы» в отношении немецких специалистов как из Германии, так и непосредственно на местах. Пристального внимания специальных органов заслуживали, по мнению чиновника, рабочий Кыштымского механического завода Лукк, инженеры К. Вильзен и П. Брокк, рабочие Зигфрид и Кох (Березники), Шуркан и Крузе (Магнитогорск), мастер завода «Металлист» Вендорф и рабочий Втузстроя Унгерт (Свердловск) и др., неодобрительно отзывавшиеся об СССР и его исторических перспективах36.
В целях осуждения отступников, формирования в среде иностранных специалистов и рабочих положительного образа страны строящегося социализма широко использовалась практика проведения их общих собраний.
11 апреля в Магнитогорске в присутствии «советских товарищей» с осуждением немецкого и итальянского фашизма выступили члены Коммунистической партии Германии Э. Шнель, О. Колло, П. Вернер и Маден, австриец Польцер и «венгерец» Кун, американский «комсомолец» Д. Скат, члены ВКП(б) итальянец Векки, «чехословаки» Кеглер и Пик и др. Прозвучали симптоматичные заявления, что «имеются даже попытки повлиять на рабочих Советского Союза в смысле симпатии к фашизму и в первую очередь на иностранных рабочих, участников социалистического строительства». «Германский фашизм направляет [своих агентов] в Советский Союз» и «агенты Гитлера действуют и в Магнитогорске»37.
В резолюции собрания указывалось на необходимость «коренным образом вырвать из рядов коллектива иностранных рабочих эту люмпен-пролетарскую фашистскую агентуру, которая не имеет ничего общего с классово-сознательным пролетариатом»38.
6 мая 1933 г. собрание иностранных рабочих и специалистов Уралмаша заявило о решительном неприятии призыва Союза немецких профсоюзов в Дюссельдорфе выступить в качестве «агитаторов фашизма» и о готовности «еще с большей энергией предоставить наши опыт и знания на службу социалистического строительства»39.
С 1933 г. отчетливо прослеживается тенденция к сокращению на уральских предприятиях количества иностранных специалистов и рабочих40, самой очевидной причиной выезда многих из которых из СССР стало истечение сроков заключенных с ними контрактов.
Так, из не слишком объемной статистики, выявленной нами в фондах ЦДООСО, следует, что у 39 из 78 числившихся в объединении «Севцветметзолото» по состоянию на 1 января 1933 г. иностранных специалистов и рабочих трудовые договоры заканчивались до конца 1933 г.41; у 18 из 38 иноработников треста «Севцветмет» – до середины 1934 г.42.
При этом большинством исследователей массовый отъезд иностранцев из СССР, в том числе с Урала, справедливо увязывается также с завершением строительства крупнейших индустриальных объектов и сокращением в этой связи объемов иностранных поставок; постепенным формированием советского инженерного корпуса с перспективой замены на производстве недешевых зарубежных специалистов отечественными работниками; нарастанием негативных настроений и подозрительности в отношении иностранцев в условиях обострения международной обстановки и становления тоталитарного государства; неудовлетворенностью многих привлеченных работников условиями труда и его оплаты; разочарованием части иностранных специалистов и рабочих в практике социалистического строительства при столкновении с ее реалиями.
Как представляется, отложившиеся в ЦДООСО материалы в сочетании с аналогичными документальными комплексами других уральских и центральных архивов представляют собой полноценную источниковую базу для уточнения роли и места иностранных работников в построении в СССР основ социализма, их влияния на формирование отечественной производственной и бытовой культуры; восстановления исторической памяти о по-разному сложившихся судьбах оставшихся в СССР иностранцев43.
2 Некоторые из этих документов были использованы при подготовке ранее опубликованных научных статей и диссертаций. См.: [1 – 5].
3 ИНСНАБ – в советской России периода индустриализации специальная контора Государственного объединения розничной торговли по снабжению иностранных специалистов и рабочих продовольствием и промышленными товарами.
4 См., напр.: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 696. Л. 40.
5 Там же. Д. 698. ЛЛ. 28 – 29.
6 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 8. Д. 27. Л. 22.
7 Там же. Оп. 10. Д. 696. Л. 2.
8 Там же. ЛЛ. 4 – 10 об.
9 Там же. ЛЛ. 25 – 25 об.
10 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 696. Л. 27.
11 Там же. Л. 52.
12 Там же. Л. 79.
13 Там же. ЛЛ. 90 – 92. На предприятии в апреле 1932 г. числилось 47 иностранных специалистов и рабочих, в основном немцев (в том числе больше половины – коммунистов), а всего с членами семей в иностранной группе насчитывалось свыше 90 человек.
14 Там же. Л. 15.
15 Там же. Л. 120.
16 Там же. Л. 122. В Нижнем Тагиле по состоянию на 22 февраля 1932 г. работало 136 инженеров, техников, мастеров и квалифицированных рабочих из-за границы, в том числе 81 американец, 39 немцев и 10 представителей Чехословакии. Там же. Л. 129.
17 Там же. Л. 150.
18 К слову сказать, в части документов о соответствующих проблемах говорилось – в стилистике начала 1930-х гг. – вполне определенно.
19 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 696. ЛЛ. 16 – 17.
20 Там же. ЛЛ. 18 – 21.
21 Там же. Л. 28.
22 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 696. Л. 32.
23 Там же. ЛЛ. 35 – 39.
24 Там же. Л. 49.
25 Там же. 140.
26 Там же. Оп. 11. Д. 556. Л. 31.
27 Там же. Л. 40.
28 Там же. Л. 43.
29 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 10. Д. 696. ЛЛ. 53 – 56.
30 Там же. Д. 697. ЛЛ. 20 – 22.
31 Там же. Д. 696. Л. 26.
32 Там же. Оп. 11. Д. 556. ЛЛ. 2 – 4.
33 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 11. Д. 556. ЛЛ. 41 – 42.
34 Там же. ЛЛ. 5 – 8.
35 Там же. Л. 11.
36 Там же. ЛЛ. 12 – 13.
37 ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 11. Д. 556. ЛЛ. 57, 63.
38 Там же. Л. 65.
39 Там же. Л. 75.
40 См.: напр.: [3. С. 52].
41 Подсчитано по: ЦДООСО. Ф. 4. Оп. 11. Д. 556. ЛЛ. 163 – 170.
42 Подсчитано по: Там же. ЛЛ. 173 об., 199.
43Подробнее об этом см.: [5. С. 193 – 194]. Отдельного исследования заслуживают также история трудового использования на уральских предприятиях и трагические судьбы так называемых «перебежчиков».
Библиография
1. Богданов А.В. Иностранные рабочие и специалисты на предприятиях Челябинска и Магнитогорска: 1929 – 1933 гг.: автореф. дис… канд. ист. наук. Челябинск, 2011.
2. Васина И.И. Иностранные рабочие и специалисты на предприятиях Урала в годы первой пятилетки (1928 – 1933 гг.) // История науки и техники в современной системе знаний: вторая ежегодная конференция кафедры истории науки и техники, 8 февраля 2012. Екатеринбург: УПИ, 2012.
3. Ирбе К.Ж. Участие иностранных ученых и специалистов в строительстве и освоении промышленных предприятий Урала в годы второй пятилетки (1933 – 1937 гг.). Свердловск: УПИ, 1974.
4. Олохова О.П. Строительство социалистического города Нижний Тагил: планы и реальность (начало 1920-х – конец 1930-х гг.): автореф. дис… канд. ист. наук. Челябинск. 2017.
5. Рохацевич Е.Б. «История снизу»: жизнь и судьба иностранных рабочих и специалистов в СССР в 1920 – 1930-х гг. // Партийные архивы. Проблемы и перспективы развития: материалы V межрегиональной научно-практической конференции. Екатеринбург – Нижний Тагил, 14 – 16 мая 2019 г. Екатеринбург, 2019. С. 186 – 195.